С тех пор как из рядов "Ликуда" испарились его "принцы" и правый лагерь наконец избавился от последних наивных ханжей и заискивающих холуев, на пути спасения израильской демократии осталась лишь одна преграда. И это - Моше Кахлон с его партией "Кулану". 

Арифметика тут очень проста. Четверть века назад Основной закон "О человеческом достоинстве и свободе" поддержал аж десяток депутатов от "Ликуда", да еще Ицхак Леви из "Мафдала". Сегодня же в правом лагере лишь Бени Бегин остается последним представителем поколения рабов, никогда не выражавшего интересы своих избирателей и посвятившего десятки лет в политике одной единственной цели – попыткам заслужить признание левых элит. Для Бегина это последний срок. Он презираем в партии, и даже Нетаниягу не забронирует ему место вновь, поскольку электорального толка от него все равно никакого нет. 

Есть, правда, еще Цахи Анегби и Гила Гамлиэль, время от времени сотрясающие воздух бессмысленными заявлениями в поддержку Верховного суда. Но они вовсе не из тех, кто способен принести свою политическую карьеру в жертву ради сохранения раздутых полномочий судейской хунты. 

Основательная работа, проведенная в правом лагере за последнее десятилетие, сумела обнажить антидемократический характер продолжающейся в стране правовой революции. Целый ряд книг, сотни статей, бесчисленные собрания и последовательная общественная кампания, ведущаяся различными организациями, публицистами, политиками и некоторыми представителями СМИ, на фоне безудержного мракобесия погромщиков демократии из числа судей и юридических советников, коренным образом изменили позиции народных избранников, партийных активистов и, в целом, всего правого общества по отношению к внедряемой юридическими кругами правовой революции. 

Адепты секты судейского активизма по-прежнему продолжают отстреливаться банальными клише, мол, роль суда состоит в том, чтобы гарантировать права личности и меньшинств и защищать реальную демократию от тирании большинства. Но они так ни разу и не согласились вступить в содержательную дискуссию и не сумели предложить убедительные аргументацию на вопрос о том, каким же должен быть демократический механизм, способный предотвратить диктатуру меньшинства. 

Правый лагерь в целом и сторонники классического либерализма в частности никогда не отрицали, что в демократии изначально заложена опасность злоупотребления властью со стороны большинства. Вот только решение, предложенное в свое время главой Верховного суда Аароном Бараком, которое заключалось в том, чтобы предоставить неограниченную власть узкой группе, обладающей правом самостоятельно назначать себе членов и преемников, оказалось заменой теоретического риска на гарантированное, реальное и немедленное разрушение демократического института. 

На самом деле, в демократии существует совершенно иное либеральное решение для урегулирования общественных напряжений, и состоит оно в изначальном ограничении властных полномочий путем сокращения участия правительства в жизни граждан, а также разделении этой ограниченной власти между тремя независимыми уравновешивающими и ограничивающими друг друга ветвями управления. 

В парламентской системе, принятой в Израиле, в отношении правительства и Кнессета существует целый ряд сдержек, ограничений и противовесов. Прежде всего, обе эти структуры жестко подчинены общественному доверию, являющемуся важнейшим источником их власти. 

Регулярно, раз в четыре года (а в реальности даже чаще), они оказываются перед необходимостью вновь заслужить поддержку граждан страны. При этом, чтобы получить возможность добиться расположения общества и на следующий раз, они обязаны внимательны относиться к настроениям граждан на протяжении всего своего срока. В свою очередь СМИ, часто называемые четвертой властью, систематически подвергают правительство и Кнессет критике, тем самым постоянно понижая доверие общества к этим ветвям власти. 

Кроме того, формирование коалиции в многопартийной системе требует постоянного процесса договоренностей и компромиссов между различными партиями, интересами, идеологиями и силами. Таким образом, мало того, что правительство и Кнессет избираются обществом, а потому заинтересованы в продвижении общественных интересов, они также вынуждены справляться и со встроенным в саму модель расщеплением сил. 

Таким образом, предоставленная им власть изначально ограничена и разделена между различными общественными группами. В свою очередь, описанный выше принцип подотчетности ведет к тому, что общественные избранники, злоупотребившие своей властью или даже просто не сумевшие с точки зрения общества справиться со своими задачами достаточно успешно, неизбежно расплачиваются за это потерей поддержки со стороны избирателей. 

Ко всему этому есть еще судебная система, функция которой - обеспечить гарантии того, что государственные органы не нарушают законы и процедуры государства, не дискриминируют отдельных лиц или группы, а верховенство закона соблюдается по отношению ко всем, в равной степени и соответствующим образом. 

