Возвращенные потери

В главе "Ки-тице" дается предписание возвращать потерянные вещи: "Когда увидишь ты быка брата твоего или овцу его заблудившимися, не должен ты отвернуться от них; возвратить должен ты их брату твоему. Если же не близко к тебе брат твой, или ты его не знаешь, то возьми их в дом свой, и да будут они у тебя, доколе не затребует их брат твой, и тогда возвратишь это ему. Так поступай и с ослом его, так поступай и с одеждою его, так поступай со всякою потерею брата твоего, с тем, что потеряно будет им, и ты найдешь; нельзя тебе притворяться, что ты не видел ее" (22:1-5).

Итак, когда потерянный предмет в принципе может быть возвращен, еврей не в праве его себе присваивать. Тора, однако, говорит о "брате", что однозначно трактуется в том смысле, что потеря инородца законно переходит в собственность еврея.

Трактуется - так, но практикуется совершенно иначе, причем с древних времен. Так в трактате Бава Меция, 2 (И.Т,) рассказывается, как слуги раби Шимона бен Шетаха купили у араба осла, в узде которого оказалась оказалась драгоценная жемчужина.

"Знал ли об этом продавец? - спросил Рабби

- Нет.

- Тогда идите и отдайте ему жемчужину.

- Благословен Господь. Бог Шимона бен Шетах! - воскликнул ишмаэлит.

- А вы, - обратился р. Шимон к ученикам, - варваром считали Шимона бен Шетаха? Услышать слова: "благословен Господь, Бог иудеев" - для меня дороже всех сокровищ мира".

Итак, хотя сама Тора не требует, чтобы потери инородцев возвращались им евреями (равно как и не требует в обязательном порядке находку присваивать) было решено не различать в этом вопросе между "братьями" и "чужаками". Так Тора, по меньшей мере, не оказывается в поругании среди народов, а порой даже заслуживает прославления.

Между тем, какой бы ни оказалась определяемая раввинами практика, первичная заповедь всегда держится в уме и, так или иначе, осмысляется.

Тора не содержит лишних слов и тем более предписаний. Ограничение возврата потерянных вещей кругом "братьев" не может служить только тренажером для упражнения еврейской совести. У этого ограничения должен иметься также и свой собственный смысл. Сегодня этот смысл может быть скрыт даже и от евреев, но когда "полна будет земля знанием Господа, как полно море водами" (Йешайя 11:9), даже инородец признает справедливость указанного распределения потерянных предметов, и будет только рад, узнав, что оброненная им вещь отошла Израилю (так благочестивый иудейский землепашец радуется выполнению заповеди: "Когда будешь жать на поле твоем и забудешь сноп на поле, то не возвращайся взять его: для пришельца, сироты и вдовы да будет он") (Дварим 24:19).

Закон о потерях - не единственный пример "двойного стандарта", базирующегося на сквозном для всей Торы разделении между святым и будничным. Рассмотрим самый грубый - политический - пример: "поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой: из среды братьев твоих поставь над собою царя; не можешь поставить над собою чужеземца, который не брат тебе" (17:16).

Рамбам распространяет это ограничение на все уровни власти: "Не только царя, но запрет касается любой власти в Израиле. Ни начальника в армии… ни даже общественного чиновника для надзора за распределением воды в полях. Нет смысла упоминать, что судья и вождь должен быть только из среды народа Израиля… Любая власть, которую вы назначаете, должна быть только из среды народа" (Хилхот млахим 1:4).

Права верующих

Приведя эти слова, рав Кахане заключает: "Смысл ясен. Нееврей не имеет части в Земле Израиля. У него нет в ней ни права владения, ни гражданства, ни судьбы. Если нееврей хочет жить в Израиле, он должен принять основные человеческие обязательства. В этом случае он может жить в стране как пришелец, но никогда - как гражданин с правом на собственность и политическим влиянием, никогда - облеченный властью над евреями, дающей ему право участвовать в управлении страной. Он может быть лишь гостем с правом проживания, но без прав гражданина и возможности влиять на дела страны…. Он будет иметь личные, экономические, культурные и общественные права в рамках закона Торы. Но национальные права, дающие ему права высказываться по поводу структуры и характера государства - никогда! И вот тогда его нельзя ни угнетать, ни обижать".

"Фашистский" характер каханизма в общественном сознании сильно преувеличен (как среди его оппонентов, так, увы, и среди некоторых последователей). Рав Кахане - непревзойденный мастер стрельбы по собственным ногам, даже самые умеренные требования иудаизма он умудрялся преподносить в скандальной форме. Однако, в конечном счете рав Кахане декларировал создание "еврейского государства в рамках демократической системы". Рав Кахане не отказывает агностикам в свободе совести, не ограничивает их право на соответствующее образование. Религиозная свобода сохраняется: "Представители других вер, при условии, что они не занимаются идолопоклонством, будут иметь полную свободу молитв и поклонения, но никогда - прозелитизма". Последний пункт - запрет мессионерской деятельности, равно как и смешанных (гражданских) браков, и без того действуют в государстве Израиль, не мешая ему оставаться "демократическим". Фактически рав Кахане добивался лишь устрожения соответствующих пунктов, т.е. добивался смещения планки статуса кво в сторону религии, однако лишь парламентскими средствами.

