Почему они так орут в свои пелефоны? Орут взрослые и дети, благообразные ортодоксы и вполне интеллигентного вида пожилые женщины, орут солдаты и студенты, новые и не новые репатрианты из Москвы и Аддис-Абебы, таиландские домработницы и уже успевшие обзавестись этим непременным атрибутом цивилизации суданские беженцы. Я устал от интимных подробностей жизни чужих людей, мне остохренело знать, что на завтрак кушал Моти, какой у него стул и стол. Меня тошнит от бесконечных разговоров о любви и о деньгах, нудных и пустых бесед с родственниками, трепа, который доносится из всех концов салона.

На месте водителя автобуса я бы затолкал эти пелефоны им в глотки. Неужели наши автобусные компании так боятся потерять клиентов, что опасаются эти разговоры запретить? А звонки, мать вашу! Это же бухенвальдский набат. Весь автобус терпеливо морщится, пока эта корова ищет свой пелефон в необъятном ридикюле. На поверхность выворачивается содержимое сумочки: косметичка, ключи, отдельно живущие кремы-помады, маникюрные ножницы, пилка и еще куча мала всевозможных вещей, второй аппарат (он пока молчит) и наконец (о счастье!) предмет всеобщего неудобства. Поставь его на вибратор и засунь сама знаешь куда… Они же все оснащены вибраторами.

Вы можете возмутиться, сделать замечание, вам даже беззлобно кивнут в ответ и продолжат орать с прежним энтузиазмом.

Когда я вижу в транспорте человека, тихо читающего очередную главу Торы, мне, атеисту, хочется вернуться к ответу. Хочется погладить по головке пассажира с газетой или детективом. Но на одного читателя в часы пик приходится десять абонентов.

Я даже не употребляю слово «мобильники», потому что, в отличие от пелефона, это такой прибор сотовой связи, которым в цивилизованных странах не принято пользоваться в общественных местах.

Моя старшая дочь живет в Германии, они там называют мобильники хенди, как мы свои – пелефонами. Он у нее всегда в машине, чтобы не было даже соблазна воспользоваться аппаратом на улице, боже упаси, в кафе, в магазине. Во многих странах видел, как мальчики и девочки, ощутив вибрацию мобильника, немедленно удаляются на приличное расстояние и там очень тихо отвечают на звонок. Мои семнадцатилетние близнецы, что парень, что девушка, ежеминутно держат свое «счастье» в руках и, беседуя со мной, одновременно общаются со своими многочисленными друзьями. Я «воскресный» папа, мы не каждый день видимся, искренне скучаем друг по другу, поэтому наши посиделки в кафе - настоящий ритуал. Вот они, повесив трубку, говорят мне на автомате: «извини» и продолжают беседу с прерванной точки. То же самое происходит и за соседними столиками. Они очень тонкие и воспитанные дети, но это израильские дети.

А еще я не могу понять, почему поездка на расстояние в три-четыре автобусных остановки порождает у многих пассажиров такой бешеный аппетит. Многие заходят в салон, уже держа в руках вожделенную шварму, на пол сыплется квашеная капуста, куски мяса, чипсы, капают тхина и хумус, в воздухе стоит ядреный запах свежего лука. Иные, более изысканные особи достают из баулов бутерброды с коттеджем и авокадо, булочку, ханукальный пончик, истекающий повидлом. Это что, скорый поезд Москва-Барнаул? А еще меня умиляют пакетики с загодя почищенными фруктами, гранатовыми зернышками, морковкой, огурцами. Ну, ежели ты, скотина, нашел время все это почистить, то почему не мог это дома и сожрать?! Еще они семечки и орешки с остервенением грызут. Надо отдать должное религиозному сектору, у тех еда – процесс чрезвычайно интимный.

Ни в одном европейском автобусе и вагоне метро я не видел жующих пассажиров. На родине «Едоков картофеля» не видел. Это что, ритуал такой, кто придумал это кормление зверей?!

После того, как оно натреплется по пелефону, проголодается, сожрет свой бутерброд, наглотается семечек, обязательно задерет ноги на соседнее сидение, куда я собираюсь присесть. Мне не нравятся эти пыльные нечищеные туфли зимой и сандалии, из которых торчат нестриженые ногти, летом. За те двадцать с лишним лет, что я Израиле, из чужого сына вырос свин, и вроде как неудобно делать замечание взрослому жлобу, который едет в автобусе с ребенком.

Знаете, когда я когда-то написал об этом, мне один «интеллигент» из посетителей форума ответствовал, что у нас в Израиле чисто, заасфальтировано, а потому задирать ноги на сидение вроде как и не зазорно. Ты еще янки с ногами на столе вспомни. Ну не видел я, кроме как в вестерне, ни одного американца с ногами перед собеседником.

А где этот патруль, увещевающий пассажиров, о котором все СМИ сообщали? Ни разу не встречал.

Только не надо называть израильтян «изерами» и рисовать их волосатыми животными с золотыми цепями и приспущенными так, чтобы было видно задний проход, штанами. Посмотрите, большая часть прохожих дисциплинированно ждет, пока загорится зеленый сигнал светофора.Потому что их:

а) так научили в детском саду и в школе.б) отчаянно штрафовали во взрослом возрасте.

Израильтяне никогда не сорвут полевой цветок и не покусятся на клумбу. Это тоже продукт воспитания поколений, причем воспитывали вновь прибывших их собственные дети.

Израильтяне, во всяком случае, светские, не облаченные в «доспехи» и «шлемы» жарким летом, патологически привержены чистоте и личной гигиене. Что в Рамат-Авив Гимел, что в Сдероте, что в Офакиме. У нас в общественном транспорте, в отличие от трамваев и маршруток, бегающих по бескрайним просторам СНГ, не учуешь запах немытого тела.

Мы - народ мыла.

Приучили с детства, вот и весь ответ.

У нас последнее время все ивритские газеты помешались на Скандинавии, особенно Финляндии. Посылают туда корреспондентов, сравнивают цены, налоги, социальную защищенность, систему власти и систему ценностей. У финнов профессия учителя – одна из самых почетных и престижных, притом учителя получают немного. Не в деньгах счастье? У нас будущий учитель – аутсайдер с убогим «багрутом». Учитель со стажем – раздерганное обнаглевшими учениками и затравленное качающими права родителями разнесчастное существо и отнюдь не предмет для подражания и обожания.

А в результате имеем то, что имеем.