Zahav.МненияZahav.ru

Четверг
Тель-Авив
+30+16
Иерусалим
+28+15

Мнения

А
А

Пенсионная катастрофа - часть 1

Давид Эйдельман пишет о том, о чем многие из нас предпочитают не задумываться - о старости в 21 веке. Хотим ли мы и вправду жить до 120?

13.08.2015
Источник:Релевант
ShutterStock

Читайте также

СМИ не любят говорить о стариках. Это не очень "секси". В общественной дискусси чаще всего проблемы пожилых подвергаются так называемой "SEPизации" ("это не моя проблема" - "Somebody Else’s Problem"), и не находят места в публичном дискурсе.

Иногда мелькают сообщения о неунывающих долгожителях: "На юге Англии 13 июня состоялась свадьба, в которой особое значение имело слово "возраст". Представляете, мужчина 103 лет женился на 91-летней! Со свадьбы они, наверное, возвращались на скутере для инвалидов, ха-ха-ха". Другая разновидность обращения СМИ к теме старости: рассуждение о нищете, одиночестве и пр.

Третья: рассуждения об увеличении продолжительности жизни.

Эти три темы связаны. Пожилых людей становится все больше.

Продление старости

Продолжительность жизни действительно растет. Нынешние сорокалетние в среднем будут жить не менее девяноста лет. И вопрос обеспечения старости, пенсионных накоплений, пенсионных фондов - будет, вероятно, главным социально-экономическим вопросом ближайших десятилетий.

Ведь когда речь идет о продлении жизни, то это, грубо говоря, разговор о продлении старости, о увеличении количества нетрудоспособных, биологически бесплодных, требующих социальной помощи людей. Экономисты уже рисуют картины, которые должны напугать голодом и нищетой людей, которые сейчас работают без трудовых договоров и не получат права на пенсию. Пессимисты от экономики усугубляют: никаких пенсионных фондов и накоплений не хватит, чтобы обеспечить этот рост продолжительности жизни.

В Израиле есть некоторая надежда, благодаря демографии, которые те же экономисты клянут беспрестанно. Благодаря демографическому росту в Израиле детей гораздо больше, чем родителей, хотя в основном этот прирост - за счет не очень производительных секторов, где и дети и родители нуждаются в дотации.

В Европе же, где детей уже сейчас на четверть меньше, чем пенсионеров, трудно предположить, что будущие поколения работающих смогут прокормить все большее количество пенсионеров.

Эйджизм - возрастная дискриминация

Еще одной тенденцией, которая должна пугать в этом отношении, является постоянный рост культа молодости, геронтофобские стереотипы, согласно которым старики ассоциируются не с мудростью, а с социальным паразитизмом и отсталостью. Не с заботой о подрастающих поколениях, а с социальными выплатами за их счет. Где "бабушка" - означает "жалкая", а "дедушка" - "надоевший".

Есть такое понятие "Эйджизм" (от лат ageism). Автор этого термина Роберт Батлер дал первое и наиболее хорошо известное определение эйджизма. Он описал эйджизм как "отражающий глубоко затаенную тревогу некоторых молодых и людей среднего возраста, их личностное отвращение и ощущение неприязни к стареющим людям, болезням, инвалидности и страх беспомощности, бесполезности и смерти".

Термин "эйджизм" сначала возник в публицистической полемике. И только потом научно описан. Корреспондент Карл Бернстайн, тот самый, что позднее прославился разоблачениями Уотергейтского скандала, попросил прокомментировать Батлера сопротивление жителей престижного пригорода Вашингтона постройке рядом с ними дома для престарелых. Жители гламурного местечка были категорически против. Батлер, которому тогда было тридцать, уже считался признанным специалистом по проблемам старения. Он сказал в интервью, что видит в подобной дискриминации аналог аналог сексизма и расизма. Только это дискриминация по возрасту, по отношению к старым людям. Так на ходу, в разговоре, по аналогии, возник термин "эйджизм". Это интервью вышло на первой полосе газеты Washington Times, а фраза про эйджизм была выделена в отдельный "кубик", напечатанный отдельно крупным шрифтом.

Эйджизм - возрастная дискриминация, вырастающая из убеждения, что пожилые люди это бесполезный балласт общества, лишний и паразитирующий на других.

Многие социологи считают научно описанный в 1969 году эйджизм самой большой угрозой общественному развитию. В "Энциклопедии старения" Роберт Батлер определил эйджизм как "процесс систематической стереотипизации и дискриминации людей по причине их старости так же, как расизм и сексизм по причине их цвета кожи и пола".