Вся эта система сдержек и противовесов уже гарантирует, что ситуация, при которой большинство подавляет интересы отдельных лиц или меньшинств, становится экстремальным сценарием, возможным лишь при исключительном стечении обстоятельств. Тем не менее, правый лагерь готов принять принцип подчинения власти судебному контролю, задача которого - предотвратить подобный экстремальный сценарий, или, в крайнем случае, справиться с ним. 

В то же время предоставление соответствующих полномочий судебной ветви власти - это далеко идущий шаг, обеспечивающий ей огромную силу. Поэтому либеральный подход, очевидно, требует создания механизмов контроля и сдержек также и для самой судебной системы, гарантирующих то, что и она не злоупотребит предоставленной ей колоссальной властью. А потому те, кто выступают за судебный контроль властных структур, считая себя демократами, должны больше, чем кто-либо другой, поддерживать установление контроля и ограничений на полномочия и независимость судей. 

Без тормозов 

В Соединенных Штатах, по модели которых Аарон Барак сконструировал свое подобие правовой революции, существуют два базовых механизма для ограничения судебной власти. Во-первых, судьи Верховного суда в США подчиняются конституции, которая была принята на основе национального консенсуса, отражает национальные и государственные ценности и стремится сбалансировать различные интересы и соображения национальной жизни. 

Во-вторых, и это куда более важно, судьи избираются президентом на слушаниях в Сенате. Судьи в США рассматривают как этические, так и политические вопросы, а потому и избирает их политическое руководство. Более того, отвечая за сохранение записанных в конституции базовых национальных ценностей и при этом обладая правом истолковывать их, судьи обязаны отражать национальное мировоззрение, а это возможно лишь в одном случае - когда сами судьи являются представителями народа, то есть, избираются либо непосредственно народом, либо народными избранниками. 

Ни в одной стране мира не существует прецедентов, эквивалентных израильской ситуации, когда узкая группа, наделенная правом выбирать и назначать себе преемников, обладает полномочиями истолковывать закон по своему желанию на основании фрагментарной принятой наскоком псевдоконституции, не отражающей национальных ценностей. 

Нет в мире ничего подобного и принятой в Израиле системе назначения судей. В 2011 году Институт сионистской стратегии опубликовал сравнительное исследование доктора Авиада Бакши, рассматривающее способы назначения судей в Израиле и еще 14 демократических странах. Выводы были четкими и недвусмысленными: ни в одной стране мира Верховный суд не обладает столь широкими полномочиями по дисквалификации законов, как в Израиле. И ни в одной стране, кроме Индии, не принято, чтобы судьи Верховного суда по сути обладали возможностью назначать себя сами. 

Согласно исследованию, в восьми крупнейших демократических странах (США, Германия, Голландия, Япония, Франция, Канада, Австрия и Австралия) судебная власть не имеет вообще никакого влияния на избрание судей в Верховный суд. В Швеции и Южной Африке судьи вправе рекомендовать кандидатов, но выбор и назначение судей остаются исключительной прерогативой народных избранников. В Испании и Португалии судьи выбирают небольшое количество судей Конституционного суда, но и там подавляющее большинство судей избираются народными избранниками. 

В отличие от этих 12 стран, в Великобритании выбирать судей уполномочены профессиональные юристы, но и здесь в этот процесс вовлечена исполнительная власть. При этом Верховный суд Великобритании не уполномочен дисквалифицировать законы, поэтому последнее слово в сфере законодательства в любом случае остается у парламента. 

"Единственной моделью, действительно напоминающей израильскую, где судьи фактически назначают себя сами, - резюмирует автор исследования, - является только одна индийская модель". 

Таким образом, демократический принцип, согласно которому властные структуры не назначают себя сами, а избираются в соответствии с принципом репрезентативности, является определяющим для большинства демократических государств. В то же время, адепты правовой революции так и не сумели дать аргументированный ответ на вопрос о том, какие механизмы способны помешать судьям Верховного суда, являясь узкой гомогенной группой, использовать свою власть для злоупотреблений и превратить суд в инструмент для навязывания своего мировоззрения. Как, собственно, это и происходит в реальности раз за разом. 

Ни Аарон Барак, ни Мирьям Наор, ни Бени Бегин, ни Дан Меридор, ни Дан Маргалит, ни кто-либо еще из всех тех, кто в своих собственных глазах олицетворяет "силы света" против "сил тьмы", не в состоянии обеспечить удовлетворительный ответ на проблему тирании меньшинства. И мантра "Бегин сказал, что есть в Иерусалиме судьи" вовсе не является достаточным аргументом. 

