Должен ли генерал ЦАХАЛа держать свои мнение по судьбоносным вопросам при себе - или же провозглашать их во всеуслышание? Иными словами - тварь он дрожащая, или право имеет?

Горе народу и стране, в которой заслуженные боевые генералы бояться высказывать свое мнение, в особенности по вопросам, касающимся конфликта с соседями - ведь в конце концов это они ведут солдат в бой - убивать врагов и погибать от рук врага.

Вопрос в другом: где об этом говорить? И единственный верный ответ: в предназначенном для этого месте: на заседаниях, принимающих судьбоносные военные и политические решения.

В более опытных странах, имеющих историю подлиннее нашей, давно установился такой порядок: на военных советах первым слово предоставляют участнику с самым низшим чином. За ним выступает офицер постарше рангом - и так далее до вершины пирамиды, до самой главной в зале заседания персоны, который выскажется и даже вынесет вердикт (если выработал благодаря этим выступлениям свое мнение). Порядок этот введен не ради приличий, а чтобы исключить ситуацию, при которой младший офицер приноравливает свое выступление к мнению того, от кого зависит его продвижение.

На таких заседаниях генералы не только имеют право выплескивать все, что накопилось на душе по обсуждаемому вопросу - они обязаны это сделать. При закрытых дверях. Не сливая потом в прессу, о чем он или другие говорили.

Не пытаюсь ли я заткнуть рты, не лишаю ли кого-то права на свободу слова? Ни в коем случае. Любой офицер - от самого младшего и до начальника Генштаба - вправе говорить все, что хочет и где хочет - в том числе и свое мнение о политике правительства - но за минуту до этого он должен подать в отставку. Перед микрофоном он должен предстать в гражданской одежде. Касается это правило не только военных, но и остальных госслужащих. Человек думает, что в ущерб другим нуждам следует больше выделить средств на борьбу с уродливыми проявлениями нарушений прав арабов, строже наказывать виновных в этом - его право. Он полагает, что нужно передать в одностороннем порядке территории, смиренно согласиться с требованием Абу Мазена вернуть в Израиль миллионы беженцев, построить в центре Старого Иерусалима здания парламента и министерств будущего Палестинского государства, не настаивать на демилитаризации будущего палестинского государства - имеет право. Но он должен представить эту свою мудрую программу на суд народа, получить от него на выборах мандат - и реализовать свои планы. При всем уважении к военным заслугам генерала, таковы принципы демократии. А до того он обязан выполнять указания народных избранников.

Наша приверженная к политике бесконечных односторонних уступок пресса сейчас ободряюще подмигивает генералу Яиру Голану, который увидел сходные процессы в нынешнем Израиле и Германии 1930-х. Интересно, как эта же пресса отреагирует, если другой генерал сделает совершенно иные заявления, например, обвинит в продолжающемся кровопролитии нынешнее руководство палестинского народа. В прошлом были такие инциденты - о, какой вселенский крик поднимался! Те же журналисты и комментаторы кричали о подрыве устоев демократии, о генеральском путче, требовали выгнать такого офицера из армии, отдать под суд.

Сегодня эта же пресса оказывает заместителю начальника генштаба Яиру Голану медвежью услугу. Не так давно другому генералу такое поддержка очень дорого обошлась. Я имею в виду конфликт между начальником генштаба Габи Ашкенази и министром обороны Эхудом Бараком.

Я писал тогда и повторяю сейчас: По-моему, генеральское вмешательство в политику - одно из самых серьезных преступлений. Российская империя вот уже почти 100 лет никак не может оправиться от последствий подобного поведения людей в погонах. В феврале 1917 года, когда Дума решила свергнуть царя, пять командующих фронтами направили находящемуся в могилевской ставке Николаю Второму телеграммы с предложением отречься от престола. Задним числом все согласны, что это был чистой воды путч. Николай 2, который до этого твердо намеревался покончить с волнениями в столицах и распустить Думу, уступил давлению армии и подписал манифест об отречении. Через полгода смуты власть захватили большевики со своими безумными идеями, и первыми их жертвами стали те самые генералы, а затем и миллионы ни в чем не повинных мирных граждан.

Им "царский прижим" был не по нутру, этим самонадеянным командующим. И они добились пришествия более светлого будущего. Можете себе представить командующих Красной армии, посылающих телеграммы Сталину с призывом подать в отставку?

В нашей маленькой стране результаты вмешательства генералов в политику могут быть еще более катастрофическими.

Я призываю генерала Яира Голана, всех наших генералов: поучите немного мировую историю. Не соблазняйтесь песнями сладкоголосых сирен нашей окрашенной в один политический цвет прессы, это чревато, как писали политические комментаторы покойного СССР. Не приведи Господь эта пресса, манипулируя общественным мнением, продвинет во главу государства своего ставленника - вот тогда если кто-то из офицеров попытается сказать то, что придется не по вкусу этому дуумвирату, мгновенно попадет в опалу без каких-либо надежд на будущее. Что там - телеграмму или публичное критическое выступление? Попробуй генерал тогда твитнуть одну недозволенную хозяевами жизни фразу - тут и наступит конец его карьере.

Разве что он уже сейчас решил навсегда связать себя с этой вот пораженческой линией и надеется при поддержке прессы пойти далеко. Но так он может оказаться слишком далеко от народа, судьбой которого он сейчас, по его словам так встревожен.

В свете сказанного - о горькой судьбе министра обороны Моше Яалона. Когда он, не дожидаясь вердикта суда, осудил санитара, который застрелил лежащего террориста, он все еще действовал в рамках исполнения своих обязанностей. Можно было предположить, что он пытается понравиться прессе, но можно было и проявить к нему снисходительность.

Когда же Яалон однозначно заявил, что генералы могут болтать что угодно, где угодно и когда угодно, он рассеял наши сомнения. И если Нетаниягу его сместит в пользу Либермана, то это будет вполне справедливо.

И реплика в сторону тех, кто (как депутат от Ликуда Бени Бегин) называет идею назначения Либермана министром обороны дикой ("реайон hазуй"), потому что лидер НДИ видится им слишком агрессивным, или других двуличных критиков, которым мешает, что Ивет не командовал даже взводом. Для первых: нередко решительный человек во главе министерства обороны служит делу мира больше, чем миролюбивый размазня: воинственные соседи дважды подумают, прежде чем устроят очередную авантюру у наших границ. Для вторых: что они скажут, когда Европа и США назначат генсеком НАТО субтильную левую даму? Сценарий вполне реалистичный. Министр и премьер-министр - политики, а не военный стратеги или тактики. Они получили мандат от народа вместе выработать политику, угодную народу, а генералы должны предлагать пути ее реализации. А не болтать.