Культ вечной молодости

В перспективе, учитывая тенденции развития человечества, эйджизм - большая угроза, чем национальная ксенофобия, расизм и сексизм. Следует учесть, что если расизм или сексизм, дискриминация по признаку религии и национальности, пола или происхождения все же встречает общественный отпор, то геронтофобия, распространяемая "глянцевыми" СМИ в виде почти фашистской идеологии, стереотипное убеждение, что человек обязан быть молодым, здоровым, привлекательным и успешным - проходит практически безнаказанно. Это сравнительно недавнее поветрие - стереотип о необходимости выглядеть стройным и молодым - вдалбливается стареющему и толстеющему человечеству.

Этот культ глянцевой молодости привел к возникновению индустрии, в которую вкладываются триллиарды долларов: рынок диет, лечебного голодания, сбалансированного питания, "органической" пищи, биоактивных добавок, рассуждений на тему "не все йогурты одинаково полезны", центров фитнеса, пластических операций, неусыпное депрессивное и нездоровое отслеживание состояния собственного здоровья, популярность мобильных приложений, отслеживающих физиологические функции, и так далее, и тому подобное.

С незапамятных времен маги, ученые и алхимики ломали голову над изобретением эликсира вечной молодости. В этом вопросе мы и сейчас не очень продвинулись. Ведь продление жизни - это продление старости. Но зато сейчас мы стали более продвинутыми в области технологий, которые создают иллюзию. Инъекции, облучение, хирургия, сложные аппараты - все это должно служить созданию видимости чуда.

Геронофобские стереотипы диктуют нормы: стыдиться и скрывать проявления возраста, прятать признаки старения, молодиться изо всех сил. Женщина, которая не предпринимает активных и постоянных попыток омоложения, теперь считается ненормальной. Стареющих всеми силами убеждают, что если они не покупают то, что приближает к идеалу вечной молодости, то идут прямиком к немощи и отчаянию.

"Зачем нам эта старая кошелка?"

Из "глянца" эйджизм переходит в стереотипные критерии на рынке трудоустройства.

На многие должности берут претендентов не старше определенного возраста, несмотря на опыт и прочие несомненные достоинства более старших. Компании при отборе кадров исходят из аксиоматики, что нуждаются не в опытных, а молодых сотрудниках, у которых якобы больше времени и сил, которые, как представляется, легче идут на компромисс, являются более гибкими и пр. Хотя это не совсем так. У пятидесятилетней женщины с взрослыми детьми, как правило гораздо больше времени для работы, чем у двадцатилетней, которой надо устраивать свою жизнь. И энергии для работы у нее остается гораздо больше. А уж если речь идет о гибкости и умение идти на компромисс…

Польский демограф Петр Шукальский говорит, что одна из главных черт эйджизма заключается том, что пожилые люди начинают чувствовать себя "невидимками" во всех общественных местах. Их не замечают, их не берут в расчет, на них не обращают внимания. Эйджизм - это пренебрежение. Потребности, ценности, мнения пожилых в общественной иерархии считаются менее важными, чем интересы молодых.

Героиня мелодрамы с варикозным расширением вен?

Утешением может быть констатация другой тенденции: само представление о старости и молодости очень меняется. Женщина "бальзаковского возраста"? Это выражение, ставшее общеупотребительным после появления романа Оноре де Бальзака "Тридцатилетняя женщина".

Сегодня, когда мы говорим о том, что человек "среднего возраста", то имеется ввиду, что ему около 50 лет, а раньше это был человек предпенсионного возраста, которому полагалась уже думать о том, что скоро надо будет перейти на кефирчик и парить ноги в тазике.

Еще тридцать лет назад предполагалось, что популярный герой должен быть юношей. В романе Ирвина Шоу “Вечер в Византии” происходит такой диалог по поводу некоего киносценария:

- Его герои - моложе тридцати и много откровенных сцен? - Нет. - О господи. Уже два очка не в твою пользу. Ну ладно, дай мне почитать, подумаем, что можно сделать.

Времена изменились примерно с начала нулевых годов этого тысячелетия. Брюс Уиллис, чей кинематографический образ традиционно связывается с “Крепким орешком ”, с ролью спасителя человечества, отнюдь не похож на юношу.

Все дело в том, что изменился потребитель. Потребитель, что желает идентифицировать себя с героем, - человек средних лет.

Даже мелодрама и любовный роман оперируют героями средних лет в нечетком диапазоне тридцати - сорока. Правда, героиню мелодрам с варикозными венами нам пока еще не показывают.

Комментарии, содержащие оскорбления и человеконенавистнические высказывания, будут удаляться.

Пожалуйста, обсуждайте статьи, а не их авторов.

Статьи можно также обсудить в Фейсбуке