В Израиле недолюбливали Збига, а порой даже называли старым польским антисемитом. Он в ответ указывал, что его отец, польский дипломат, помогал евреям, спасаясь от Катастрофы, бежать из оккупированной нацистами Европы в период Второй мировой войны, а он сам сделал для благополучия и безопасности Израиля больше, чем любой правый демагог.

Смерть Збигнева Бжезинского не породила ни в политологической, ни в журналистской среде большого обсуждения. Пока никто не занялся серьезным подведением итогов и анализом наследия, оставшегося после смерти этого великого человека.

Советник по вопросам национальной безопасности в администрации президента США Джимми Картера, Бжезинский даже в возрасте под девяносто оставался крупнейшим из мыслителей-стратегов, гуру американской политологии, выделялся среди прочих столпов геополитики, властителей дум, интеллектуалов, выступающих на политические темы, одной интересной особенностью – считалось, что у Бжезинского на языке, то у вершителях судеб мира, работающих в госструктурах США, на уме и в планах, которые пока не афишируется. Уже давно, будучи в отставке, Бжезинский до последнего оставался своеобразным пресс-секретарем группы людей, которая вырабатывает и подготавливает решения в Вашингтоне.

Антисемит?

Нас израильтян, конечно, более всего интересовал взгляд Бжезинского на ближневосточную ситуацию. Известно, что в Израиле недолюбливали Збига, а порой даже называли старым польским антисемитом. Он в ответ указывал, что его отец, польский дипломат, помогал евреям, спасаясь от Катастрофы, бежать из оккупированной нацистами Европы в период Второй мировой войны, а он сам сделал для благополучия и безопасности Израиля больше, чем любой правый демагог.

Бжезинский был одним из архитекторов израильско-египетского мирного соглашения. Он был уверен, что США не должны оставлять Израиль в покое, подталкивая его и палестинцев к миру. Он считал, что лучшее решение израильско-палестинского конфликта — это программа, предложенная «Женевской инициативой». При этом заявлял, что сейчас Израиль и палестинцы не в состоянии прийти к миру самостоятельно, но со временем решить эту проблему будет еще сложнее.

«Со времен войны 1967 года ближневосточная проблема превратилась в силу господства Штатов в этом регионе, скажем так, в лично американскую. Однако, если не считать выдающегося успеха президента Картера, сумевшего добиться подписания израильско-египетского мирного договора, Соединенные Штаты даже в период глобального верховенства времен 1990-х играли в регионе достаточно пассивную роль», — писал Збигнев Бжезинский в книге «Стратегический взгляд: Америка и глобальный кризис».

Популизм и демократия

В самом начале Арабской весны, когда большинство западных политологов заходилось от восторженных ожиданий, Бжезинский предсказывал, что новые процессы — скорее приведут к власти антизападные правительства. Он призывал не предаваться ни слепой антиисламской враждебности, ни наивным ожиданиям расцвета конституционной демократии во всем арабском мире.

Бжезинский говорил, что не надо путать демократию и популизм. Демократия – сложнейший процесс. Развитие конституционной демократии — требует приложения громадных сил, построения правого государства, создание необходимой атмосферы политической конкуренции. Нужна свобода слова, рыночная экономика, образованный средний класс, независима судебная система и пр. Для становления демократии — требуется много времени. А популизм — подхватывает настроение масс, потакает массам.

Бжезинский говорил, что в мусульманских странах Ближнего Востока, несмотря на преклонение многих молодых мусульман перед американской массовой культурой, велико недовольство американским военным вмешательством на Ближнем Востоке и поддержкой Израиля. Это не недовольство политиков и элит, которые более вписаны в глобальный мир. Это неприязнь масс. А потому популизм неизбежно сделает новые режимы более антизападными, антиизраильскими, антиамериканскими.

Поэтому он считал, что политическое пробуждение арабских стран приведет к власти популистов, а режимы, для которых характерен растущий популизм, вряд ли будут похожими на западные. Эти страны совсем не обязательно превратятся в любезно-дружественные уменьшенные версии европейских демократий.

Когда религия диктует политику

Бжезинский сравнивал нынешнее положение вещей на Ближнем Востоке с Европой эпохи Тридцатилетней войны. Он имел в виду, прежде всего, «превращение религиозной идентификации в основной мотив политических действий – с жутко разрушительными последствиями». Когда политика направляется религиозной принадлежностью и мистическими чаяниями, то разрушительные последствия неизбежны.

Бжезинский делил страны Ближнего Востока на «самодостаточные» и «подверженные дестабилизации». Самодостаточные ощущают собственную идентичность, единство. Это национальные государства, которые стремятся к государственному укреплению и оборонному могуществу. Самодостаточным является и Израиль, и Турция, Иран и Египет. Остальные же страны, которые самодостаточными не являются, — нестабильны или более подвержены дестабилизации.

