Немецкий историк Мориц Пфайффер (Moritz Pfeiffer) расспросил своего деда о том, что тот делал во время Второй мировой войны, а затем проверил факты его рассказа. Новая книга историка проливает свет на образ мыслей и поведение уходящего поколения людей, которые так и не раскаялись, однако готовы прервать обет молчания и рассказать, почему они последовали за Гитлером.

Германия заслуживает похвалы за то, что коллективно осудила свое нацистское прошлое. Однако эта тема все еще остается запретной в миллионах семей. Дети и внуки не хотят расспрашивать своих стариков о том, что те делали во время Второй мировой войны.

По самым консервативным оценкам, по крайней мере 20-25 млн. немцев знали об ужасах Холокоста в то время, когда эти злодеяния творились, а примерно 10 млн. из них сражались на восточном фронте, т.е. принимали участие в войне, которая с самого начала имела целью уничтожение гражданского населения. Как считает немецкий историк Мориц Пфайффер, это обстоятельство делает геноцид и преступления против человечества частью семейной истории для граждан Германии.

Время стремительно утекает. Ответ на вопрос о том, как культурная, цивилизованная нация смогла опуститься так низко, лежит в мировоззрении и образе мышления людей уходящего поколения, которые служили третьему рейху. 29-летний Пфайффер, недавно завершивший беспрецедентный исследовательский проект, в основу которого положена история его семьи, утверждает, что сегодня многие из этих стариков, находясь на закате своей жизни, готовы поделиться мыслями о прошлом.

«Ситуация коренным образом изменилась по сравнению с первыми десятилетиями после войны, - объяснил журналистам SPIEGEL ONLINE Пфайффер, работающий в замке Вевельсбург, где сегодня находится музей СС, - поколение, жившее в ту эпоху, готово прервать обет молчания, по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. В конце жизни происходившие тогда события кажутся такими далекими, что люди не против рассказать о них».

«Сразу после войны родители и дети избегали разговоров на эту тему, ведь воспоминания о той эпохе были еще очень свежи в памяти старшего поколения, - продолжает историк, - сегодня же проблема заключается в том, что никто не хочет больше слушать стариков. Люди по большей части не воспринимают своих престарелых родственников в качестве источника информации. Между тем, однажды мы поймем, что уже слишком поздно».

Новый подход к беседе с родственниками

Устные рассказы становятся все более популярными, хотя воспоминания не являются надежными источниками с исторической точки зрения, ведь со временем восприятие событий здорово искажается. Однако Пфайффер взял на вооружение новый подход. Он расспрашивал своих дедушку и бабушку по материнской линии о том, что они делали во время войны, а затем систематически сверял их рассказы с источниками, такими, например, как письма и военные архивы.

Раньше никто так не делал.

Ученый сопоставил то, что он услышал, с данными современных исторических исследований и написал книгу, проливающую свет на жизнь поколения, которое беспрекословно последовало за Гитлером. Эти люди не раскаялись сразу после войны и даже сегодня, по прошествии шести десятилетий, так и не признали своей вины в гибели миллионов гражданских лиц, ставших жертвами развязанной фюрером агрессии, не говоря уж о Холокосте.

В основу его недавно опубликованной книги «Мой дед в войне 1939-1945 годов», изданной только на немецком языке, легли рассказы его дедушки, фигурирующего в тексте под именем Ганс Германн К. (Hans Hermann K.), который был кадровым офицером вермахта и служил в пехотном полку. Свою бабушку Эдит (Edith) историку расспросить не удалось из-за болезни пожилой женщины, однако он проанализировал многие из ее писем. Старики умерли в 2006 году.

И дед, и бабушка поддерживали гитлеровский режим. Пфайффер признает, что их сознание «было заражено нацистской идеологией», как и сознание миллионов обычных немцев того поколения. Он отзывается о своей бабушке Эдит как об «убежденной, даже фанатичной нацистке».

«Никто сегодня не может сказать, что бы он делал в то время»

Между тем, по словам Пфайффера, цель проекта заключалась не в том, чтобы оценить поведение его родственников и вынести им приговор. Он просто хотел понять их.

«Никто не может сегодня с уверенностью сказать, что бы он делал и о чем думал в то время, - утверждает ученый, - мне кажется, люди смогут многому научиться, если поймут, как их нежно любимые родители и бабушки с дедушками вели себя в условиях господства тоталитаризма и кровожадной расистской идеологии».

