Наполеон Бонапарт по праву считается одной из самых незаурядных личностей в истории. Наряду с военными походами и политическими преобразованиями, по сути, заложившими фундамент системы права современной Европы, блестящий полководец, провозгласивший себя императором Франции, попытался заново определить также и место евреев в своей империи, ради чего, ни больше ни меньше – воссоздал Синедрион.

На протяжении двух последних веков личность Наполеона Бонапарта представляет большой интерес для евреев. Фольклор приписывал ему глубокое уважение и даже симпатию к евреям. В знаменитой иерусалимской синагоге "Хурва" в дни праздников и знаменательных событий вывешивался особый занавес для синагогального ковчега со свитками Торы – "парохет", сделанный будто бы из плаща великого полководца. В начале XIX века по Европе распространились слухи о якобы данном Наполеоном, стремившимся таким образом добиться еврейской поддержки во время неудачной осады Акко, обещании воссоздать независимое государство для евреев – "законных наследников Палестины". Согласно же хасидским преданиям, Наполеон, переодевшись простым человеком, встречался с Коженицким магидом, предсказавшим императору неминуемое падение.

Так или иначе, Наполеон действительно не был равнодушен к еврейскому вопросу. В первый день месяца Адар 5667 (9 февраля 1807) года Наполеон учредил Синедрион–собрание, состоявшее из 71 участника, среди которых были ведущие раввины Франции и завоеванных Наполеоном территорий. Год спустя Синедрион опубликовал целый список особых постановлений – реформ Синедриона.

Организация Синедриона, как и в целом отношение Наполеона к евреям, по сей день остается предметом споров и дискуссий. Одни видят в нем стремление установить равноправие граждан разных конфессий, поскольку Наполеон намеревался интегрировать евреев во французское общество. Другие же, наоборот, убеждены, что таким образом Наполеон стремился подчинить Алаху и раввинов законам своей страны, а сам Синедрион и вовсе считают предвестником реформистского движения в иудаизме.

Чтобы лучше уяснить, как Наполеон относился к евреям и чего он хотел от них получить, а также как они сами восприняли его инициативы и как они в итоге сумели на них ответить, необходимо уяснить место евреев в Великой французской революции. Хотя Наполеон и установил во Франции режим своей личной власти, объявив себя императором, он целиком и полностью был порождением революции, а во многом и продолжал ее дело.

Свобода? Равенство? Братство?

В конце XVIII века подавляющее большинство французских евреев – около 40 тысяч человек, проживало в Эльзасе и Лотарингии. Это были евреи-ашкеназы немецкого происхождения, говорившие на идише. Их еврейская община была автономной структурой, аналогичной всем еврейским общинам Европы, которые оставались неизменными со времен Средневековья. Евреи сохраняли свой традиционный уклад и зарабатывали на жизнь типичными для евреев того времени розничной торговлей и ростовщичеством. Представители немногочисленной финансовой элиты этой общины, преимущественно занимавшиеся снабжением армии, жили в городах, обладали чуть более высоким экономическим статусом и представляли интересы общины, ходатайствуя за своих собратьев перед властями. От революционных событий, происходивших летом 1789 года в Версале и Париже, они были крайне далеки и не приняли в них никакого участия.

Вместе с тем, Французская революция заключала в себе для евреев огромную опасность и угрозу возможности и дальше сохранять прежний уклад жизни. В соответствии с духом лозунгов о свободе, равенстве и братстве граф Клермон-Тоннер высказал следующее отношение к евреям революционной Франции: "Евреев, как нацию, следует лишить всего, но как частным лицам, евреям необходимо предоставить все". Смысл фразы заключался в обеспечении абсолютного равенства евреев перед законом и одновременно в отмене общинной автономии.

Подобный подход касался отнюдь не только евреев. Среди тех, кто больше всего проиграл от Французской революции, стала католическая церковь, отделенная в 1793 году от государства и лишенная своего имущества. Так или иначе, нет причин сомневаться в словах Серф Бера, одного из лидеров еврейской общины Эльзаса и защитника ее интересов перед властями, который сказал королю Людовику XVIII, посаженному на трон после разгрома Наполеона в 1815 году, о том, что и он сам, и его еврейские братья никогда не поддерживали революцию. Однако несколько более сложно выглядели отношения между евреями и Наполеоном.

Первые контакты в Италии

Первая встреча Наполеона с евреями произошла не во Франции, а на итальянской земле. В 1796–1797 годах генерал Наполеон в серии блестящих сражений наголову разбил австрийскую армию и захватил почти всю территорию Италии.

