Лиссабонское землетрясение

В недельной главе "Хайей Сара" мы читаем: "Авраам стал стар и в летах преклонных, а Господь благословил Авраама всем" (24:1).

Итак, Авраам успешно прошел через все посланные ему Всевышним испытания и закономерно оказался благословен во всем.

Красной нитью по всему писанию проходит тема воздаяния. Злодейство наказывается, праведность вознаграждается: "И народ твой, все праведники, ветвь насаждения Моего, дело рук Моих для прославления, навеки унаследуют страну. Меньший станет тысячей, и младший - народом сильным. Я, Господь, в назначенное время ускорю это" (Йешаяу 60:22).

Не всегда, разумеется, все так гладко складывается. Очень часто праведники страдают, а грешники процветают. Но порой все же события невольно вписываются в некую "упрощенную" провиденциальную схему.

В прошлой статье я отметил, что если уничтожение Сдома и Аморы имело ясное объяснение, то лиссабонское землетрясение (1755) показалось европейцам верхом абсурда, и как ничто другое способствовало распространению атеизма.

Между тем, землетрясение это быть может было обеспечено грехом его жителей в гораздо большей мере, чем любое другое стихийного бедствия подобного масштаба.

Лиссабон был очень благочестивый город. В середине 18 века в нем располагалось 40 приходских церквей, 121 часовня, 90 монастырей и 150 религиозных братств, а население города, около 250 тысяч человек, отличалось исключительной набожностью.

Итак, 1 ноября 1755 года в 9:20 утра, в день всех Святых, когда большинство жителей находились в церквях, несколько мощных толчков развалили их все. Через полтора часа после первого толчка Лиссабон накрыла 17-метровая волна цунами. Она уничтожила все находившиеся в гаванях корабли, и утянула за собой в океан множество людей. Тем кварталам, куда не добралась волна, пришлось не легче: они оказались охвачены пожарами, полыхавшими пять дней. Огонь не пощадил не только людей, но и картины Рубенса и Тициана, библиотеку, насчитывавшую 80 тысяч редких изданий, множество документов, связанных с великими географическими открытиями. Считается, что при землетрясении погибло около 100 тысяч человек.

Немедленно началось брожение в умах. "Посмеете ль сказать, скорбя о жертвах сами: Бог отомщен, их смерть предрешена грехами?" - вопрошал Вольтер в поэме "На гибель Лиссабона". Аналогичными вопросами задавались Руссо и Кант. При этом, как отмечает португальский писатель и историк Руи Тавареш в своей "Небольшой книге о великом землетрясении", "многих деятелей церкви и обывателей, пытавшихся объяснить лиссабонскую трагедию Божьим наказанием за грехи португальцев, смущал тот факт, что во время землетрясения и цунами 1755 года, все соборы были разрушены, а ни один публичный дом не пострадал".

Находились те, кто, как иезуит Габриэль Малагрида, искали объяснения. В книге, изданной в 1756 году, "Суждение об истинной причине землетрясения" он писал: "Знай, о Лиссабон, что разрушителями наших домов, дворцов, церквей и монастырей, причиной смерти стольких людей и огня, пожравшего столько ценностей, являются твои отвратительные грехи..."

Малагрида имел в виду прежде всего грехи первого министра маркиза Помбала, который, по-видимому, действительно не был праведником, так как по его наущению Габриэль Малагрида был обвинен в заговоре и сожжен в 1761 году.

Но я думаю, что те, кто взирали на эти события с еврейской, и особенно с марранской колокольни, объясняли землетрясение иначе.

История марранов

Сам я далек от того, чтобы делать какие-либо окончательные выводы по поводу лиссабонской катастрофы. Связь между грехом и наказанием может указать лишь пророк. Между тем можно попытаться вникнуть в феномен знаменитого лиссабонского благочестия и осмыслить соответствующие исторические события. А они следующие: в 1496 году король Португалии Мануэл Счастливый (правил до 1521 г.) под давлением Испанского престола издал указ, предписывавший всем евреям Португалии в течение десяти месяцев креститься или покинуть страну.

