От Нила до Прата

В недельной главе "Масей" указываются границы земли Кнааан: "Когда войдете в землю Кнаанскую, то вот, земля, которая выйдет вам в надел, земля Кнаан по ее границам: Сторона южная будет у вас… от конца Ям Амэлах к востоку. И повернет граница от юга к Маалей Акрабим, пройдет к Цину… и выйдет она к Хацар-Адару, и пройдет к Ацмону. И повернет граница от Ацмона к потоку Мицраим, и выйдет к морю. А границею западною будет у вас Великое море…; оно будет у вас западной границей. А это будет у вас граница северная: от Великого моря отметьте ее к горе Ор. От горы Ор отметьте ее ко входу в Хамат, и будет выход границы к Цыдаду; И пойдет граница к Зифрону, и будет выход ее к Хацар-Эйнану. Это будет у вас граница северная. И отметьте себе линию для границы восточной от Хацар-Эйнана к Шефаму, И спустится граница от Шефама к Ривле с восточной стороны Айна, и (далее) сойдет граница и коснется берегов моря Киннэрэт с востока, И спустится граница к Ярдэйну, и будет выход ее к Ям Амэлах. Это будет земля ваша по границам ее со всех сторон". (34:1-15)

Приведенные в этом фрагменте границы "Обетованной Земли" - это границы "земли Кнаан", то есть именно той территории, на которую распространяются специфические сельско-хозяйственные законы "святой земли": законы шмиты и законы отделения маасера. Однако эта земля Кнаан хотя и основная, но все же не единственная часть земли Израиля - эрец Исраэль.

Собственно Земля Израиля включает в себя также территории, простирающиеся на восток от Иордана. Здесь расселились колена Реувен и Гада и половина колена Менаше, как сказано: "И был пределом сынов Реувена Ярден с побережьем…" (Иеошуа 13:23-25).

Кроме того, имеется также еще и "эрец Исраэль", обещанная в грядущем, так называемая "эрец Исраэль бэ-гвулот аафтаха", простирающаяся от Нила до Прата, как сказано: "потомству твоему Я отдал землю эту, от реки Египетской до реки великой, реки Прат. Кенийца и Кенизийца, и Кадмонийца, и Хэтийца, и Перизийца, и Рефаим, и Эморийца, и Кенаанийца, и Гиргашийца, и Йевусея" (Берешит 15:18).

Собственно земля Израиля, земля Кнаан, на которой жили перечисленные народы, совсем невелика, но даже и в самых грандиозных "имперских" своих границах Израиль хотя и довольно крупная, но все же вполне стандартная по размерам страна, вроде Франции или Испании.

Часто в связи с переговорами (израильтян с самими собой) можно услышать, что отступление из Иудеи и Самарии недопустимо, что граница с арабским миром должна проходить по реке Иордан, что только эта граница может считаться безопасной. Что на это скажешь?

Иорданская долина - важный рубеж, но его можно рассматривать лишь как последний важный рубеж. Даже с Иорданской долиной Израилю катастрофически не достает стратегической глубины. На самом деле те границы, которые установились в ходе Шестидневной войны - опасные, чтобы не сказать очень опасные, для Израиля границы (за которыми остаются уже только "границы Освенцима"). Безопасными же границами можно назвать те границы, которые обещал Авраму Всевышний.

Однако существенно, что больших просторов Израиль для себя не ищет. Веря в признание его священнической миссии всем человечеством, еврейский народ никем никогда не намеревался командовать.

Даже "в день тот", когда "будет Господь царем на всей земле, и будет Господь один, и имя Его - одно" (Захар 14:9), Израиль будет претендовать исключительно на культурно-религиозное, а не на политическое лидерство. Другими словами, "главенство Израиля" призвано проявляться в духовной сфере.

Рав Ури Шерки, например, считает, что "агуда эхат" - "единый союз" всего человечества, за который Израиль молится в Рош-Ашана и Йом Купур, возник вместе с государством Израиль и зовется Организацией Объединенных наций. Просто в конце пути штаб-квартира этой организации будет перенесена из столицы Эдома - Вашингтона в столицу Израиля - Иерусалим. И как сегодня неформальный патронаж в отношении ООН осуществляется США, так в будущем он будет осуществляться Израилем.

