Смерть наследного принца Султана вывела на первые роли в саудовской иерархии принца Наифа, который является выходцем из мощного племенного клана Судейри. В этой связи необходимо поподробнее рассмотреть эту фигуру, так как от ее идеологических и политических установок напрямую будет зависеть развитие королевства в среднесрочной перспективе.

Прежде всего, необходимо отметить, что принц Наиф является кандидатом на пост монарха, который полностью устраивает Белый Дом, даже, несмотря на его ярый антисемитизм. Американцам в данном случае важны совершенно иные качества Наифа. Это, прежде всего его жесткая установка на стратегический союз с США, что обуславливается его тактикой по противодействию шиитской экспансии в лице Тегерана. Этот тренд во внешней политике при Наифе будет господствующим и, скорее всего, более агрессивным и целенаправленным, нежели чем при нынешнем монархе Абдалле. На сегодняшний момент основным моментом в этой политике является «битва за Сирию», и во многом именно благодаря влиянию Наифа Эр-Рияд занимает сейчас, в общем-то, бескомпромиссную позицию по этому вопросу. Наиф был также основным лоббистом принятия решения о посылке саудовских войск для подавления шиитских волнений на Бахрейне, а также начала кампании по предоставлению саудовцам бахрейнского подданства в упрощенном порядке. Напомним, что эта кампания имеет своей целью нивелировать дисбаланс в численности между шиитским и суннитским населением на Бахрейне.

Верность стратегии альянса с США объясняется его убеждением в том, что единственным союзником, который может обеспечить безопасность королевства в суннито-шиитском противостоянии, могут быть только американцы, но никак не Европа. Отсюда и дополнительное переориентирование не без участия того же Наифа основной массы стратегических торговых контрактов именно на американские корпорации. Это, прежде всего, провал заявки французских компаний по участию в строительстве скоростных железных дорог в королевстве, а также заключение долгоиграющего контракта на поставку самолетов с компанией «Локхид». При этом в качестве проигравшей тендер стороны вновь выступали французы. Попытка Н.Саркози на волне ливийских событий «заскочить» на саудовскую «поляну» по большому счету закончилась неудачей, в чем не последнюю роль сыграл тот же Наиф.

Несомненно важна фигура нового наследного принца и с точки зрения его влияния на исламистские и религиозные круги стран Арабского Востока. Наиф на посту министра МВД в последние десять лет практически полностью контролировал все благотворительные саудовские фонды по всему миру. С учетом того, что последние, несомненно, являются основным инструментом по распространению саудовского влияния за рубежом и оптимальным механизмом по финансированию «нужных» партий и групп, наследный принц, безусловно, претендует на лидирующие позиции в этом вопросе. И это его качество очень важно для США, которые надеются на то, что Наиф сыграет важную роль в выстраивании нового формата отношений американцев с умеренными исламистами, которые приходят на смену диктаторам на Ближнем Востоке.

Но здесь не все так однозначно. Наифу придется столкнуться с набирающими силу в арабских странах «Братьями-мусульманами», идеологию которых он считает «экстремистской», поскольку она предусматривает свержение не только диктаторских режимов, но и монархических. Ставка в данном вопросе делается исключительно на салафитов, что саудовцы и демонстрируют в основном в последнее время. В среднесрочной перспективе она, с большей долей вероятности, будет провальной. Сегмент салафитов в тех же Египте, Тунисе или Сирии не позволяет им занять мощные позиции в формирующейся сейчас там новой политической элите, они, безусловно, проигрывают аудиторию «братьям». Это тенденция общая, и те силы, которые ассоциирует себя с «всемирной» «Аль-Каидой», безусловно, уступают националистам в лице умеренных исламистов. Катар, который в своих действиях тоже лимитирован ваххабитскими идеологическими установками, это прекрасно демонстрирует в той же Ливии, где силы, которые ориентированы, прежде всего, на «Братьев-мусульман», начинают все в большей степени возмущаться «беспардонностью» Дохи и ее «вмешательством во внутренние дела». Здесь очень весомым является факт того, что движение «Братьев-мусульман», которое позиционирует себя по привычке как «общемировое», на самом деле все больше трансформируется в узконациональные течения с «оглядкой», прежде всего, на интересы «своей» страновой буржуазии. На эти «грабли» рано или поздно наступит и Наиф.

Эксперты также связывают с именем Наифа и тот факт, что он слывет принципиальным борцом с «Аль-Каидой» и ее ячейками внутри королевства. Не согласимся с этим утверждением, поскольку борьба с десятком вышедших из-под контроля исламистами не является стратегическим курсом. Это неизбежные издержки спекулирования на теме радикализма, попыток использовать ее для продвижения своего влияния и противодействия шиитскому прессингу, для чего и осуществляется переориентация этих радикалов на «благородные цели» в том же Афганистане, Ираке или Йемене. И здесь Наифу принадлежит одна из ключевых ролей, поскольку он контролирует механизм распределения финансовых потоков этим самым радикалам. Конечно, не менее важна и идеологическая составляющая, которая обеспечивается через подконтрольных тому же Наифу богословов. Но в большей части именно финансы определяют активность «Аль-Каиды» в том или ином районе земного шара, идеология здесь больше исполняет роль ширмы для получения тех же денег. Надо понимать, что Восток без денег или ради денег в будущем не воюет. То, что сейчас «Аль-Каида» (или вернее те силы, которые решили использовать для захвата власти этот «раскрученный» бренд) активно набирает силу в той же зоне Сахеля, а до этого в Сомали, свидетельствует о том, что Африка начинает приобретать для КСА первоочередное значение. И последние события в Ливии стоят именно в этом ряду «выбора приоритетов». Это совершенно не отменяет того факта, что по мере прихода во власть, те же радикалы сохранят с Эр-Риядом или Дохой дружеские отношения, поскольку их союз (как и выбранные не случайно названия боевых групп) носит временный характер и объясняется поиском влиятельного внешнего союзника.

В настоящее время перед Наифом стоит задача ликвидации «призрака» т.н. «арабских революций» в самом королевстве. Представляется, что он отдает себе отчет в том, что очень сложно будет соблюсти необходимый баланс, когда одной рукой саудовцы поддерживают протестные движения в арабских странах, а другой - безжалостно душат зачатки протеста у себя дома. Рано или поздно такие игры заканчиваются печально. Наиф при этом уповает, прежде всего, на силу. В этой связи он серьезно укрепил подчиненные ему военизированные силы МВД (130 тыс. человек); секретные службы, которые при нем стали больше ориентироваться на борьбу с внутренней и внешней оппозицией (в том числе и путем похищения оппозиционеров за рубежом); пограничные, таможенные и миграционные структуры, а также т.н. «религиозную полицию». Руководящий состав последней он, кстати, серьезно «укрепил» своими ближайшими родственниками. Это в совокупности с принятием новых законов, ужесточающих наказания за «попытки свержения существующего строя» и «компрометации монархической семьи» четко указывают еще на одно приоритетное направление будущих действий Наифа.

Но здесь его может подстерегать другая опасность. Многие эксперты указывают на то, что социальный взрыв в королевстве следует ожидать по мере нарастания противоречий в самой правящей верхушке, когда к власти начнут приходить внуки ныне правящих принцев. Этот процесс уже начался, и, судя по всему, противодействие будет проходить по клановому признаку. Прежде всего, между кланами Судейрии, Фейсал и Джелуви, которые традиционно занимают лидирующие позиции во властной элите королевства.