«Очень важно разобраться с историей своей семьи в эпоху нацизма, сделать это открыто и самокритично, на основе известных фактов. Это поможет принять демократию и избежать повторения того, что происходило в 1933-1945 годах».

Ганс Германн К. так хорошо умел маршировать строевым шагом, что его вскорости перевели в Берлин, в элитное подразделение. Эдит вступила в Национал-социалистическую партию и была настолько ревностной нацистской, что перед тем как выйти замуж за Ганса Германна в 1943 году, предоставила документы, позволяющие проследить ее арийские корни вплоть до начала 18 столетия, хотя даже от членов СС требовалось засвидетельствовать расовую чистоту своих предков только начиная с 1 января 1800 года.

В процессе проведения своих изысканий Мориц Пфайффер обнаружил в рассказах своего деда множество пробелов, противоречий и уклончивых ответов – например, в том, что он якобы не знал о массовых казнях гражданских лиц.

Дедушка воевал во Франции, Польше и Советском Союзе

Ганс Германн был лейтенантом знаменитой 6-й армии и в ее составе принимал участие в операциях по вторжению в Польшу, Францию и Советский Союз. В сентябре 1942 года он потерял глаз на восточном фронте, когда рядом с ним разорвался снаряд.

Это ранение, возможно, спасло ему жизнь. Вскорости после того как офицера отправили в Германию на лечение, его часть бросили в Сталинград, где она была почти полностью уничтожена. Из 100 тыс. солдат и офицеров, захваченных Красной армией в плен под Сталинградом, выжили только 6 тыс. человек.

Мало кто сомневается в том, что Германия много сделала для того, чтобы искупить грехи прошлого. В этом плане страна разительно отличается от Австрии и Японии, выбравших путь полного отрицания. Германия заплатила почти 70 млрд. евро в качестве компенсаций за страдания, которые нацисты причинили людям, регулярно проводит мероприятия, призванные почтить память жертв, и, что еще более важно, приняла на себя вину за преступления, совершенные от ее имени.

Министерства и частные компании открыли для историков свои архивы, чтобы те смогли оценить роль, которую они играли в третьем рейхе. Сегодня идут процессы над военными преступниками, это позволяет хоть как-то компенсировать то, что их не призвали к ответу сразу после войны и в последующие десятилетия.

Однако миллионы людей так и не осудили свою деятельность в качестве винтиков нацистской машины. В этом смысле Ганс Германн не является исключением, хотя охотно согласился побеседовать на эту тему со своим внуком.

Он родился в 1921 году в очень консервативной и придерживающейся националистических взглядов семье с военными традициями, которая проживала в городе Вупперталь на западе Германии. Его отец, владелец мебельного магазина, часто рассказывал сыну о своей службе во время Первой мировой войны, в которой он принимал участие лейтенантом. В раннем возрасте мальчик укрепился во мнении, что репарации, наложенные на Германию в результате Версальского договора, были чрезмерными.

После того как Гитлер пришел к власти, магазин его семьи стал процветать, ведь новое правительство давало супружеским парам дешевые кредиты на покупку мебели для кухни и спальни.

Во время беседы с внуком Ганс Германн откровенно рассказал о своем отношении к евреям в середине 1930-х годов, когда он был подростком и состоял в организации «Юнгфольк» (Jungvolk), членами которой являлись дети от 10 до 14 лет.

На вопрос внука о том, считал ли он в то время, что расистские законы, запрещающие евреям занимать должности на государственной службе и позволяющие систематически отбирать у них собственность, являются несправедливыми, старик ответил: «Нет, мы не видели в этом несправедливости. Требовалось идти в ногу со временем, эпоха была такая. Средства массовой информации тогда не играли той роли, которую они играют сейчас».

«Приходилось держать рот на замке»

Тем не менее, Ганс Германн не вступал в Национал-социалистическую партию. В 2005 году он рассказал, что не одобрял погром, организованный в так называемую «Хрустальную ночь», когда 9 ноября 1938 года тысячи еврейских магазинов и синагог были разгромлены и сожжены.

«Это было неправильно. Мы возмущались насилием и поджогами синагог, не одобряли подобных действий, - вспоминал пожилой мужчина, - такие методы применяли СА и СС, а мы их отвергали. … Однако мы не могли ничего сделать, приходилось держать рот на замке».

На вопросы о захвате Польши и массовых казнях гражданских лиц Ганс Германн дал уклончивые ответы. Сначала он назвал отношения между немецкой армией и поляками «дружественными», а затем заявил, что ничего не ведал о расстрелах мирных граждан.

