22 июня в Израиле тоже могли бы отмечать трагическую дату начала войны – гражданской. Но войны не состоялось – 22 июня 1948 года евреи не воспользовались исторической возможностью перебить друг друга. Что, впрочем, не мешает вспоминать эту дату как трагическую.

Государство Израиль, провозглашенное 14 мая 1948 года, тогда только что отметило 5-недельный юбилей и, одной рукой отбиваясь от арабских армий, имевших собственные взгляды на еврейскую государственность, второй пыталось слепить эту самую государственность.

Одну из основ государства, героическую израильскую армию ЦАХАЛ, приходилось, как и все остальное, лепить из того, что было – из нескольких подпольных и полуподпольных вооруженных формирований, признавших верховную власть первого главы правительства Израиля легендарного Давида Бен-Гуриона. Одну из них – ЭЦЕЛЬ, возглавлял не менее легендарный Менахем Бегин, вождь подпольщиков, противостоявших британской колониальной администрации и арабскому террору.

Примерно в те же июньские дни, когда Бегин подписал соглашение о переходе под командование ЦАХАЛа, его людьми за границей был закуплено несколько тысяч винтовок, автоматов и гранатометов для их уже не партизанского отряда. Зафрахтованный для этого груза корабль "Альталена" вышел в свое последнее плаванье и взял курс на Тель-Авив.

По-человечески понятны чувства еще вчера независимого полевого командира Бегина, которому предстояло сдать целую партию новенького оружия, даже не постреляв из него. Он попытался договориться с Бен-Гурионом, чтобы оставить хотя бы часть винтовок в распоряжении вчерашнего ЭЦЕЛя. Но Старик, как называли Бен-Гуриона приближенные, был непреклонен: "Все – на склад, а там посмотрим". Тоже по-человечески понятно: одна власть – одна армия, и командовать ею должен кто-то один. Иначе это не государство.

"Альталене" было приказано сдать оружие. Для убедительности Бен-Гурион выкатил на набережную Тель-Авива артиллерийскую батарею, которой, к слову, командовал, молодой офицер Ицхак Рабин – тоже будущий премьер-министр Израиля, и тоже лауреат Нобелевской премии мира.

Гуманист Бегин до последней минуты не мог поверить, что еврей может отдать приказ стрелять в еврея, даже в жестокой борьбе за власть. Но гуманист Бен-Гурион такой приказ отдал, а гуманист Рабин его выполнил, утопив "Альталену" на глазах у изумленной публики, вышедшей после обеда прогуляться по Тель-Авивской набережной.

19 погибших – единственная жертва этой единственной в новейшей истории Израиля братоубийственной микро-войны. 20-й стал сам Рабин, через 37 лет после этого убитый – тоже евреем, и тоже уверенным, что он служит еврейскому народу и его идеалам.

Сегодня историки и публицисты правого лагеря, которые отвечают в Израиле за национально-патриотическую работу, уверяют, что Бегин совсем не собирался устраивать путч, захватывать власть и создавать армию в армии, а даже наоборот покинул тонущую "Альталену" последним. Бен-Гурион у них выходит злобным старикашкой, готовым на все, лишь бы удержать власть, а Рабин – солдафоном, на все готовым, лишь бы выслужиться пред начальством.

В свою очередь лево ориентированные публицисты и историки, курирующие общечеловеческие ценности, пытаются найти доказательства тайных умыслов Бегина и не решаются прямо сказать, что борьба за власть, даже среди гуманистов, может быть такой жестокой, что приходится отстаивать ее с Рабиным в руках.

Но тогда, 22 июня 1948 года, такие важные вопросы демократии, как единовластие, методы оппозиции, отношения меньшинства к большинству и т. п. были в Израиле решены, или, как сказали бы сегодня, разрулены по понятиям. Демократия при поддержке артиллерии победила раз и навсегда. И впоследствии, когда премьер-министром стал сам Бегин, ему уже не приходилось палить из пушек по оппозиции, считавшей его действия неправильными, а то и преступными. Поскольку оппозиция эта, помня "Альталену", выражала свое "фе" только лексическими средствами.

Хотя иногда, наблюдая эти средства, честно говоря, хочется стрелять.