На исходе минувшего года произошло мало кем замеченное, но важное событие. 250 известных израильских деятелей науки, культуры и политики выступили с воззванием, призывающим создать единый арабо-еврейский фронт для борьбы с расизмом, экономическим неравенством и антидемократическими веяниями, крепнущими в обществе. К сожалению, как в еврейском, так и в арабском секторе это обращение не вызвало почти никакого резонанса. Более того, единственная партия в Кнессете, определяющая себя как вненациональная, социалистическая партия ХАДАШ («Демократический фронт за мир и равноправие»), на недавнем заседании партийного совета подавляющим большинством голосов приняла решение продолжать контакты, направленные на объединение с арабскими национальными партиями. Понятно, что это решение носит вынужденный характер, так как, учитывая повысившийся электоральный барьер, ХАДАШ на ближайших выборах имеет немалые шансы оказаться за бортом израильской политики. И все же такое объединение для партии, декларативно отвергающей принцип национального разделения, выглядит весьма странно. В некоторых левых изданиях уже подтрунивают над этими «консолидационными» поползновениями – мол, с тем же успехом ХАДАШ могла бы объединиться с «Еврейским домом». А один из инициаторов вышеупомянутого воззвания, бывший спикер Кнессета и экс-глава Еврейского агентства, стоящий теперь на антисионистских позициях, Авраам Бург, обусловил свое присоединение к партии ХАДАШ тем, что на выборы она пойдет отдельным списком. По его словам, он вовсе не для того отмежевался от еврейского национального движения, ставшего националистическим, чтобы присоединиться к другому национализму.

Надо отметить, что хотя ХАДАШ и декларирует себя как арабо-еврейская партия, базирующая на принципе интернационализма, нельзя сказать, что ее отношение к противоборствующим «национализмам» – еврейскому и палестинскому – симметрично. И дело даже не в том, что среди первых семи мест в партийном списке ХАДАШ только один еврей – Дов Ханин, который в еврейских левых кругах, причем отнюдь не только радикальных, пользуется заслуженной популярностью благодаря продвижению множества социальных инициатив и законопроектов. Приходится признать, что тот же Дов Ханин слегка лукавит, заявляя о категорическом отвержении любого национализма. По отношению к идее еврейского национального государства он и его коллеги по партии действительно демонстрируют безусловное неприятие. Что же касается палестинской «национально-освободительной борьбы», то она удостаивается иного, гораздо более благожелательного к себе отношения. В особенности, если заявления от лица партии звучат не на иврите, а на арабском. ХАДАШ выступает за создание палестинского государства в границах 1967-го года, и, несмотря на заявления, декларирующие это гипотетическое государство как «государство всех граждан», в самой программе партии говорится, что «правые и центристские партии требуют сохранения поселений, и таким образом лишают палестинцев легитимного права на национальную независимость».

Если бы дело происходило накануне предыдущих выборов, то у воззвания, упомянутого в начале статьи, был бы более подходящий адресат, чем ХАДАШ – партия «Даам», также исповедующая социалистические воззрения. Но, в отличие от ХАДАШ, «Даам» последовательно придерживается интернационалистической линии. И выражается это не только в том, что в списке «Даам» на предыдущих выборах у евреев и арабов было равное представительство. Отношение этой партии к любому проявлению национализма однозначно негативное, без всяких «но», и палестинские националисты для нее столь же неприемлемы, сколь и еврейские. По словам лидера «Даам» Асмы Агбарии Захалки, такие люди, как Ханин Зуаби, толкают израильских арабов к обособлению от общества в целом, и это играет на руку власть имущим, заинтересованным в продолжении конфликта. «Даам» выступает за создание двух государств, но ни о какой «национальной независимости» речи не идет. Конечная цель – государство всех граждан от моря до Иордана, а разделение рассматривается лишь как промежуточный этап, необходимость которого продиктована скопившейся за десятилетия взаимной неприязнью между евреями и палестинскими арабами.

Тем не менее, невзирая на значительные усилия, вложенные в предвыборную кампанию, партия «Даам» на предыдущих выборах потерпела полный крах, набрав чуть менее четырех тысяч голосов. Конечно же, немалую роль сыграли опасения людей, что их голоса уйдут в песок, если они проголосуют за партию, не проходящую в Кнессет. Именно так объясняли мне свою неготовность голосовать за эту партию многие из тех, кто в принципе разделял ее мировоззрение. Однако, как мне кажется, более существенный фактор, отвративший от нее немалое число израильских левых, заключался в ее нежелании проводить какие-либо различия между националистами по обе стороны конфликта. В многочисленных статьях и заметках, публиковавшихся в тот период в разнообразных левых изданиях, звучал один и тот же мотив – нельзя ставить знак равенства между национализмом угнетателей и национализмом угнетаемых. И сегодня точно такую же претензию Аврааму Бургу на страницах газеты «Ха-Арец» высказала известная левая журналистка Амира Хесс. По ее утверждению, национализм палестинцев – это порождение тех притеснений, которым они подвергаются со стороны Израиля, и способ борьбы с ними, тогда как еврейский национализм служит оправданием этим притеснениям. Поэтому национально-освободительные притязания палестинцев не только приемлемы, но и должны всячески приветствоваться, а националистическим тенденциям в еврейско-израильской среде следует нещадно сопротивляться.