На оккупированных землях Наполеон учредил систему управления на манер французской, введя помимо прочих установлений равные права для евреев. Множество итальянских евреев, особенно тех, кто жил на севере и в центре Италии под властью Святого престола на землях, принадлежащих папскому государству, подвергались до этого жестоким преследованиям и угнетению. Для них Наполеон стал освободителем от ярма деспотии, а потому принимали они его с радостью, бурно демонстрируя симпатии к французскому военачальнику.

Однако, несмотря на восторг и воодушевление по поводу разрушения стен гетто, предоставленное евреям равноправие обернулось и равными обязанностями, что было для евреев непривычным истало для них немалым вызовом.

В частности, это нашло свое выражение в вопросах, направленных евреями Мантуи рабби Ишмаэлюха-Коэну из итальянского города Модена – важнейшему алахическому авторитету Италии на момент французского завоевания.

В январе 1798 года, в ходе официальной церемонии, ворота в гетто Мантуи были торжественно разрушены, на центральной площади гетто был поднят флаг революции, а двое из лидеров еврейской общины города введены в городской совет. Вся эта новая реальность полностью отражена в вопросе, адресованном рабби Ишмаэлю:

"Два еврея были назначены в городской совет. И случилось так, что радость и веселье, когда всем членам совета оказывается особая честь ехать к месту своего сбора в карете, выпал на день святой субботы. Члены же совета хотят, чтобы и евреи ехали с ними в карете. Поэтому мы спрашиваем о вашей позиции: есть ли возможность получить на это разрешение? Ведь уклониться от поездки будет крайне сложно".

Но если в Италии вопросы подобного рода вставали нечасто, то для французского еврейства, с возвращением Наполеона во Францию, они стали повседневностью, требующей постоянного принятия сложных решений.

Цена равенства

В августе 1799 года Наполеон вернулся из Египетского похода, и, хотя тот оказался весьма неудачным, Наполеон был назначен главой армии, потерпевшей к тому времени целый ряд поражений от европейской коалиции во главе с Россией, Британией и Австрией. Вскоре, в ноябре 1799 года, точнее, 18-го брюмера по революционному республиканскому календарю, Наполеон захватил власть, утвердившись в качестве первого консула, а пять лет спустя, в декабре 1804 года, провозгласил себя императором. При этом, несмотря на то, что вернув страну к абсолютной монархии, Наполеон тем самым упразднил многие политические достижения Французской революции, он остался верен другим революционным завоеваниям, прежде всего, всеобщему равенству перед законом. Сохранялось и равноправие для евреев.

Наполеоновская империя была централизованным государством со своей конституцией и эффективной и многоуровневой бюрократией, в котором вся политическая, социальная и культурная жизнь была подчинена власти императора.

Наполеон подписал Конкордат – соглашение с папой Пием VII, объявляющее католицизм религией большинства французов. При этом, однако, Наполеон оставил за собой назначение священнослужителей и таким образом, по сути, добился подчинения церкви своей власти, что позволило ему вовлечь французскую церковь в развитие страны.

Теми же самыми политическими принципами руководствовался он в отношении евреев и иудаизма, признавая евреев в качестве равноправных граждан и стремясь вовлечь их в жизнь страны и ее развитие. Вместе с тем, долгая история существования автономных еврейских общин, своего рода государств в государстве, ставила возможность подобной интеграции под сомнение.

В 1806 году группа настроенных против евреев эльзасских адвокатов, подала Наполеону ходатайство о том, что евреи продолжают заниматься ростовщичеством. В ответ на эти жалобы Наполеон принял решение созвать "ассамблею нотаблей" –собрание еврейской знати в Париже, дабы "согласовать веру евреев с их обязанностями как французских граждан".

На ассамблею еврейских нотаблей помимо представителей французских еврейских общин приехали также посланцы из освобожденных территорий Италии. Участникам была предложена дюжина вопросов, чтобы выяснить, могут ли евреи в соответствии со своей верой быть гражданами нееврейского государства, и если да, то в какой мере. Таким образом, ответы на эти вопросы должны были обязать евреев соотнести Алаху с законами и нуждами централизованного наполеоновского государства.

Спустя короткое время, в сентябре того же года, Наполеон объявил о проведении следующего собрания, на этот раз раввинов, призванного придать решениям светской ассамблеи алахическую силу. Названо оно было "Синедрионом", очевидно, для того, чтобы подчеркнуть преемственность этого собрания с древним высшим органом законодательной и судебной власти еврейского народа, а значит придать дальнейшим его решениям особый авторитет.