Приведенный выше пассаж, призывающий к лишению гражданских прав инородцев, выглядит выбивающимся их прочих параграфов каханистской программы, и вызывал упреки в духе тех, которые обрушила оппозиция на принятый недавно кнессетом Закон о еврейском характере государства Израиль ("Хок алеом").

Закон этот, действительно, с приведенным требованием рава Кахане перекликается, и выглядит шагом именно в этом направлении. Однако шагом все же достаточно робким: с одной стороны гражданских прав инородцев этот Закон не лишает, а с другой, провозглашая национальные права евреев, он полностью игнорирует их религиозные права. А дело именно в них.

В этом отношении приведенный пункт каханистской программы и принятый кнессетом Закон выглядят равно (хотя и дополнительно) ущербными: первый игнорирует гражданские права неевреев, второй - права еврейской религии. Между тем, именно в согласовании этих прав просматривается путь к Храму.

Тора, как известно, "говорит языком людей". В наше время, как ни в какое другое, люди говорят на языке права, и игнорирование этого языка деструктивно.

Гражданское равноправие - безусловная ценность, базирующаяся как на Синайском откровении ("Адам был создан единственным..., чтобы не говорил человек человеку: "Мой отец больше твоего"" (Сангедрин 37.а), так и на том общем чувстве справедливости, которое побуждало мудрецов древности возвращать потерянное имущество инородцам. В сложившихся ныне условиях отказ лояльным уроженцам страны в гражданских правах не просто дискредитирует Тору в глазах народов, но вступает в конфликт с ее собственными базовыми ценностями (развившимися на почве римского правосознания).

"Демократия западного образца, - возмущается подобным подходом рав Кахане. - Это не иудаизм и не государство на основе иудаизма. Еврейские лидеры, особенно раввины, говорящие обратное, - обманщики, извращающие иудаизм и искажающие закон Торы". Эти обвинения в "обмане" и "извращении" рав Кахане мог бы предъявить так же и р.Шимону бен-Шетаху, возвратившему драгоценную сбрую ишмаэлиту.

Прямолинейность этой составляющей учения рава Кахане, увы, дискредитирует так же и вполне здравые элементы его программы - прежде всего поощрение арабской иммиграции. Трансфер начинает выглядеть неотъемлемым компонентом каханистского "расизма", в то время как предоставление гражданских прав лояльной части арабского населения никак не противоречит требованию выдворения его нелояльного остатка. Во всяком случае, дискуссия в этом направлении не противоречит общему правовому дискурсу.

Этому дискурсу, разумеется, не противоречит и общий запрет "ставить над собою чужеземца, который не брат тебе". Однако запрет этот должен быть представлен адекватно, а именно представлен не как ограничение прав (лояльного) нееврейского населения Израиля, а как восстановление полноценных религиозных прав населения еврейского.

Ведь в этом случае гражданские права инородцев мало чем будут отличаться от тех "личных, экономических, культурных и общественных прав", которые признает за ними рав Кахане "в рамках законов Торы".

Действительно, при всем том, что в ряде пунктов гражданские и сакральные права могут вступать в противоречие, исходно они располагаются в разных плоскостях и друг с другом никак не пересекаются.

Например, никому не приходит в голову обвинить в расизме Главный раввинат за то, что на должность смотрителя кашрута он не назначает ни мусульман, ни христиан, ни даже светских евреев. Вместо того, чтобы поносить якобы чуждые Торе "права человека", гораздо умнее было бы сосредоточиться на защите еврейских религиозных прав, которые последовательно обходит "Хок алеом".

Иудаизм - не христианство: его Храм может располагаться только на Сионе, а его культ не сводится к молитвам и чтению Торы: в частности, он подразумевает приношение плодов земли Израиля, опирающееся на специфические нормы земледелия и землевладения. Но это не значит, что права этой религии должны вечно и систематически попираться. Эрец Исраэль - это Святая Земля, это 0.02% суши, на которую распространяется особое сакральное законодательство, что может и должно быть донесено до сознания как евреев, так и народов в рамках признания религиозной свободы. Признание прав самой древней монотеистической религии вполне способно предварить Избавление.

Итак, чтобы начать восстановление Храма нет необходимости дожидаться, когда "полна будет земля знанием Господа, как полно море водами". Как в современной демократической Греции 60-километровый Афонский полуостров управляется жестким монастырским уставом; как в современном атеистическом Китае (по требованию индуистов и буддистов) запрещены восхождения на гору Кайлас (6638 м), так что она и по сей день остается непокоренной, так же уже сегодня за Эрец Исраэль можно признать тот статус, который предусмотрел для нее Творец мира. Все исключительно в пределах правого поля, и никакого "фашизма".