Последствия лжеслужения

Недельная глава "Пекудей" начинается как бухгалтерский отчет: "Вот счета ("пекудей") по скинии, скинии откровения, сведенные по повелению Моше трудом Левитов под руководством Итамара, сына Аарона, священника" (38:21). Причем этот отчет немедленно оборачивается другим отчетом - отчетом по численности населения: "Всего золота, употребленного в дело во всем священном труде, было: золота приношений - двадцать девять талантов и семьсот тридцать шекелей, по шекелю священному, Серебра же от общественного исчисления - сто талантов и тысяча семьсот семьдесят пять шекелей, по шекелю священному. По бэке с головы, по половине шекеля, по шекелю священному, с каждого, проходящего для пересмотра, от двадцатилетнего возраста и выше, - с шестисот трех тысяч пятисот пятидесяти" (38:21-26).

"Такова была численность Израиля, - замечает по поводу этих слов Раши, - и такова же их численность после возведения скинии, как сказано в книге "Бемидбар". И также теперь, когда приносили дар для скинии, их было столько же. Половины шекелей от 600.000 вместе составляют сто талантов, что соответствует трем тысячам шекелей".

Этот счет в свою очередь был предопределен поклонением золотому тельцу, о чем говорится в главе "Ки-тисса" (хотя и несколько раньше, чем описывается само отступничество): "И сказал Господь Моше так: Когда будешь делать поголовное исчисление сынов Израилевых при пересмотре их, то пусть каждый даст выкуп за душу свою Господу при исчислении их, и не будет мора среди них при исчислении их. Вот что давать им, каждому, проходящему для пересмотра: половину шекеля, по шекелю священному, шекелю двадцати гэйр: полшекеля приношение Господу. Всякий, проходящий для исчисления, от двадцати лет и выше, должен давать приношение Господу. Богатый не больше и бедный не меньше полшекеля должны давать в приношение Господу для выкупа душ ваших. И возьми серебро выкупа от сынов Израилевых, и отдай его на устройство шатра соборного; и будет это для сынов Израилевых в память пред Господом, для искупления душ ваших" (Шмот 30:16).

Согласно Мидрашу (Танхума (Ки тиса 10) и Талмуду (И.Т. "Шкалим" 2 а), приношение полушекеля имело целью искупление греха золотого тельца. То есть само исчисление не понадобилось бы, не согреши Израиль. Однако коль скоро он согрешил, в пересчете открылся свой смысл. Грех тельца, или точнее искупление этого греха, открыло возможность (опосредованного) исчисления евреев.

Люди и числа

При том, что запрет прямого пересчета евреев нигде в Торе определенно не высказывается, в Талмуде ("Брахот" 63,б) говорится, что он до такой степени общеизвестен, что о нем говорят даже дети.

При подсчете числа евреев в "миньяне" используется "пасук" из десяти слов. В ТАНАХе приводятся случаи пересчета евреев с помощью предметов. Таким способом царь Шауль пересчитывал военноспособное население перед выходом на войны с Амоном и Амалеком (Шмуэль 1; 11:8). Еще одним источником запрета прямого исчисления сынов Израиля считаются слова пророка Ошеа (2:1). "А сыны Израилевы числом будут как песок морской, который не измерить и не исчислить…".

Но как мы видим, пересчет евреев посредством предметов - шекелей - впервые предложил сам Создатель. Даже Он, решив исчислить Свой народ, не стал делать этого напрямую.

В целом это понятно. Подсчитывать можно только тождественные предметы. Пересчет людей, таким образом, уравнивает их, то есть является актом унифицирования и нивелирования.

Между тем предпринятому Создателем искупительному подсчету сынов Израиля предшествовало единение народа, предшествовало "собрание" всей общины, как говорится об этом в начале главы "Ваикахель": "И собрал Моше все общество сынов Израилевых, и сказал им: вот слова, которые велел Господь исполнить:… Соберите у себя приношения Господу" (35:1-5).

Сынов Израиля, сынов Бога Живого нельзя исчислить, потому что каждый из них уникален, потому что ради каждого из них создан мир. Однако, когда евреи вместе, когда они готовы жертвовать собой, когда они самоограничиваются, то тем самым уравниваются и позволяют себя посчитать. При этом однако даже в этой ситуации они не "сливаются" воедино, не отождествляются. И использование опосредующих предметов важное тому подтверждение.

Речь таким образом идет не просто о "единстве нации", а о ее единстве в каждом из индивидов. Индивидуальная судьба еврея довольно своеобразно сопрягается с судьбой его народа.

Если погибнет Франция, французский гражданин может продолжать оставаться человеком и в составе любого другого народа. Как сказал Шарль Монтескье: "в первую очередь я человек, и лишь во вторую - француз".

Для вменяемых богобоязненных людей национальная принадлежность в лучшем случае лишь фольклорная подробность, в худшем - ненужная обуза.

Многие авторы XIX-го века открыто противопоставляли национальную самоидентификацию самоидентификации духовной. Так Кьеркегор писал в своем дневнике: "И так я сижу здесь. Снаружи все в движении, всех их будоражит идея национальности… А я сижу в своей тихой комнатке (скоро меня будут поносить за мое равнодушие к национальному делу); я знаю лишь одну опасность - грозящую религиозности".

Лев Толстой пишет в статье "Патриотизм и правительство": "Патриотизм - чувство безнравственное потому, что, вместо признания себя сыном Бога, как учит нас христианство, или хотя бы свободным человеком, руководящимся своим разумом, — всякий человек, под влиянием патриотизма, признает себя сыном своего отечества, рабом своего правительства и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести". Ему вторит Шопенгауэр: "Убогий человечек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватается за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит".

Многие евреи охотно присоединяются к этому космополитическому хору, таща на выброс также и свое еврейское происхождение. Но они отправляют на свалку ветхий матрас, набитый миллионами долларов.

Тот еврей, который вознамерился быть человеком, ни в коем случае не должен отказываться от своей еврейской принадлежности, так как она надежней любого другого канала обеспечивает ее.

Судьба отдельных сыновей Ноаха не совпадает с судьбами порожденных им племен, но не то в Израиле, судьба каждого еврея - при всей его уникальности - неотделима от судьбы всего Израиля.

Любой достойный человек молится о своем исправлении, о своих грехах, хочет выстоять в жизненной борьбе. Но для еврея невозможно выстоять в его индивидуальной борьбе, не выястояв в борьбе национальной.

Как известно, псалмы Давида любят читать не только евреи, но и некоторые христиане. Многие проникаются воплем одинокой оставленной всеми души: "Боже мой! Боже мой! Зачем Ты оставил меня, далек Ты от спасения моего, от вопля моего. Боже мой! Взываю я днем, но Ты не отвечаешь, и ночью без умолку я".

До этого места, переживание оставленности и надежды ее преодоления у всех людей общее. Я не знаю, что чувствуют неевреи, продолжающие читать далее: "Но Ты, Святой, обитаешь среди славословий Израиля! На Тебя уповали отцы наши, уповали - и Ты спасал их" (Тегиллим 22:2). Скорее всего они проскакивают эти слова как какую-то фольклорную аллегорию. Но для еврея это продолжение псалма никак не разделено с его началом, слитность еврея с народом Израиля - неотъемлемая составляющая его индивидуальной судьбы. Он не может молиться за себя, не молясь одновременно за весь Израиль, а весь Израиль не может "славословить Святого", не молясь одновременно за него.