С колен на уши

Между тем и у Ишмаэля, и у Эсава на протяжении веков отмечалось совершенно другое отношение к "территориальным" вопросам. Эти выходцы из семьи Авраама не могли удовлетвориться чисто духовным влиянием, и стремились к влиянию прежде всего политическому. Если еврею даже запрещено без крайней необходимости покидать территорию Эрец Исраэль, то и Эсав и Ишмаэль на протяжении веков жили экспансией и бредили мировым господством.

Со временем в Эдоме возникли иные настроения и сложились другие приоритеты, которые в конечном счете привели в деколонизации. Но к сожалению, процесс этот никак не был скоординирован с другими духовными веяниями, в результате чего не только Израиль, но и весь мир оказались сегодня под угрозой исламской оккупации.

Какое-то время казалось, что от имперского мышления отказалась также и Россия. Между тем последний рецидив, связанный с украинским кризисом, показал, в какой мере силен в русском народе этот архетип.

В силу своих культурных и исторических особенностей нынешний конфликт Москвы с Киевом совсем неоднозначен, даже при том, что Россия в первую очередь ассоциируется с бесправием и коррупцией, а Украина с независимостью и правами. Слишком уж многое переплелось в этом столкновении, чтобы целиком вместиться в прокрустово ложе "правового" измерения.

Но, видимо, именно неоднозначность ситуации (позволяющая даже многим мыслящим русским людям ощущать относительную путинскую правоту), привела к парадоксальному результату: конфликт этот самым неожиданным образом задел русское ретивое, всколыхнул утробный имперский дух "москаля".

Разумеется, никакой народ не откажется от лишних природных ресурсов, но далеко не всякий испытывает культовые чувства к своим владениям. Русские же неизменно связывают свою историческую миссию с обширностью своих национальных угодий.

Еще за десятилетия до того, как Достоевский приписал русским "всечеловечность", Гейне остроумно подметил, что "русские уже благодаря размерам своей страны космополиты или, по крайней мере, на одну шестую космополиты, поскольку Россия занимает почти шестую часть всего населенного мира".

Выдающейся чертой русского характера, как оказалось, и сегодня является именно какая-то сакральная привязанность к шестой части суши. Без характерного территориального зуда как будто бы рушится вся национальная самоидентификация великоросса. Для него мало любить березки, мало почитать Пушкина, для него важно не поступаться даже пядью родной земли.

Причем эта имперская поза в сегодняшних русских изумляет какой-то своей химической чистотой: выветрились все рациональные мотивы, а характер держится!

Даже и в старину находились русские, скептически относящиеся к территориальному мышлению. Так Вяземский в следующих словах прореагировал на политические оды Пушкина и Жуковского (радующихся подавлению польского мятежа): "Мне уже надоели эти географические фанфаронады наши: от Перми до Тавриды и пр. Что же тут хорошего, чему радоваться и чем хвастаться, что мы лежим в растяжку, что у нас от мысли до мысли 5000 верст?…". А Чаадаев с иронией замечает: "Чтобы заставить себя заметить, нам пришлось растянуться от Берингова пролива до Одера".

Тем не менее, российский патриотизм Пушкина, как и впоследствии советский патриотизм Маяковского, можно еще как-то понять. В самом деле, если вы вознамерились озарить человечество светом единоспасительной православной доктрины или идеалами коммунистического интернационала, то каждая пядь родной земли пойдет в дело. Даже "всечеловечность", при всей ее зыбкости, могла как-то признавать важность родных просторов. Имперские амбиции в этих случаях, по крайней мере, объяснимы. Но зачем понадобилась империя народу, который ни на какую гегемонию уже не претендует, и занят лишь поддержанием своей основательно потрепанной самобытности?

Повторяю, в случае с Украиной проблема значительно шире имперской, но всколыхнула она в первую очередь именно ее. Когда с приходом Путина патриоты заговорили о том, что "Россия встает с колен", московский публицист Михаил Глобачев уточнил, что встает она с колен на уши. Сегодня это акробатический пируэт, похоже, благополучно завершен.