Похоже, по мнению сторонников правовой революции, механизмов для надзора и контроля над судьями просто и быть не должно. Недаром загнанный в угол в ходе интервью на радиостанции "Галей Исраэль", Уриэль Линн, который был депутатом парламента от "Ликуда" и возглавлял конституционную комиссию Кнессета во время принятия Основного закона "о человеческом достоинстве и свободе", признался нам, что, по его мнению, судьи Верховного суда должны сами ограничивать и сдерживать себя. 

Иными словами, после столетий развития демократической и либеральной мысли "силы света" пришли к гениальному выводу о том, что охрану сливок следует предоставить кошке. Но это отнюдь не либерализм, а, как написал в свое время Зеев Жаботинский, "ясная и неприкрытая антилиберальная реакция". 

Панцирь для диктаторов 

И вот теперь в роли новоявленного защитника судебной тирании выступает Моше Кахлон с очередным аргументом в защиту раздутых полномочий судебной системы, утверждая, что, мол, "Верховный суд является последним бастионом слабых". 

Это вздорное соображение бьет рекорд пустословия и отсутствия здравого смысла. В отличие от депутатов Кнессета и министров, избираемых обществом, а потому волей-неволей внимательных к его требованиям, правам и интересам, судьи Верховного суда назначаются пожизненно, до самой пенсии, которой достигают в возрасте 70 лет. 

При этом они совершенно не обязаны отчитываться перед обществом, им совсем не нужно добиваться доверия граждан раз в несколько лет и они не несут ни малейшей ответственности за последствия принятых ими решений. Они восседают в башне из слоновой кости с базовой зарплатой около 45 тысяч шекелей в месяц, не считая бонусов. 

Они живут в престижных дорогих районах и курсируют между Верховным судом, конференциями института Ван Лира и европейскими судами. Облаченные в мантии и восседающие в просторных залах, они живут жизнью, куда больше напоминающей времяпровождение европейской знати XVII века, чем повседневный быт граждан Израиля. 

Немного узнать об их отношении к слабым слоям населения Израиля, тем самым, о которых, по мнению Кахлона, они должны заботиться, позволила недавно опубликованная книга "Без мантии", раскрывшая высокомерие и презрение, которые они испытывают к обществу. 

Подобное отношение – прямое следствие той аргументации, которой они оправдывают свои раздутые сверх всякой меры полномочия, мол, их роль в том и заключается, чтобы спасти невежественные и варварские массы от самих себя. 

Список "слабых", о которых в реальности заботятся судьи Верховного суда, впечатляюще разнообразен. Это и такие бесправные граждане, как Азми Бшара и Ханин Зуаби. И еще четверо бедняг, членов ХАМАСа из Восточного Иерусалима, в том числе, хорошо всем известный Мухаммад Абу-Тир ("Рыжая борода"). 

Это и десятки некоммерческих организаций, получающих многомиллионное финансирование от иностранных правительств, сотни ходатайств которых о защите прав террористов и их семей всегда удостаиваются внимательного и чуткого рассмотрения в Верховном суде. Это, наконец, и десятки тысяч африканских инфильтрантов, незаконно пробравшихся в Израиль в поисках работы и превративших в ад жизнь жителей южных кварталов Тель-Авива и других районов. 

К слову, сами эти жители проблемных кварталов, подобно подавляющему большинству израильских граждан, отнюдь не удостоены внимательного и сочувствующего отношения со стороны судей Верховного суда. Ведь до сих пор не нашлось ни одного европейского правительства, которое оплатило бы им иски в Верховный суд или профинансировало бы какую-нибудь общественную организацию, способную позаботится об их правах. Короче говоря, как и все прежние пустопорожние доводы, новый аргумент Кахлона не более чем клише, не выдерживающее никакой критики. 

По сути, да и концептуально, общественная дискуссия по поводу правовой революции давно завершена. Вот только игроки из политического центра, продолжая отвергать основные принципы либеральной демократии, по-прежнему пренебрегают интересами израильских граждан, да и собственных избирателей, обслуживая раздутые полномочия судейской олигархии и левых элит. 

Ахиллесова пята Кахлона - это его избиратели 

С политической точки зрения, суть предельно проста. На сегодня есть уже около 55 членов коалиции, готовых поддержать законодательные реформы, направленные на сокращение полномочий судебной системы. Однако Моше Кахлон, неисправимый оппортунист, начинавший карьеру в качестве "Санчо Пансы" Узи Ландау и построивший свой политический капитал, прикинувшись одним из идеологических "бунтарей" Ликуда, обнажил в последние годы свое истинное лицо раболепного холопа левых элит. 

