Американские аналитики о глобальных последствиях сирийского кризиса

Венская встреча госсекретаря США Джона Керри и министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова по Сирии в конце этой недели не принесла видимого прорыва. Разногласия сохраняются - так оценил ее итоги глава российского МИДа. Между тем экспертное сообщество продолжает анализировать как природу этих разногласий, так и наиболее вероятные сценарии дальнейшего развития событий.

"Развязки конфликта от этой встречи ждать не приходится", - так - еще до окончания переговоров - оценила их перспективы эксперт из Вашингтонского Института ближневосточной политики (The Washington Institute for Near East Policy) Анна Борщевская (Anna Borshchevskaya).

"Путин, - поясняет старший научный сотрудник Американского совета по внешней политике (American Foreign Policy Council) Стивен Бланк (Steven Blank), - проталкивает вариант разрешения (конфликта), основанный на том, что Асад, как утверждается, выражает готовность к переговорам с некоторыми из оппозиционных группировок". "США, как об этом заявил госсекретарь Керри, настаивают на уходе Асада, - продолжает Бланк, - а Россия, напротив - на том, что он должен остаться. И пока эта проблема сохраняется, прогресса на переговорах не будет".

Впрочем, как уточняет Анна Борщевская, здесь "возможны два варианта. Первый: США и их союзники, в частности, Саудовская Аравия, согласятся с тем, что пока Асад - пока - останется в Сирии. Последствием чего будет то, что Асад никуда не уйдет. Это будет выглядеть как полное поражение западной политики, а трагедия Сирии будет продолжаться".

"Второй вариант, - продолжает аналитик, - может состоять в том, что Запад, не соглашаясь официально с российской политикой, пойдет на более мягкие, неформальные уступки. Это не будет выглядеть поражением, но не будет и победой".

Тем временем, как сообщил 23 октября глава внешнеполитического ведомства РФ, Россия достигла договоренности с Иорданией о координации военных действий в Сирии, создав для этого "специальный рабочий механизм". (Агентство Reuters напоминает в этой связи, что Россия, наносящая удары с воздуха по сирийским повстанцам, ведущим борьбу с войсками Асада, уже наладила сотрудничество с правительствами Ирака, Сирии и Ирана.)

"Путин выигрывает лишь за счет того, что Запад разрешает ему выигрывать", - подчеркивает Борщевская. - Если бы Запад вернулся на Ближний Восток, Путину пришлось бы отступить".

Существенно в данном случае и то, как понимается выигрыш. "Президент Обама говорит, что дипломатия дает возможность выиграть не просто лишь одной из противостоящих друг другу сторон, но обеим сторонам одновременно, - поясняет эксперт. - Путин в это не верит. Он признает только игру с нулевой суммой. И использует ситуацию в Сирии, чтобы заставить Запад считаться с собой как с глобальным лидером - без которого нельзя принимать решения. Или даже диктовать Западу условия, на которых эти решения должны приниматься".

Этот подход в немалой степени определяется внутриполитическими факторами, считает Борщевская. "Путин, - уточняет она, - хочет укрепить свою легитимность. Экономика России - в упадке. Перед аннексией Крыма рейтинги одобрения российского президента снизились, и он хочет показать себя как сильного лидера - не только миру, но и россиянам".

Демонстрационный эффект - налицо, констатирует аналитик. "После интервенции в Сирии, - уточняет Борщевская, - на Западе заговорили о Путине как о большом стратеге. Я думаю, что дело обстоит иначе: как в Сирии, так и на всем Ближнем Востоке, Путин пользуется тем, что Запад отступает. И создается вакуум…"

Эту мысль разделяет и Стивен Бланк. "Дверь была открыта, и Россия вошла в нее, - подчеркивает политолог, - на фоне отсутствия разработанной ближневосточной стратегии у США. Ведь стратегия - это использование инструментов власти во имя национальных интересов. "Но так и не объяснено, в чем состоят эти национальные интересы применительно к Ближнему Востоку, - продолжает Бланк. - С этим связан и отказ от использования инструментов власти. Не существует экономической программы для Ближнего Востока, а программы борьбы с ИГИЛом путем нанесения ударов с воздуха, конечно, недостаточно". (По мнению аналитика, "единственный способ победить ИГИЛ - создание альтернативного геополитического движения при одновременном использовании сухопутных войск"). "Все это, - подчеркивает Стивен Бланк, - сознают правительства стран Ближнего Востока, вследствие чего они и смотрят на Москву, где знают, чего хотят".