На сей раз, памятуя о прошлом печальном опыте, партия «Даам» не стала баллотироваться в Кнессет, и на сегодняшний день на израильском политическом небосклоне нет ни одной партии, которая ратовала бы за создание единого государства всех граждан, в одинаковой степени отвергая национализм с еврейской и с палестинской стороны. А между тем, эта позиция далеко не так маргинальна, как могло бы показаться при взгляде на политическую палитру Израиля. Согласно опросу, проведенному институтом Трумана в 2010-м году, 24% израильтян и 29% палестинцев поддерживают идею объединения Израиля с Западным берегом и Газой в одно государство с предоставлением равных гражданских прав всем гражданам этого государства, вне зависимости от национальной или религиозной принадлежности. Но даже люди, готовые отринуть собственный национализм и жить в государстве, в основе которого гражданская, а не национально-этническая общность, рассматривают подобный вариант как несбыточную утопию, поскольку не верят в наличие аналогичной готовности у противоположной стороны. Евреи, как правило, твердо убеждены в том, что декларируемая подавляющим большинством палестинцев приверженность идее государства всех граждан (согласно исследованию центра «Мада эль-Кармель», среди израильских арабов 90% поддерживают такую идею) — это лишь уловка, и как только арабы окажутся в большинстве, они тут же попытаются низвести еврейское население страны до положения «зимми» (статус, дискриминирующий немусульман в странах шариата). Арабы же в свою очередь уверены, что евреи никогда добровольно не откажутся от идеологии еврейского государственного национализма, и единственный способ борьбы за свои права – противопоставить их национализму свой собственный.

Таким образом, подъем национализма с обеих сторон проистекает в основном не из фанатичной приверженности национальной идее, а из неверия в то, что возможен иной путь. Ситуация напоминает притчу про уродливое существо, поймавшее золотую рыбку. Рыбка предлагает исполнить любые три его желания, и тогда существо требует изуродовать себя еще больше. После того, как просьба существа исполнена, и оно становится еще более пугающим и отталкивающим, чем раньше, рыбка, не выдержав, спрашивает «а зачем тебе все это, почему ты не попросил стать красивым?». Существо в ответ удивленно восклицает: «а разве можно было?!».

Доказать, что все-таки можно, что есть вариант разрушить разделительную стену, а не спорить до бесконечности о том, кто по какую сторону этой стены должен находиться – это и есть основная задача тех, кто стремится удержать страну от сползания в жернова националистической мясорубки. Увы, но подавляющее большинство несионистских движений и партий своей поддержкой палестинского национализма добиваются прямо противоположного результата. Представители право-сионистского лагеря справедливо отмечают, что до возникновения Израиля палестинцев не существовало как нации. Забывают они лишь о том, что национализм палестинцев к настоящему моменту уже сформировался, а главным формирующим фактором стали те притеснения, которым они подверглись со стороны сионистского проекта. Приверженцы палестинской национально-освободительной идеи рассматривают себя через ту же самую призму, через которую их рассматривают гонители, и в этом смысле еврейский национализм и палестинский национализм – близнецы-братья. И так же как первый смотрит на себя антисемитскими глазами и жизненно нуждается в антисемитизме, второй не может существовать без противостояния захватническим поползновениям Израиля, будь то реальным или мнимым. Амира Хесс права в том, что палестинский национализм – национализм угнетаемых, но не учитывает очевидную вещь – угнетаемых без угнетателей не существует. А поскольку этот национализм, как и любой другой, стремится к самосохранению, он кровно заинтересован в наличии этих двух полюсов и увековечивании конфликта.

В своей книге «Люди в концлагере» психолог Бруно Беттельгейм описывает взаимоотношения еврейских заключенных и эсесовцев, и говорит о том, что и жертвы, и агрессоры не только создавали в своем сознании стереотипизированный образ другого, но и вели себя в соответствии со стереотипными ожиданиями противоположной стороны. Так образовывалась и закреплялась замкнутая и порочная схема насилия, и поддерживалась она обеими сторонами. Противостоять ей можно было лишь одним способом – вести себя так, будто перед тобой не эсесовец, а обычный человек, волей обстоятельств оказавшийся в извращенной концлагерной реальности. Именно так стоит относиться и к тому, что принято называть арабо-израильским конфликтом. Национализм жертв и национализм агрессоров – это не более чем стереотипные обобщенные образы, в одинаковой степени встроенные в единую националистическую схему. Единственное, что реально и достойно поддержки, это борьба людей за свои права, которые грубейшим образом попираются существующим режимом, и сопротивление любому виду насилия с обеих сторон. Те же, кто пытается представить это как борьбу палестинского народа за национальное самоопределение, немногим отличаются от тех, кто оправдывает насилие над людьми и попрание человеческих прав другим национальным самоопределением. Те и другие – стороны одной медали. Но, увы, в обозримом будущем в израильской политике не предвидится даже робких попыток изъять из оборота эту медаль. А воззвание, призывающее создать единый арабо-еврейский фронт для защиты повисшей на волоске демократии, судя по всему, так и останется гласом вопиющего в пустыне.