Однако когда Мориц на него надавил, дед признал, что знал об убийствах, совершенных СС, но добавил, что солдаты и офицеры вермахта не имели с этими акциями ничего общего. Такая точка зрения является типичной для людей, верящих в давний миф о том, что солдаты регулярной армии не принимали участия в массовых зверствах.

По словам Пфайффера, его дед равнодушно отнесся к страданиям поляков, потерявших 6 миллионов человек во время Второй мировой войны. Подобное отношение опять-таки типично для многих немцев, принадлежащих к военному поколению.

В 1941 году Ганс Германн принял участие в операции «Барбаросса», в рамках которой немецкие войска вторглись в Советский Союз, в качестве офицера 208 полка 79 пехотной дивизии. Старик заявил, что не знал о преступных распоряжениях командования, таких, например, как печально известный «приказ о комиссарах», гласивший, что всех политруков, обнаруженных среди пленных, предписывается немедленно расстреливать.

«Трудно поверить»

На вопрос об этом приказе Ганс Германн ответил: «Я не знаю об этом, ничего подобного не слышал. Наша часть продвигалась позади войск, ведущих боевые действия, которые и брали пленных».

Пфайффер опроверг заявление деда о том, что его часть не брала пленных. Изучив послужной список 79 пехотной дивизии, он обнаружил, что только за период с 5 по 31 августа 1941 года ее военнослужащие взяли в плен 5.088 советских солдат и офицеров. За период с 20 по 25 сентября число пленных составило 24 тыс. человек.

Даже те из пленных, кого не расстреляли на месте, имели чрезвычайно мало шансов на выживание. Из 5,7 млн. солдат и офицеров Красной армии, взятых в плен гитлеровцами во время Второй мировой войны, более 3 млн. (почти 60%) погибли.

Пфайффер считает, что его дед, командир роты, которая находилась на передовой линии фронта, не мог не знать о приказе, предписывающем расстреливать всех захваченных комиссаров. Историк пишет, что не может с точностью утверждать, что его деду приходилось принимать подобные решения. Однако исторические документы свидетельствуют о том, что военнослужащие 79 пехотной дивизии выполняли тот злополучный приказ.

Кроме этого, есть документальные свидетельства того, что 6 армия, в которую входила дивизия Ганса Германна, проводила акции, связанные с массовыми убийствами, т.е. являвшиеся военными преступлениями. Ее военнослужащие даже принимали участие в массовом расстреле евреев в украинском местечке Бабий Яр в сентябре 1941 года, число жертв которого составило 33.771 человек.

По словам Пфайффера, «трудно поверить» в то, что его дед ничего не знал о массовых убийствах.

Вот что еще рассказал Ганс Германн: «Большевики являлись нашими врагами, это было совершенно ясно, и нам приходилось руководствоваться данным принципом. Однако те, кто встречал нас хлебом-солью на пороге своих домов, не могли быть врагами, и мы относились к ним хорошо». Старик ничего не сказал о судьбе людей, не встречавших немецкие войска хлебом-солью.

«Очарованная речью фюрера»

В своей книге Пфайффер также приводит выдержки из некоторых писем своей бабушки Эдит, свидетельствующие о том, что она была пылкой сторонницей Гитлера. Вот, что женщина писала мужу 8 ноября 1943 года, делясь впечатлениями о выступлении нацистского вождя: «Я просто очарована речью фюрера, до сих пор нахожусь под влиянием его слов. Они, как всегда, волнуют и вдохновляют. Меня переполняет энтузиазм! … Я чувствую в себе силы для того, чтобы вырывать деревья с корнем».

В своих рассказах Ганс Германн подверг резкой критике бомбежки немецких городов союзной авиацией: «Как такое возможно? Ведь они бомбили гражданское население!» Однако старик и словом не обмолвился о рейдах немецких самолетов на Роттердам и Ковентри в 1940 году.

Попав в плен к американцам во французском городе Мец в октябре 1944, он снова встретился с женой только в марте 1946 года.

Пфайффер пришел к выводу, что его дед не лгал в их беседах, а просто делал то, что миллионы немцев делали после войны – отрицали вину и принижали свою роль, чтобы уменьшить ответственность.

Результатом их поведения стал очень удобный миф, родившийся сразу после поражения Германии. Он гласил, что народ был одурачен кучкой преступников, которые и несут полную ответственность за ужасы Холокоста, а рядовые граждане Германии сами являются жертвами.