Возглавил собравшийся в феврале 1807 года Синедрион рабби Йосеф Давид Зинцхайм, глава ешивы города Бишайма в Эльзасе, раввин Страсбурга и один из наиболее крупных алахических авторитетов своего поколения. Рабби Ишмаэль ха-Коэн из Мантуи, являвшийся наиболее авторитетным раввином Италии, был также приглашен, но преклонный возраст не позволил ему отправиться в дальний путь. Поэтому он ограничился тем, что послал в Париж свое подробно изложенное алахическое суждение.

Среди других участников Синедриона следует отметить раввина Аарона из Вормса, главу ешивы в Меце, а впоследствии и раввина этого города, а также раввина Исраэля Карми из итальянского города Реджо-нель-Эмилия и рабби Элиягу Аарона Латисаиз города Савильяно в Пьемонте. Таким образом, в работе наполеоновского Синедриона приняли участие ведущие раввины Франции, долины Рейна и Северной Италии.

Все собравшиеся раввины относились к направлению, названному позднее "ортодоксальным". Представители амстердамской общины "Эдат Ишшурун", учредившей "реформы" порядка молитв и считающейся первой в истории общиной реформистов, равно как и посланники франкфуртской группы, также обладавшей реформистским уклоном, не были допущены к участию в заседаниях Синедриона.

Древнее учреждение и новые проблемы

Вопросы, которые были заданы светской ассамблее нотаблей, а затем переданы на утверждение Синедриону, были весьма разнообразны, но в то же время в них ясно прослеживалось желание властей уяснить возможность интеграции евреев в современное общество.

Первый из вопросов звучал так: "Достойно ли еврею иметь более одной жены?" На первый взгляд, этот вопрос мог показаться совершенно не актуальным, но его смысл прояснялся в свете второго вопроса: "Разрешен ли развод еврейской религией и остается ли он в силе, даже не будучи подтвержденным законами государства?" Следует помнить, что после подписания Наполеоном Конкордата с римским папой Франция стала католическим государством, в котором разводы были запрещены по закону, следовавшему религиозным установлениям. Таким образом, власти стремились узнать, в какой мере евреи будут лояльны законам государства. Первый из вопросов оказывался своего рода прелюдией ко второму. Если евреи действительно будут послушны законам государства и не станут разводиться, может ли случиться так, что у них окажется больше одной жены?

Следующие четыре вопроса касались отношений евреев с неевреями. Третий затрагивал возможность смешанных браков. В четвертом предлагалось ответить, считают ли евреи французов братьями или чужаками. В пятом выяснялось, какое поведение предписывает еврейский закон в отношении французов нееврейской религии, шестой проверял лояльность французских евреев к гражданским законам и их отношение к Франции как к отечеству.

В седьмом, восьмом и девятом вопросах обсуждался институт раввинов: каким образом избирают раввинов и как осуществляется контроль над их деятельностью. Последние три вопроса были связаны с тем, какие занятия распространены среди евреев. Особенно французские власти интересовались ростовщичеством, делая акцент на возможных различиях в условии предоставления ссуд евреям и неевреям.

Таким образом, вопросы, заданные собравшемуся в Париже Синедриону, по сути, являлись первой попыткой проверить возможность интеграции евреев и иудаизма в жизнь современного светского государства. Отвечающие на вопросы Наполеона ясно осознавали всю деликатность и сложность своего положения, прекрасно понимая, какими опасными и далеко идущими последствиями чреваты такие их ответы, которые императору не понравятся. Данные ими формулировки в полной мере отразили все их опасения и тревоги, однако они блестяще продемонстрировали высочайшее мастерство алахических авторитетов, сумевших "проскользнуть между струйками", и предложили документ, отвечающий как требованиям Алахи, так и ожиданиям властей. Стоит подчеркнуть, что во многом это была заслуга главы Синедриона рабби Давида Зинцхайма, которого современники называли "князем мудрости".

В своих ответах, среди прочего, Синедрион отмечал, что ростовщичество позволено лишь по отношению к чужакам, как сказано "иноземцу можешь отдавать в рост, а брату твоему не отдавай в рост" (Дварим, 23:21). При этом, объясняли раввины, граждане Франции – евреи и христиане – не иноземцы друг другу, а значит, разрешение давать деньги в рост не распространяется на французов. Поэтому еврею запрещено ссуживать под проценты любому французскому гражданину, будь то еврей или нет.

