Власти Франции признались в провале программы социализации джихадистов

Программа дерадикализации французской молодежи, принятая в мае прошлого года с подачи тогдашнего премьера Мануэля Вальса, полностью провалилась. Такой вывод содержится в докладе двух депутатов верхней палаты парламента Франции - Эстер Бенбасса и Катрин Троендле. Документ под названием "Дезиндоктринация и социальная реинтеграция джихадистов во Франции и Европе" подверг уничтожающей критике действия властей, которые не только не справились с поставленной задачей, но и во многом дискредитировали саму идею создания центров дерадикализации. Как получилось, что программа, на которую выделили десятки миллионов евро, дала столь плачевный результат, разбиралась "Лента.ру".

Ты помнишь, как все начиналось

В мае прошлого года Мануэль Вальс с большой помпой презентовал правительственный план дерадикализации имеющих французский паспорт потенциальных джихадистов. Эта программа стоимостью 40 миллионов евро предусматривала создание в различных регионах страны 13 центров перевоспитания. Каждый должен был принять 25 человек в возрасте от 18 до 30 лет, которым в течение 10 месяцев предстояло посещать уроки патриотизма, самоанализа, обществоведения, профориентации и трудового воспитания. Обязательный ритуал - утреннее построение и подъем флага Франции; все воспитанники должны носить специальную форму.

Во Франции насчитывается примерно девять тысяч человек, попавших в поле зрения спецслужб из-за радикальности взглядов, но пока еще не совершивших преступлений на этой почве. Предполагалось, что более 3,5 тысячи из числа этих потенциальных радикалов пройдут через программу перевоспитания.

По словам Вальса, половина центров должна была принимать молодых людей, которых по решению суда нельзя поместить под стражу по конкретной уголовной статье. "Борьба с джихадизмом, без сомнения, является самым большим вызовом для нашего поколения", - патетически подытожил свою презентацию Вальс.

Инициатива властей изначально вызвала неоднозначную реакцию в обществе. Так, политолог Асием эль-Дифрауи предрек, что эти центры превратятся в "джихадистские академии" и будут содействовать распространению исламистских идей, подобно тому, как это происходит во французских тюрьмах: "Некоторые радикалы - настоящие мастера мимикрии. Достаточно там появиться одному такому лидеру, и вся группа попадет под его влияние".

"Кого-то можно дерадикализировать, но не всех. Убежденных джихадистов - точно нельзя. Единственный способ обезопасить от них общество - отправить их в тюрьму", - заявил, в свою очередь, социолог Фархад Косрохавар.

Но эти мнения во внимание приняты не были, как и протесты жителей местечка Бомон-ан-Вероне, где находится поместье и замок Понтурни. Именно там на базе уже существовавшего приюта для детей, оставшихся без попечения взрослых (в том числе и детей-мигрантов, прибывших в страну без родителей), в сентябре прошлого года был открыт первый центр дерадикализации. Разумеется, перспектива соседства с потенциальными джихадистами у местного населения восторгов не вызвала.

Это полный провал

Спустя пять месяцев после запуска проекта в Понтурни приехали сенаторы Эстер Бенбасса и Катрин Троендле. В ходе инспекции они выяснили, что за все время интерес к программе проявили лишь 59 человек, из которых специальную анкету заполнили 17, а непосредственно в центр приехали 9. При этом к моменту визита сенаторов в центре находился всего один перевоспитывающийся гражданин.

Тем не менее штат центра был полностью укомплектован. Зарплату там исправно получали 27 человек, в том числе пять психологов, один психиатр и девять преподавателей. Бюджету страны их содержание стоило 2,5 миллиона евро в год.

Согласно отчету парламентариев, деятельность Понтурни оказалась полной профанацией. Один из воспитанников, 24-летний Мустафа, попал в программу после того, как был задержан полицией из-за его причастности (по версии следователей) к терактам в Париже в ноябре 2015-го. Из центра он сбежал и повторно был арестован 20 января 2017 года во время антитеррористической операции в окрестностях Страсбурга. В итоге Мустафа получил реальный тюремный срок за попытку уехать в Сирию, чтобы присоединиться к боевикам террористической группировки "Исламское государство" (ИГ, запрещена в России).