Германия давно отвергла эти заблуждения. Тем не менее, по признанию самого Пфайффера, его книга не содержит ответа на главный вопрос, вопрос, касающийся его нежно любимых дедушки и бабушки, которые являлись опорой семьи много лет.

«Почему они, вполне нормальные люди, не протестовали против массовых убийств? Почему мой дед даже в 2005 году не признал своей вины? Почему не чувствовал стыда и не сочувствовал жертвам?»

«Нравственное умопомешательство»

На вопрос о том, разделяет ли он, по его мнению, коллективную вину за Холокост, Ганс Германн ответил: «Ни в коем случае. Нет никакой коллективной вины. Даже в современных исторических исследованиях понятие ответственности дифференцируется. Говорят о вине отдельных лиц и групп людей».

Пфайффер пишет о том, что его дедушка и бабушка заразились тем «нравственным умопомешательством», которым страдали многие немцы во время и после Второй мировой войны: «Симптомами этой болезни являются эмоциональная холодность, отсутствие самокритичности и абсолютный эгоизм, позволяющие поддерживать жестокие методы, принимать их как должное и даже оправдывать, если они применяются по отношению к врагу».

Убийственные слова. Пфайффер считает, что у представителей того поколения, возможно, просто не было выбора. Им приходилось подавлять в себе чувство вины, чтобы продолжать жить в трудные послевоенные годы, когда вся энергия людей была направлена на поиск средств к существованию. «Это естественная реакция человека, тогда она была необходима», - утверждает историк.

Процесс «преодоления прошлого» (Vergangenheitsbewältigung) получил новый толчок во время студенческих акций протеста, имевших место в 1968 году.

Для многих расплата за грехи пришла далеко не сразу. В своей книге «Вторая вина», вышедшей в свет в 1987 году, немецкий публицист Ральф Джордано (Ralph Giordano) писал о том, что люди не хотят сознаваться в своих преступлениях, а нацистские преступники, живущие в Западной Германии, даже процветают.

Пфайффер надеется на то, что, прочитав его книгу, другие дети и внуки людей, живших в то время, последуют его примеру: «Я не думаю, что подобные беседы вобьют клин между родственниками, наоборот, они должны сплотить семью».

Первоначально ученый намеревался написать историю своей семьи, причем для личного пользования. Расспросив деда, он записал его рассказы, отредактировал текст и представил труд на суд семьи во время рождественских праздников 2005 года.

«Невербальное признание вины»

Летом 2006 года, обнаружив в рассказах своего деда пробелы и недомолвки, историк попросил того дать ему второе интервью и на этот раз подойти к делу более тщательно и скрупулезно. Ганс Германн согласился. К сожалению, Мориц не смог осуществить свой замысел. В июне того года после продолжительной болезни умерла Эдит. Охваченный горем, Ганс Германн скончался через шесть недель после смерти жены.

На вопрос о том, как, с его точки зрения, дед отреагировал бы на книгу, Пфайффер ответил: «Мне кажется, сначала он был бы шокирован таким беспощадным изложением его жизни. Ему наверняка бы не понравились мои критические замечания и выводы, к которым я пришел».

«Однако со временем, внимательно изучив мой труд, он, скорее всего, признал бы справедливость моего анализа и тот факт, что я не пытался дискредитировать его имя или сводить с ним счеты».

По мнению историка, между тем, что представители уходящего поколения могут и хотят рассказать, и тем, что они действительно чувствуют, существует огромная разница. Во время их время бесед он заметил в поведении своего деда то, что называет «невербальным признанием вины».

После войны Ганс Германн приветствовал то, что его дочь изучала французский язык, и даже принимал у себя дома студентов из Франции, приехавших в рамках программы обмена. Он поддерживал политику Конрада Аденауэра (Konrad Adenauer) и Шарля де Голля (Charles de Gaulle), направленную на интеграцию европейских стран, избегал посещать встречи ветеранов.

В 2005 году он сначала был возмущен докладом, который Пфайффер в качестве соавтора написал для Фрайбургского университета. В этой работе говорилось о том, что военнослужащие вермахта принимали участие в акциях, являвшихся военными преступлениями. Однако несколько недель спустя дед сказал внуку: «Я много думал об этом. В том, что ты написал, есть доля правды».

Дэвид Кроссланд, "Der Spiegel", Германия