Чего же именно хотят в Москве? По словам Бланка, внутриполитические задачи тесно связаны в данном случае с геостратегическими. "Первая поставленная цель, - уточняет исследователь из Американского совета по внешней политике, - упрочить власть Путина дома, продемонстрировав его в роли борца за статус России как великой державы и защищающего Россию от американцев и всех остальных. Вторая - преодолеть изоляцию, в которой Россия якобы оказалось - как утверждается, из-за действий США. Третья - утвердить статус России как державы, играющей глобальную роль (в частности, на Ближнем Востоке), и тем самым лишить США какой бы то ни было возможности в одностороннем порядке добиться геополитический стабильности в ближневосточном регионе. Отсюда - стремление дискредитировать любые действия США. Четвертая цель - создание основы для расширения российского военного присутствия в Сирии и в целом в восточном Средиземноморье. Отстаивая и укрепляя эти позиции, Москва сотрудничает со своими союзниками на Ближнем Востоке".

При этом речь идет не об экспромте, но о долгосрочной политике, убежден Стивен Бланк. "Все это, - подчеркивает политолог, - началось не в прошлом месяце в связи с сирийскими событиями. Эта политика восходит к Примакову - автору концепции, согласно которой Иран, Ирак и асадовская Сирия - это шиитские союзники России против США и их союзников. Москва стремится утвердиться на Ближнем Востоке и одновременно продемонстрировать, что США не имеют разработанной ближневосточной политики, которой они и в самом деле не имеют. Россия стремится использовать в качестве политического рычага ближневосточные нефть и газ против Европы. Стремится она и к созданию военных баз - причем не только в Сирии, но и на Кипре, и в Александрии (где в семидесятых годах 20 века некоторое время существовала советская военная база)".

Результат налицо, констатирует политолог. "Об изоляции России говорить не приходится, - уточняет Стивен Бланк. - Иран и Ирак - союзники Москвы. Асад полностью зависит от России - даже если ему это и не по душе. У России - превосходные отношения с Египтом. Россия создает военные базы, продает оружие по всему Ближнему Востоку и заключает соглашения в сфере энергетики".

Сирийская трагедия между тем продолжается. "Нескончаемый конфликт, - так характеризует будущее Сирии Стивен Бланк. - Сирийского государства больше нет. Гражданская война будет продолжаться, а поток беженцев - расти".

Анна Борщевская подчеркивает немаловажную деталь: кто именно покидает раздираемую войной страну. "Из Сирии бегут в основном сунниты, - констатирует эксперт. - Асаду это выгодно: он избавляется от населения, не поддерживающего его режим. Чем меньше в Сирии становится суннитов, тем больше доля алавитов, поддерживающих Асада".

Дело, впрочем, не в одном лишь количественном соотношении, но и в изменениях общественного сознания. "Будет идти дальнейшая радикализация, - убеждена Борщевская, - в первую очередь - суннитская. И в том числе - в России. Радикальные исламисты уже сделали немало заявлений о том, что интервенция в Сирии еще больше разожжет ненависть к Путину - и к россиянам. И поскольку Путин не борется с ИГИЛом (хотя и заявляет об этом), ИГИЛ, я полагаю, также будет расти. Поэтому, пока Запад не выдвинет четкой ближневосточной политики, масштабы трагедии будут расти - не только для Сирии, не только для Ближнего Востока, но также для Европы и Америки".