Однако понимая, что этот шаг самым плачевным образом скажется на экономическом положении его королевства, Мануэл задумал нечто другое. Он издал указ, согласно которому покинуть Португалию разрешалось только через лиссабонский порт. 19 марта 1497 года более двадцати тысяч евреев, собравшихся в столице в ожидании кораблей, были согнаны в один из дворцов, и после безуспешных попыток убедить их стать добрыми католиками, были крещены насильственно. Аналогичные акции были произведены и в других городах Португалии.

От некоторых видных евреев лиссабонцы пытались силой добиться согласия. Так, верховного раввина Португалии Шимона Маими и некоторых других руководителей общины замуровали стоящими по шею в узкой камере. Все они умерли в течение недели, так и не согласившись креститься. Однако десятки тысяч других евреев не спрашивали.

Не то чтобы истории не было известно других случаев насильственного крещения, но они все же носили спорадический характер. Уж слишком вразрез шла эта практика с азами катехизиса, чтобы превратиться в масштабное явление. То, что произошло в Португалии в 1497 году, не имеет аналогов.

Сознавая беззаконность своего поступка, Мануэл Счастливый в мае издал указ, запрещавший в течение 20 лет (действие указа было продлено до 1534 г.) преследовать "новообращенных" в том случае, если они будут уличены в приверженности иудаизму. Однако с одной стороны, народ не мог мириться с таким безобразием, и все то время пока действовал декрет, устраивал погромы (в резне 1506 года погибло 1400 марранов), а с другой… действие декрета однажды истекло. В ту же пору в Португалии была как раз учреждена инквизиция. Первое аутодафе в Лиссабоне было проведено в 1539 г. С того дня за два столетия сотни марранов погибли мученической смертью. Два века еврейская совесть насиловалась самым нещадным образом.

Вот как описывает эти события Лев Поляков в своем исследовании "История антисемитизма" "Быть марраном означало прежде всего состояние постоянной борьбы против португальской инквизиции. Начиная с 1536 года инквизиция вела яростную кампанию, жестокость которой постоянно возрастала. Несчастных преследовали в городах и деревнях, в лесах и горах. Запылали костры, в отчетах об аутодафе часто не указывается, что именно послужило причиной смертного приговора "новым христианам", с какой именно молитвой на устах они умирали...

После сожжения 14 октября 1542 года двух десятков еретиков печально знаменитый инквизитор Лиссабона высоко оценил их мужество: "Ничто так не удивило меня, как зрелище того, что Господь вложил столько твердости в слабую плоть; дети присутствовали при сожжении своих родителей, а жены при казни своих мужей, но никто не кричал и не плакал; они прощались и благословляли друг друга, как если бы они расставались, чтобы встретиться на следующий день".

Марраны бежали за границу. Те, у кого на это не было денег или энергии, забивалиcь в самые дикие и укромные уголки Португалии, где остатки марранизма сохранились вплоть до нашего времени… их социальный и интеллектуальный уровень постоянно понижался, в чем инквизиторы не замедлили убедиться. Во время одного аутодафе в 1705 году архиепископ так обрушился на них: "Жалкие остатки иудаизма! Несчастные обломки синагоги! Последние пережитки Иудеи! Вами возмущаются католики и вас высмеивают даже сами евреи!... Вы посмешище для евреев, потому что даже не умеете соблюдать те законы, по которым живете". В цепи поколений марранизм постепенно утрачивал свое драматическое содержание. Эмиграция в протестантские страны продолжалась, вытягивая из страны сильные личности: в массах отказ от христианства превращался в тайный и мирный антиклерикализм".

Последнее аутодафе состоялось в Лиссабоне 19 октября 1739 года.

Следует заметить, что покинуть Португалию в течение всего этого времени было совсем не просто. Землетрясение, разрушившее в 1755 году Лиссабон, в отличие от борделей не обошло стороной квартала, в котором проживало большинство марранов. Среди них были погибшие. Однако воцарившееся после землетрясения смятение позволило всем им, наконец, вырваться из проклятой Богом страны! 1 ноября 1755 года так или иначе явилось для них днем освобождения.

Уверен, что не только среди марранов, но и вообще во всех еврейских "кулуарах" в ту пору мало кто терялся в догадках относительно причин лиссабонской катастрофы, но у европейцев свои мозги, и они выучили из этой истории только то, что "Бог умер".