Все началось в первых числах июня 1967 года, буквально на второй день Шестидневной войны. На юге израильские войска взяли Газу и прорвались в центр Синая. На востоке было завершено окружение восточной части столицы, захвачена Рамалла и занят Латрун. На экстренной встрече между управляющим Банком Израиля Давидом Горовицем и исполняющим обязанности министра финансов Зеевом Шерфом, обсуждались аспекты урегулирования  военных расходов. Сам министр финансов Пинхас Сапир в это время отправился заграницу для мобилизации средств, говорится в статье Александра Непомнящего на Jewish.ru. 

Среди прочих вопросов была поднята тема поддержания экономических операций и финансовых расчетов  в секторе Газы и на Синае. Горовиц предложил, чтобы, как и во время Синайской кампании за десять лет до того, там продолжил хождение египетский фунт (лира). 

В 1956 году нескольких десятков тысяч фунтов, оказавшихся на территории сектора Газы, хватило на 4 месяца до отступления и передачи полуострова и сектора египтянам. На этот раз не было ясно ни то, какое количество денег там осталось, ни как долго продлится израильское управление районом. Зато было известно, что население сектора с тех пор значительно увеличилось.

Опасаясь того, что наличных средств, оставшихся в Газе, не хватит, прагматичные чиновники пришли к выводу о необходимости изготовления «экстренных денег» или «военной валюты», как ее назвали позже. 

Так всего лишь двумя представителями финансовой системы Израиля было принято одно из самых секретных, скоропалительных и, как выяснилось в последствии, бесполезных решений в истории национального банка. 

Меньше, чем через неделю стало ясно, что к египетскому фунту, который предстояло изготовить Израилю, придется добавить также и иорданский динар, и сирийскую лиру.

Задача подготовки совершенно различных валют для разного количества населения, и при этом, имеющих банковское обеспечение, усложнялась еще и тем, что израильская лира в ту пору не была конвертируемой и стабильностью не отличалась. 

По мнению работника банка Дова Ганховского, ставшего впоследствии журналистом, и Рахель Баркаи, куратора валютного отдела Банка Израиля, подробно описавших детали этой необычной истории, решение о выпуске этих денег, безусловно, должен был принимать куда более широкий правительственный форум. 

В то же время, поскольку существовала необходимость обеспечить экономическую стабильность в освобожденных областях сразу после прекращения боев и до принятия политического решения об их будущем, действия Горовица и Шерфа не были прихотью двух высокопоставленных должностных лиц и казались вполне разумным решением. 

Дефицит наличных денег в этих районах мог привести к контрабандному ввозу валюты из соседних стран, и как следствие нанести ущерб экономическому и общественному положению. Восполнение же нехватки израильской валютой, с одной стороны стало бы серьезным политическим решением (фактическим распространением суверенитета), полномочий на которое у финансистов не было, с другой могло бы привести к выводу значительного количества израильской лиры за пределы страны на международный валютный рынок, что в свою очередь было способно подорвать экономическую стабильность еврейского государства. 

Подключенные к проекту юристы армии и национального банка обнаружили в международном праве схожий прецедент о создании временной валюты армиями стран победительниц в конце Второй мировой войны на территории Германии, Японии и других стран, оккупированных союзниками. 

Для соблюдения формальностей, Армия обороны Израиля передала Банку Израиля "долговое обязательство на покрытие стоимости армейской валюты". 

В реальности у армии не было денег даже на возмещение военных расходов, не говоря уже о неопределенном количестве новой валюты, которая должна была поступить в освобожденные области. Поисками недостающих средства все это время занимался министр финансов, оббивающий пороги спонсоров по всему миру. 

Тем не менее, поскольку гарантом обеспечения валюты выступила армия, а не банк, на купюрах вместо надписи «Банк Израиля» появилось обозначение «Командование Армии обороны Израиля». Подписи же, взамен руководителей банка соответственно поставили генералы - командующие округов: Моше Горен в Газе и на Синае, Узи Наркис в Иудее и Самарие, Давид Элазар на Голанских Высотах. 

Надписи на иврите были продублированы также на английском и арабском. При этом, единственного работника банка, входящего в крошечное число посвященных в тайну и знающего арабский, пришлось спешно возвращать из армии, где он в это время проходил резервистскую службу. 

К оформлению мелких номиналов, призванных заменить монеты, была привлечена правительственная типография в Иерусалиме. Дизайн же крупных банкнот был поручен известным тель-авивским графикам, участвовавшим в создании израильских денег. 

Братья Габриэль и Максим Шамир, создатели государственного символа Израиля, разработали дизайн банкноты в 5 египетских фунтов для Газы и Синая, иорданского динара и его половины (500 филс) для Иудеи и Самарии, а также сирийской лиры для Голанских Высот. 

В свою очередь Герд Ротшильд и Зеев Липман из «Студио Роли» подготовили проект банкноты в 1 египетский фунт для Газы и Синая и 5 динаров для Иудеи и Самарии. 

Графика всей созданной валюты была максимально приближена к оригинальным деньгам этих государств, при этом с учетом соблюдения авторских прав. 

Фунты для Газы и Синая были украшены верблюдами и финиковыми пальмами. На динарах появились изображения Башни Давида в Иерусалиме и могилы Рахель в Вифлееме. 