Были те, кто сочли, что ответы Синедриона следуют лишь политической конъюнктуре и что их цель заключалась лишь в том, чтобы создать у властей иллюзию, будто члены Синедриона согласились подверстать Алаху под гражданское законодательство. Вместе с тем, надо понимать, что все свои заключения Синедрион основывал на суждениях таких раввинов, как, например, рабби Ишмаэльха-Коэн из Модена, признанных безусловными авторитетами в области Алахи.

В этой связи любопытно отметить то, что один из участников Синедриона, раввин Аарон из Вормса, в своей книге "Меорей ор" предлагал в отношении ссуд даже более радикальный подход. По его словам, давать деньги в рост можно даже еврею, если тот не соблюдает еврейской традиции, поскольку такой отказ от выполнения религиозных предписаний превращает этого еврея в чужака. При этом, однако, нельзя давать деньги под проценты нееврею, выполняющему семь законов потомков Ноя (заповедей, распространяющихся на все человечество), поскольку в этом случае он считается не чужаком, а братом. Более того, раввин из Вормса утверждал в своем труде, что как не делают в субботу обрезание детям караимов, так не следует обрезать в субботу и детей тех евреев, что не соблюдают заповеди Торы.

Таким образом, вормский раввин, с одной стороны демонстрирующий исключительно консервативный подход, по сути, отказывающий в еврействе евреям, не соблюдающим заповеди, одновременно проявлял удивительную открытость, утверждая, что французские христианские граждане являются братьями евреев, а потому суживать им деньги под проценты нельзя.

В отношении других вопросов Синедрион предложил решения, сформулированные алахическим языком, задействовав при этом весьма творческий подход в толковании. Так, например, он постановил, что нельзя разводить пару, не получившую прежде развода от гражданских властей, объясняя это тем, что пока мужчина и женщина связаны в соответствии с законами страны, их развод не действителен:

"Развод, разрешенный законами благословенного Моше Рабейну, не имеет силы до тех пор, пока между парой не будут прерваны все связи, включая также и государственные".

В аналогичной манере Синедрион запретил заключение брака "прежде, чем будет заключен гражданский договор в присутствии городского чиновника". Что касается смешанных браков, Синедрион постановил, что они не имеют алахической силы, но действительны с точки зрения законов страны, и отвергать тех, кто заключил подобные браки, нельзя.

Благочестивый царь

В итоге, ответы Синедриона удовлетворили Наполеона, который вскоре распорядился узаконить их, приняв ряд постановлений. Предисловие к сборнику этих постановлений, официально опубликованному в 1812 году (хотя еще до того копии, переведенные также на итальянский, немецкий и английский, уже широко распространились по еврейским общинам) содержало длинный, восхваляющий императора текст. В нем Наполеон описывался как великий правитель и "благочестивый царь".

К слову, подобное отношении еевреев к верховной власти новшеством не являлось. Оно вполне характерно для еврейской литературы уже с XVI века, и хорошо заметно, например, в книге "Колено Йеуды", написанной испанским раввином Шломо ибн Вергой, а также в сочинениях дона Ицхака Абарбанеля. Даже трагическое испанское изгнание описывается там как результат влияния церкви и низших сословий на вынужденного подчиниться их давлению царя, чье благочестие сомнению не подвергается. Таким образом, вступление к указам Синедриона не было исключением, выражая лишь традиционно положительное еврейское отношение к "царю".

В любом случае, созыв Синедриона стал частью великих реформ, предпринятых незаурядным правителем, не только сумевшим создать всего за несколько лет огромную империю, но и создавшим для нее новый свод законов. И благодаря тому, что армия императора была тогда непобедимой, установленные им законы – "кодекс Наполеона" – превратились в новый уклад для всей Европы. Таким образом, любая ошибка Синедриона могла бы иметь самые драматические последствия не только для евреев Франции и Италии, но и для их братьев в Голландии, королем которой Наполеон поставил своего брата Луи, в Германии, где в результате побед под Йеной и Орштадтом в 1806 году и захвата Берлина Наполеон также установил свою власть, и даже в Польше, где он основал Варшавское герцогство под руководством своего союзника саксонского короля Фридриха Августа.

Решения Синедриона должны были минимизировать возможные риски для европейского еврейства. И они в полной мере достигли своей цели, осторожно балансируя между алахической строгостью и вызовами современности.

Автор: Моти Бенмелех

Перевод Александра Непомнящего

Благодарим редакцию журнала "Сгула" за предоставленный материал