Другая участница исправительно-воспитательного процесса к исламу вообще не имела отношения. 24-летняя Сабрина попала в центр и прожила там пару месяцев, потому что ждала ребенка и хотела отдохнуть от домашней рутины. "Я никогда не была религиозна. Мои родители, хоть и считают себя католиками, в церковь ходят от случая к случаю, вот и вся история", - призналась женщина. Она рассказал, что ее ухажер, исповедующий ислам, настаивал, чтобы она носила хиджаб, но она никогда этого не делала. Сабрина полагает, что руководству центра нужны были цифры и показатели для отчетности, поэтому ее приняли в программу. В то же время молодая женщина пожаловалась, что пребывание в центре было сущим кошмаром: "Я до сих пор плачу каждую ночь, не могу найти себе места. Они [сотрудники центра] относились ко мне как к преступнице".

Узнав о реальном положении дел в центре дерадикализации из парламентского отчета, глава сенатского комитета по законодательству Филипп Бас констатировал: "Это полный провал, все нужно пересматривать и перестраивать".

Бизнес на джихадистах

Строго говоря, государственная программа дерадикализации во Франции была запущена не в прошлом году, а в 2014-м. Только тогда власти финансировали частные организации, занятые перевоспитанием потенциальных джихадистов. Первой и самой известной из них стал центр Maison de la prévention et de la famille ("Дом профилактики и семьи") под руководством Сони Имлул. Центр при поддержке государства должен был оказывать помощь родителям, опасавшимся, что их дети станут джихадистами, и подросткам - потенциальным радикалам. На выделенные средства мадам Имлул сняла офис в одном из пригородов Парижа и запустила телефонную горячую линию.

13 марта мадам Имлул предстала перед окружным судом французской столицы по обвинению в растратах, хищении государственных субсидий (она перевела на личные счета 60 тысяч бюджетных евро) и невыплате вознаграждений сотрудникам. Одним из истцов выступил волонтер Жульен Риваль, который указал на фальсификации в отчетах "Дома". Согласно одному из этих документов, организации якобы удалось предотвратить присоединение к ИГ 30 потенциальных боевиков, однако Риваль уверен, что их число сильно завышено.

Если Имлул признают виновной, ей грозит до 10 лет тюрьмы и миллион евро штрафа. Как заявил в связи с этим один из критиков правительственных усилий, этот судебный процесс лишь дополняет картину беспомощности властей в сфере дерадикализации отдельных групп населения.

Те же грабли

Сенатор Эстер Бенбасса признала, что программа по дерадикализации "разрабатывалась в панике, и паника руководила действиями правительства". Властям, по ее словам, после серии терактов (в Париже и Ницце) нужно было срочно предъявить обществу хоть какой-нибудь план действий, чтобы успокоить граждан.

Тем не менее парламентарий считает, что нельзя оставлять попыток вернуть молодых людей к нормальной жизни. "Если мы не признаем, что нужно социализировать этих кандидатов в джихадизм, что нужно вовлечь их в общество, дать им специальность, обеспечить индивидуальный мониторинг, то мы ничего не добьемся", - считает сенатор. По ее словам, для этого понадобится помощь семьи, имамов, полицейских, педагогов, психологов, руководителей предприятий - всех, кто может внести свой вклад.

Как и в мае прошлого года, уверенность в возможности "перековки" исламистов разделяют далеко не все. Журналист Давид Томсон, выпустивший книгу под названием "Возвращенцы: они отправились на джихад и вернулись во Францию", считает, что никто не знает, как взяться за эту проблему: "Людей встречают как анонимных алкоголиков, как будто у них психическая патология, в то время как мы имеем дело с теми, у кого есть четкие политические и религиозные убеждения".

Таким образом, ситуация вернулась, что называется, на круги своя. Как и год назад, в стране нет реально работающей программы по дерадикализации исламистов, необходимость которой признают практически все. И, как и год назад, продолжается дискуссия о том, как решить существующую проблему и ликвидировать потенциальную угрозу.