Он систематически предает правых избирателей, раз за разом используя весь свой политический вес ради сохранения чрезмерной власти судебной тирании. И как было хорошо видно в недавней истории с корпорацией телерадиовещания "Кан", точно так же он ведет себя, служа сохранению левой гегемонии в средствах массовой информации. 

Пустопорожние доводы Кахлона не выдерживают никакой критики. И вовсе не они являются поводом его неожиданной готовности служить Мирьям Наор и Узи Фогельману. Причиной поведения Кахлона, судя по всему, является страх. 

Как заметил бывший министр юстиции профессор Даниэль Фридман, государственная прокуратура обладает длинным послужным списком сфабрикованных расследований и нелепых обвинительных заключений против общественных деятелей и политиков, осмелившихся бросить вызов мощи судебной системы. 

Скоропалительность и последовательность, с которой Кахлон превратился из ликудовского "бунтаря" в угодливого лакея Мирьям Наор и Дорит Бейниш, приводят к однозначному выводу о том, что он ясно осознал угрозу и поспешил занять соответствующую позицию. 

И та решительность, с которой Кахлон бросается разъяснять, что предотвратит любое законодательство, ограничивающее судебную систему, присуще не столько политическому лидеру, сколько жертве, тяжело пострадавшей от травмы панической атаки. Не исключено, что самому Кахлону хорошо известна причина, способная привести его в комнату для допросов, поэтому он так истово и клянется в верности служению судейской олигархии всякий раз, когда эта тема оказывается на повестке дня. 

Есть и другой источник, угрожающий Кахлону, и это - СМИ. "Кулану" - не более чем сезонная партия, созданная по веянию моды. Ее существование напрямую зависит от рейтинга посредственного и начисто лишенного харизмы политика, обратившего незначительный успех от снижения цен на сотовую связь в непропорциональную популярность собственной персоны. 

Поэтому, с точки зрения СМИ, Кахлон – чрезвычайно легкая добыча. Всего лишь несколько месяцев обсуждения в средствах массовой информации его провала попыток снизить цены на жилье, разрушат его общественный рейтинг и опустят "Кулану" ниже электорального барьера. 

Этот факт делает Кахлона особенно уязвимым для средств массовой информации и превращает в податливый пластилин, из которого журналистская "бранжа" может лепить, что ей только заблагорассудится. 

В результате, Кахлон стал единственным фактором, препятствующим возвращению судебной системы к ее естественному состоянию. В ответ правому лагерю необходимо предпринять три простых шага. Во-первых, начать оказывать постоянное общественное давление на Кахлона, вынуждая его изменить поведение уже в этой каденции. 

Поскольку подавляющее большинство избирателей "Кулану" - люди правых взглядов, целенаправленная кампания политиков, представителей средств массовой информации и правых внепарламентских организаций вынудит Кахлона пересмотреть свою решимость в служении левому лагерю. 

Во-вторых, следует приложить усилия для политической ликвидации "Кулану" и самого Кахлона к ближайшим выборам. Задача тут состоит в том, чтобы, разоблачив его блеф, его пустые лозунги и тот факт, что он является не более чем пешкой в руках левых элит, вернуть избирателей Кахлона домой, чтобы опустить рейтинг "Кулану" ниже электорального барьера, и в следующем Кнессете постараться сформировать по-настоящему правое большинство. 

Третья вещь важна и необходима даже не столько для того, чтобы изменить поведение Кахлона, сколько для того, чтобы повлиять на правые партии и политиков в долгосрочной перспективе. За последнее десятилетие правые сумели создать целую сеть СМИ и непарламентских организаций, значительно укрепивших влияние правого лагеря. 

Теперь правый лагерь обязан поставить перед собой следующую стратегическую цель - создание и развитие телевизионного канала, радиостанции и интернет-сайтов, обладающих мощью, сравнимой с ведущими СМИ. Поскольку большая часть общества склоняется к правым взглядам, стоящая задача предельно ясна: развить сеть средств массовой информации и внепарламентских организаций, способных добиться корреляции между позицией и интересами правых избирателей и политиками, которых они выбирают. Дни заискивающих перед левыми элитами "принцев", кахлонов и меридоров вот-вот закончатся, вот тогда рухнет и судебная олигархия. 

Автор: Эрез Тадмор, создатель организации "Им тирцу"

Источник: MIDA 

Перевод: А. Непомнящий