Роберт Сатлофф - американский писатель, журналист, публицист и историк еврейского происхождения. Выпускник университета Дьюка, обладатель степени магистра Гарвардского университета и доктор Оксфордского, Сатлофф придерживается неоконсервативных взглядов и специализируется на исследовании ближневосточных отношений. На протяжении более двух десятилетий, Сатлофф возглавляет WINEP - Вашингтонский институт ближневосточной политики, созданный в 1985 году еврейским произраильским американским лобби AIPAC.

Избегая до сих пор однозначного заявления по поводу поддержки или неприятия сделки с Ираном, Сатлофф утверждает, что администрация президента Обамы все еще могла бы улучшить соглашение, сделав его более надежным.

Своими сомнениями по поводу нынешнего варианта договора Сатлофф поделился с Джефри Гольдбергом, другим американским журналистом еврейского происхождения. Уроженец нью-йоркского Бруклина, Гольдберг пишет для престижного американского журнала The Atlantic в основном на ближневосточные темы и считается одним из самых влиятельных журналистов по вопросам, связанным с Израилем.

Гольдберг, который некоторое время жил в Израиле и даже отслужил в ЦАХАЛе (Армии обороны Израиля), пытается совместить свои симпатии к еврейскому государству с поддержкой Обамы и заключенного им договора с Ираном.

Обмен мнениями между Гольдбергом и Сатлоффом завершился тем, что последний сформулировал 10 вопросов, которые он хотел бы задать президенту США. Гольдберг, в свою очередь, которому уже приходилось брать у Обамы интервью, опубликовал эти вопросы, пообещав постараться получить на них ответы если не напрямую у представителей администрации, то, по крайней мере, у тех, кто является ярыми сторонниками договора и также опубликовать их.

Сумеет ли Джефри Гольдберг получить ответы на вопросы, поставленные Робертом Сатлоффом от президента Обамы и его окружения, пока не известно. В то же время, сами по себе проблемы, сформулированные Сатлоффом, заслуживают того, чтобы быть опубликованными даже и без ответов.

1. Вы утверждали, что сделка с Ираном укрепит безопасность Израиля и наших союзников в Персидском заливе. В то же время, ваша администрация предложила государствам Персидского залива огромный «пакет безопасности» в качестве компенсации. И более того, вы выразили недовольство тем, что правительство Израиля все еще не вступило с вами в переговоры, по поводу путей укрепления своей безопасности. Нет ли здесь парадокса? Ведь если сделка с Ираном укрепляет безопасность, разве не должны потребности наших союзников в этой области снизиться, а не наоборот, - увеличиться?

2. Безусловно, вы вправе утверждать, что сделка с Ираном улучшает положение США в сфере безопасности. Вместе с тем, это выглядит, по меньшей мере, странно, когда вы претендуете на то, что понимаете нужды безопасности Израиля лучше, чем его демократически избранные лидеры. Существуют ли другие демократические лидеры, которые, по вашему мнению, тоже не понимают свои истинные интересы в области безопасности или Израиль в этом отношении уникален?

3. Такие конструктивные, уважаемые и хорошо информированные специалисты, как ваш бывший советник по вопросам иранской политики при Совете национальной безопасности Деннис Росс, призывали вас, предложить Израилю «преодолевающие скалу» корректируемые противобункерные авиационные бомбы (Massive Ordnance Penetrator - MOP) как способ усиления независимой израильской политики сдерживания Ирана. Но вы этого не сделали. Вместо этого, в вашем письме конгрессмену Джеральду Надлеру, вы сообщили о плане вашей администрации передать Израилю гораздо менее эффективное вооружение. Почему вы не желаете поделиться с Израилем лучшим из того, что мы имеем в нашем инвентаре, для решения этой серьезной угрозы?

4. Вы утверждаете, что иранское ядерное соглашение предоставляет мирное, дипломатическое разрешение угрозы распространения ядерного оружия на Ближнем Востоке. Согласны ли вы, исходя из этого, что стремление к независимому ядерному проекту другой ближневосточной страны, скажем Саудовской Аравии, будет ясно свидетельствовать о том, что сделка с Ираном провалилась?