По мнению Бжезинского, США на данном этапе должны стремиться «более эффективно» сотрудничать с «серьезными игроками», но, ни в коем случае, не пытаться доминировать на Ближнем Востоке, не брать на себя всю полноту ответственности за курирование этого региона, который американцы не в состоянии ни контролировать, ни понять.

Он считал, что подходя к Ближневосточному региону, любая американская администрация должна исходить из аксиомы, что здешние проблемы решить ей не удастся, напротив, будет происходить их эскалация, они будут распространяться вширь.

Кратчайший способ попасть в ловушку

Этот человек (с репутацией ястреба!) хорошо понимал, что лишний раз быковать не стоит, оккупация не окупается, а силу нужно применять только тогда, когда ее нельзя не применить. Он выступал против вторжения в Ирак в 2003 году, еще в 2014 году утверждал, что аннексия Крыма ослабит Россию, но говорил, что Западу не стоит принимать Украину в свой военный альянс, чтобы не нести за нее ответственность.

Резкие силовые решения — это по Бжезинскому кратчайший способ попасть в ловушку и подставиться противникам, которые даже не смели мечтать о таком счастье. В день, когда в 1979 году СССР вторгся в Афганистан, советник Бжезинский написал президенту Картеру: «Теперь у нас есть возможность устроить СССР его вьетнамскую войну».

«Pax Americana»

Бжезинский говорил, что американцы не готовы к глобальной имперской роли, которую они, по его мнению, должны играть. Не готовы, хотя, по его мнению, должны ее играть. Бжезинский говорил, что в то время как Китай строит долгосрочные планы, США страдают эффектом «краткосрочного менталитета». Управителям мира не достает знания географии и истории, перспективного видения, умения просчитать на пару ходов вперед. Американцы, всегда вызывавшие смех израильских экскурсоводов вопросами: «Сколько лет было Моисею, когда он позировал Микеланджело? И сколько слонов он потерял при переходе через Альпы?». Американцы, гордящиеся тем, что во время Карибского кризиса они разбили Саддама во Вьетнаме, сбросив атомную бомбу на Хиросиму, что именно это, а не боевые действия бородатых русских партизан во главе с графом Солженицыным, который впоследствии написал сценарий скучнейшего фильма «Война и мир», определило исход Второй мировой войны. Американцы считающие, что мистер президент – это тот, кто изображен на долларе, а потому недоумевающие: кому нужно было убивать Кеннеди… Эти американцы, согласно тому же Бжезинскому, просто неспособны мыслить в необходимых масштабах. Америка примеряет на себя унафталиненную римскую тогу. Американские аналитики уже пару десятилетий проверяют на слух понятие «Pax Americana», образованное по аналогии с «Pax Romana» («Римский мир»). Но Америка, которая должна управлять всем миром, не может позволить себе детскую неожиданность избрания Трампа…

«Бжезинский несколько раз писал, что Америка, даже совершая ошибки, остается последним оплотом стабильности, и эта роль останется за ней навсегда. Поэтому его тревожило то, что принес с собой Трамп. Збиг считал, что в мире хаоса, который полон конфликтов и страхов, Белый дом должен посылать очень четкие сигналы. Сейчас их нет. Лозунг «Сделаем Америку снова великой», как полагал Бжезинский, годится для наклейки на машину, но не для внешней политики», — говорит биограф Бжезинского Анджей Любовский.

Перед угрозой хаоса

Его размышления последних лет достойны пристального внимания и анализирования. В отличие от Трампа, который в предвыборный период обещал показать Китаю кузькину мать, Бжезинский в последние годы говорил, что ядром будущей модели должна стать не «большая семерка», которая показала свою неэффективность, а «большая двойка» в составе США и Китая.

Почему же США должны пойти на стратегический союз с главным экономическим конкурентом? По мнению Бжезинского, если США и Китай придут к стратегической договоренности, это поможет договориться и с Россией, поможет создать основы для более долговечной тройственной договоренности, так как Россия испугается ущерба ее интересам.

Когда у Бжезинского спрашивали, похож ли Путин на Гитлера, он отвечал, что Гитлер не стремился к личному обогащению. На вопрос угрожает ли российское ядерное оружие США, он говорил, что лучшей гарантией безопасности Америки служит 500 миллиардов долларов, которые держит в Америке российская элита: «Это ваша элита? Или уже наша?».

Бжезинский был обеспокоен тем, что огромные куски земного шара одновременно оказались во власти волнений, которые носят явно популистский характер. Он видел в торжестве политически оформленной злобы в разных регионах мира фактическую утрату государственного контроля над территориями, которые вроде бы являются частью суверенных государств. «Перед нами мир, в котором творятся чудовищные передряги, царят разрозненность и неопределенность. Это не какая-то единая угроза для всех сразу, а множество разнообразных угроз, которые касаются почти всех», — говорил Бжезинский. По его мнению, эти явления «не имеют прецедентов в истории».