Министр обороны Израиля Эхуд Барак отправился в Вашингтон сразу после переговоров "шестерки" по иранской ядерной проблеме в Стамбуле. Встреча с американским коллегой при участии председателя Объединенного комитета начальников штабов армии США Мартина Демпси была закрытой для журналистов. Как свидетельствуют анонимные источники, главной задачей Барака было выяснить даже не детали соглашения с Тегераном, а требования американской стороны. Эксперты уже не раз отмечали, что Израиль находится в неведении относительно истинных планов Белого дома по Ирану, а премьер Нетаниягу даже обвинял американскую администрацию в ведении закулисных переговоров с ИРИ.

Неизвестно, получил ли Барак нужную информацию в Пентагоне, но у его поездки, по-видимому, была еще одна цель – озвучить отношение Израиля к соглашению, достигнутому в Стамбуле. До и после визита Барак дал сразу несколько интервью (одно из них – в Колумбии, которую он посетил перед США). Суть его высказываний такова: Тегеран получил лишних пять недель для приближения к созданию бомбы; иранцы обманули весь мир; переговоры вряд ли предотвратят появление у аятолл ядерного оружия; Израиль не обещал США воздержаться от атаки на Иран, пока западные страны пытаются добиться результатов дипломатическим путем.

Кроме того, Эхуд Барак напомнил об израильском предложении – запретить Ирану обогащение урана до 20%, передать весь высокообогащенный уран в дружественную страну, заморозить ядерный объект в Коме и принять условия МАГАТЭ.

Барак известен как убежденный сторонник военного удара по иранским ядерным объектам. Странно лишь то, что, будучи министром обороны, он озвучивает внешнеполитическую позицию государства, фактически беря на себя полномочия министра иностранных дел или главы правительства.

И Нетаниягу, и, Либерман разделяют точку зрения Барака. Премьер-министр первым осудил переговоры "шестерки" с Ираном и предоставление Тегерану отсрочки до 23 мая – на эту дату назначен второй раунд в Багдаде. И все же интервью Барака наглядно иллюстрируют странное смешение политики и исполнения прямых обязанностей, характерное для высшего руководства Израиля.

Барак является членом "митбахона" - Узкого кабинета по вопросам государственной политики и безопасности, внутри которого нет единого мнения по поводу атаки на Иран. Против нее, в частности, решительно возражает политический советник Нетаниягу Бени Бегин. Разногласия существуют и среди силовиков; например, бывший глава Моссада Меир Даган называет планы военной операции против Ирана "безумием".

Таким образом, Барак пользуется официальными визитами за границу, для того чтобы представить международному сообществу свою позицию, разделяемую главой правительства, но вовсе не всем правительством. Здесь министр обороны, безусловно, вступает на чужую "территорию" полномочий и ответственности, а потому позволяет себе блефовать. Так, в начале года высокопоставленные источники в оборонном ведомстве сообщали, что израильский удар по Ирану может быть нанесен уже этой весной. Сам Барак в феврале заявлял, что Израиль готов атаковать Иран уже сейчас, если убедится, что мирные санкции не действуют.

Мировые и израильские СМИ предполагают, что Нетаниягу и Барак таким способом запугивают не столько Иран, сколько международное сообщество, вынуждая его применять против Тегерана более жесткие политические и экономические меры. Одновременно мировое общественное мнение готовят к возможной военной операции, а народ Израиля убеждают в ее необходимости.

Вопрос атаки на Иран является камнем преткновения между Обамой и Нетаниягу – по всей видимости, президент США не настроен осложнять свою предвыборную кампанию новым ближневосточным конфликтом. Заявляя о своей готовности к одиночным действиям, израильское руководство пытается оказать давление на Белый дом. Но даже одностороннее решение требует согласования с Белым домом, для чего, собственно, и нужен тесный контакт между Бараком и Панеттой. Однако военная сфера подразумевает секретность или, по меньшей мере, не-публичность обсуждения. Вместо этого оба министра обороны выступают с политическими заявлениями, которые в мире воспринимаются почти как объявление войны. Так, после интервью Барака многие новостные сайты вышли с заголовками "Израиль угрожает Ирану войной", "Израиль давит на Иран угрозой войны" и т.п. Нагнетанию обстановки способствовало и интервью, данное Леоном Панеттой перед встречей с израильским коллегой, – о том, что позиции США и Израиля по иранской ядерной проблеме совпадают. Панетта высказывается реже и осторожнее, чем Барак, но по его отрывочным заявлениям можно сделать вывод, что он не отвергает вариант военной операции.

При всем уважении к главам оборонных ведомств и их роли в военных действиях, само решение об атаке на иранские ядерные объекты принимают не они, а руководители более высокого ранга в соответствии с государственным законом. Оценивать близость такого, чисто политического, решения – тоже не их обязанность. Например, после завершения переговоров в Стамбуле США и "евротройка" (Великобритания, Германия и Франция) назвали этот раунд последним шансом выхода из иранского кризиса, что тоже косвенно указывает на возможность перехода к силовым методам. Однако эти заявления были сделаны представителями Госдепартамента и внешнеполитических ведомств. Что касается министров обороны, то им положено высказываться, когда решение уже принято. Неудивительно, что выступления Барака и Панетты вызвали шумиху в СМИ.

Среди тех, кто в Израиле выступает против поспешного силового решения, - не только "голуби" и "левые". Многие трезвомыслящие политики считают, что страны Персидского залива, в первую очередь Саудовская Аравия, заинтересованы в войне против Ирана не меньше, чем Израиль, и даже подталкивают еврейское государство к этому шагу. А потому, прежде чем начинать военные действия, было бы разумно получить от суннитских стран максимальную "плату" за помощь, в том числе и в виде уступок по палестинской проблеме. Подход вполне обоснованный, но Эхуд Барак его не разделяет и представляет миру свою позицию, которая в силу его близости к Нетаниягу воспринимается как официальная позиция Израиля.

В нашей стране это никого особенно не удивляет. Давно известно, что в Израиле и министр, и премьер-министр – прежде всего, политики. И политический рейтинг для них часто оказывается важнее, чем интересы государства.