5. В своем письме конгрессмену Надлеру, вы отказался изложить штрафные санкции, которые могут быть наложены на Иран за нарушение пунктов договора, заявив, что «телеграфировать заранее Ирану ожидаемый ответ за любые потенциальные нарушения, было бы контрпродуктивно и потенциально снизило бы сдерживающий эффект». Честно признаться, это заявление трудно понять. В конце концов, как профессор конституционного права, вы не можете не понимать, что ясность в отношении штрафов за правонарушения является основным элементом нашей правовой системы. Если же вы не готовы публично изложить свой подход к штрафным санкциям, можете ли вы гарантировать то, что Соединенные Штаты и их европейские партнеры уже договорились, в письменной форме, какие именно действия вы будете сообща принимать в ответ на различные виды нарушений? Можете ли вы поделиться этими деталями, по крайней мере, с руководителями соответствующих комитетов в Конгрессе? Или реальная причина вашей неготовности к «телеграфированию» этих наказаний заранее, в том, что мы, и европейцы просто не смогли о них договориться?

6. В своем письме конгрессмену Надлеру, вы также сказали, что «оставляете за собой право вводить новые санкции в отношении сохраняющихся угроз». Можете ли вы сообщить, какие новые санкции вы имеете в виду? В частности, не было бы разумным, попросить теперь Конгресс сформулировать новые санкции, которые вступят в силу, если наши спецслужбы сообщат, что Иран использует освобождение от экономических санкций для передачи больших сумм (или дорогостоящих систем оружия) своим союзникам и террористическим сателлитам?

7. Вы утверждаете, что глобальный режим санкций обрушится, если Конгресс отвергнет сделку с Ираном. Но ключевым игроком в этом вопросе является не Европа, не Китай, и не какая-либо другая зарубежная страна, а именно Соединенные Штаты. Другими словами, режим санкций может рухнуть лишь в том случае, если сами США прекратят придерживаться санкции в той же мере, в какой они придерживались их в последние годы, вернувшись вместо этого к политике администраций Клинтона и Буша, которые отказались придерживаться Акта о санкциях в отношении Ирана и Ливии (ILSA), несмотря на подавляющую поддержку этого закона в Конгрессе. В случае, если Конгресс отвергнет сделку с Ираном, можете ли вы обещать, что ваша администрация будет затрачивать такие же усилия и ресурсы для обеспечения соблюдения законов США о санкциях против Ирана, как это было в течение последних нескольких лет? И если это так, то как вы объясните то, что санкции должны будут рухнуть?

8. Верховный лидер Ирана, очевидно, желает получить дивиденды от сделки - как в плане отмены санкций, так и в отношении международной легитимации, которую она обеспечит ядерной программе Ирана. Тем не менее, создается впечатление, что вы опасаетесь произносить вещи, которые могли бы рассердить его. (При том, что, учитывая продолжение враждебности верховного иранского лидера к Америке, он, кажется, вовсе не разделяет вашей деликатности.) В частности, почему в письме конгрессмену Надлеру, вы снова использовали формулировку о «всех вариантах на столе» в случае если Иран продолжит одержимо стремиться к бомбе? Почему вы не скажете прямо, что если Иран будет одержим в достижении своей цели, мы используем силу, чтобы остановить его? Ведь, если Иран станет одержимо стремиться к бомбе, разве это не будет принципиальным нарушением базового обязательства в договоре с его стороны не создавать оружие? Если он будет одержим, угроза возобновления санкций, безусловно, не станет эффективным сдерживающим фактором. Неужели откровенность в этом вопросе не является лучшим сдерживанием, чем учтивость?

9. В своей речи в Американском университете, вы сказали, что соглашение с Ираном стало «постоянным» решением угрозы иранской ядерной бомбы. Но всего несколько месяцев назад, в интервью NPR, вы признались, что время прорыва Ирана к бомбе «сократится почти до нуля», когда через 10-15 лет истекут ограничения на центрифуги и обогащение. Могут ли оба утверждения действительно быть правдой?

10. В вашей заключительной дискуссии с Миттом Ромни в октябре 2012 года, как раз перед тем, как вы выступили перед американскими избирателями в последний раз, ведущий Боб Шиффер спросил вас, какое конкретно соглашение с Ираном кажется вам приемлемым. Ваш ответ был таким: «Приемлемым для нас является договор, согласно которому они прекратят свою ядерную программу». Несмотря на значительные достижения в сделке с Ираном, она явно не дотягивает до определения «прекращение их ядерной программы». Более того, вы и ваши спикеры регулярно пренебрежительно называете поджигателями войны тех, кто выступает за то, что к чему вы когда-то сами призвали. Почему ваша собственная позиция в 2012 году стала «поджиганием войны» в 2015?