Дополнительные сложные орнаменты должны были предохранять от попыток фальсификаций. На создание водяных знаков времени просто не было. Не нашлось и подходящей защищенной бумаги. Вместо нее использовали бумагу для печати правительственных облигаций, обладающей минимальными защитными элементами против подделок.

Уже к концу июня все приготовления были завершены и в Иерусалиме включили печатный станок. Однако скорость изготовления денег показалась недостаточной и Банк Израиля обратился к иностранным типографиям в Голландии и Бельгии, обязавшимся хранить информацию в секрете. По воспоминаниям Давида Ганховского все делалось в такой спешке, что у иностранцев забыли спросить о цене, а затем в ужасе ожидали огромных счетов. Но обошлось. Счет, выставленный европейцами за банкноты высокого достоинства был невелик. Мелочь же продолжили печатать в Иерусалиме.

По ходу дела были завершены все юридические формальности. Приказы командующих округами установили законность использования новой валюты наряду с прежней. Министерская комиссия по вопросам экономики ограничила суммы произведенной валюты «в соответствии с экономическими потребностями». Ответственным за конкретное распределение денег между округами стал министр обороны, непосредственно же этим должен был заниматься чиновник министерства финансов или Банка Израиля.

Система должна была работать следующим образом: финансовый чиновник определял какое количество валюты необходимо произвести, а командующий округом подписывал обязательство оплатить в будущем всю указанную сумму. Срок выплаты, правда был не определен. Один из генералов, тем не менее, серьезно беспокоился: «Не вычтут ли у него в итоге этот долг из зарплаты...»

Кто знает, как бы в итоге сложилась ситуация. Однако, на счастье того генерала, проверка на практике так и не состоялась. 

В течение июля запломбированные ящики из Иерусалима и из заграницы без обозначения отправителя продолжали стекаться в подвалы Банка Израиля. Но ящики эти так никогда и не были открыты... 

Проект «военной валюты» потерял актуальность даже не начавшись. Массы израильтян, хлынув в освобожденные области еще даже до окончания войны, принесли с собой могучий финансовый поток, в избытке наполнивший регион израильской лирой. 

Многие арабские торговцы поначалу не сообразили, что в отличие от иорданского динара, привязанного к британскому фунту, израильская лира куда дешевле. Они переводили цену из иорданских динаров в израильские лиры в пропорции один к одному, приводя израильтян в изумление дешевизной товара. Впрочем, количество покупателей у них так возросло, что дневная выручка все равно превышала все прежние показатели.

Израильскими же деньгами они постепенно начали рассчитываться и со своими поставщиками. Особенно быстро произошло замещение лирой сирийской валюты на Голанах, где и так оставалось не слишком много прежних жителей, совпавшее, к тому же, с сезоном созревания яблок и черешни, мгновенно раскупленной израильтянами. 

Одним словом, как раз к тому моменту, когда изготовление «военной валюты» завершилось, стало ясно, что она никому больше не нужна. Экономические законы реальности оказались сильнее предположений и сомнений. Прежде чем политики начали осознавать грандиозность происшедших перемен, освобожденные области экономически уже стали де-факто частью страны. 

К концу июля использование израильских денег наряду с прежними валютами стало официально законным. При этом на Голанских Высотах сирийская лира полностью исчезла из оборота, вслед за ней в Газе и на Синае перестал использоваться и обесценившийся египетский фунт. Лишь иорданский динар в Иудее и Самарии, связанными с Хашемитским королевством открывшимися вновь мостами через Иордан, продолжил хождение параллельно израильским деньгам. 

В этот момент история об изготовлении и вынужденной отмене «военной валюты» дошла до главы правительства Леви Эшколя, пребывавшего до того в счастливом неведении. Премьер был в бешенстве от того, что ничего не знал об этом прежде. Но еще больше он боялся, что просочившись в мировую прессу, история будет подана как попытка Израиля обворовать приобретенные территории. Эшколь приказал немедленно засекретить, теперь уже похороненный проект.

Насмерть перепуганные чиновники стремительно отобрали все экземпляры несостоявшейся валюты у каждого, кто имел к этому какое-либо отношение и сохранил их на память, включая графиков, командующих округами и даже начальника Генерального штаба Армии обороны Израиля. 

Осталась лишь небольшая проблема с 25 миллионами банкнот, аккуратно сложенными в сейфы Банка Израиля. На протяжении долгих лет никто не знал, что с ними делать. Сменившая Эшколя Голда Меир напрочь отмела все мольбы представителей государственной компании по монетам и медалям, умолявших продать банкноты коллекционерам. Не помог даже слив секрета о существовании удивительных денег в иностранные СМИ.

В итоге, в 1978 году Банк Израиля совместно с министерствами обороны и финансов уничтожили все запасы банкнот, сохранив лишь считанные экземпляры, попавшие в музей банка. 

Так бесславно закончилась эта необычайная финансовая эпопея. Судя по всему, жестокий приказ об уничтожении всей партии «динаров, фунтов и лир» был исполнен на совесть. За 25 лет занятия нумизматикой в Израиле мне приходилось видеть и держать в руках даже самые редкие и дорогие из британских мандаторных купюр, но ни разу, ни одного экземпляра из серии израильской «военной валюты». 

Но кто знает, может еще как-нибудь удастся.