"2 января 2020 года, по приказу президента Дональда Трампа, силы под моим командованием убили иранского генерал-майора Касема Сулеймани. Мы предприняли эту атаку в Багдаде, Ирак, куда Сулеймани прибыл для координации атак на американских граждан и интересы США в Ираке и на Ближнем Востоке" - с этого знакового воспоминания начинает свой стратегический анализ генерал Кеннет Ф. Маккензи - экс-командующий Центральным командованием США и сторонник ястребиной политики на Ближнем Востоке.

Кеннет Ф. "Фрэнк" Маккензи-младший - президент совета директоров Института прикладной инженерии в Университете Южной Флориды, заслуженный старший научный сотрудник по национальной безопасности в Институте Ближнего Востока, член Международного консультативного комитета Национального совета по арабским отношениям США и Консультативного совета по национальной безопасности Коалиции глобального лидерства США.

По мнению Маккензи - это самое важное событие в регионе до нападения ХАМАСа 7 октября. Тогдашний министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф подтвердил: "Убив его, США нанесли Ирану удар, более разрушительный, чем если бы они уничтожили целый город".

Эта история уже забыта большинством американцев, но не иранцами. Они понимают, что в свой первый срок Дональд Трамп не побоялся применить военную силу. Его возвращение на пост президента очень беспокоит иранских стратегов. Он уже использовал силу против хуситов. Продемонстрировав ту же готовность при необходимости уничтожить ядерную программу Ирана, президент Трамп теперь может заставить Иран сделать разумный выбор.

В 1988 году, когда ирано-иракская война складывалась не в пользу Ирана, тогдашний верховный лидер Хомейни принял прагматичное решение прекратить огонь: "Принять такое решение смертельнее, чем выпить из отравленного кубка. Я подчинился воле Аллаха и выпил".

Иран способен принимать рациональные решения, когда речь идет о выживании режима, считает Маккензи. Сегодня выживание режима менее определенно, чем когда-либо с 1988 года. Система противовоздушной обороны Ирана ослаблена ударами Израиля. Баллистические ракеты, беспилотники и крылатые ракеты наземного базирования оказались пустышкой, как показали два неудачных нападения на Израиль и нежелание ответить на последнюю атаку Израиля. Главный союзник, ливанская "Хизбалла", лишилась лидера и стала тенью прежней себя. Потеря Сирии в конце 2024 года - кульминация катастрофического года для иранской внешней политики.

Трамп 1.0 ответственен за три важных действия, определяющие сегодняшний облик региона. Нападение на Сулеймани показало, что администрация не боялась эскалации конфликта. Подписание "Соглашений Авраама" открыло путь для окончательной интеграции Израиля в регион. Наконец, решение Трампа перевести Израиль из Европейского командования США (EUCOM) в Центральное командование США (CENTCOM) создало механизм, позволивший США помогать в защите Израиля от иранского нападения и включить в свои действия союзников Израиля.

В совокупности эти решения привели к сдерживанию Ирана в момент глубокого кризиса и созданию архитектуры для всесторонней интеграции всех государств региона.

Президент Джо Байден практиковал более мягкий подход. Это не сработало. При администрации Байдена Иран резко расширил операции в Йемене через свои прокси-силы - хуситов, продолжил атаки на американские войска в Ираке и Сирии с целью вынудить их уйти, усердно работал над угрозой Израилю и обходил нефтяные и другие санкции.

А также занимался обогащением урана, позволяющим быстро разработать ядерное оружие. Безусловно, поспешное решение о выводе войск из Афганистана способствовало формированию образа США как пассивной и некомпетентной силы в регионе, помогая иранской стратегии. Кроме того, сокращение военно-морских сил США в регионе до уровня, невиданного за последние четыре десятилетия, формировало у Ирана представление о незаинтересованности Америки.

Администрация Байдена реагировала на знаковые события 7 октября осторожно, ставя приоритетом деэскалацию и возвращение к статусу-кво. Тактические последствия казались важнее, чем использование стратегических возможностей в отношении Ирана, которые открывал конфликт.

К сожалению, продолжает Маккензи, на Ближнем Востоке начало любого диалога по вопросам безопасности - демонстрация готовности применить насилие. Последние четыре года, до января 2025, наш основной акцент на Ближнем Востоке делался на предотвращении эскалации, и даже сильные заявления всегда предварялись намеком на эту концепцию. Но с таким подходом неизбежно поражение.

Теперь у нас появились новые возможности в регионе. Удары по целям хуситов в Йемене уже нанесены в масштабах, о которых администрация Байдена даже не помышляла, слишком опасаясь возможностью эскалации со стороны Ирана. В результате иранцам удавалось сдерживать США - замечательное достижение, учитывая разницу в возможностях.

Недавняя кампания администрации Трампа в Йемене, во-первых, впервые оказала реальное давление на руководство хуситов, хотя еще предстоит увидеть, как будет выполняться соглашение о прекращении огня. Во-вторых, дала понять Ирану, что Соединенные Штаты озабочены не столько возможностью эскалации, сколько достижением ключевых целей национальной безопасности. Открытие Баб-эль-Мандебского пролива именно такая цель: свободный проход глобальных общих ресурсов - фундаментальное требование в интересах американской экономики.

В недавних заявлениях Иран пытался дистанцироваться от действий хуситов. Всеми силами поддерживая их и их действия против мировой торговли, Иран не рискнул встать на их сторону и поставить под угрозу существование режима. Хотя, если говорить о террористической деятельности в регионе, все пути ведут в Тегеран. Государственная поддержка Ираном насильственного экстремизма в сочетании с его стремлением к обладанию ядерным оружием делают Иран опасным противником.

Банально утверждать, что "сейчас" особенно важное время для Ближнего Востока. Но из-за слабости внешней политики Ирана в последний год, эта избитая концепция теперь может оказаться действительно верной. США имеет возможности и варианты действий в отношении Ирана.

В наших силах нанести серьезный ущерб иранской ядерной программе, отбросив ее на много месяцев назад. Вероятно, мы не в состоянии полностью уничтожить эту программу. Время для этого прошло примерно в 2012 году. Но, с нашим сотрудничеством или без него, нанести удар по этой программе может Израиль.

Его атака будет менее решительна, чем наша, ибо у Израиля нет уникальных возможностей США. Мы могли бы даже атаковать вместе. Как военный стратег, пишет Маккензи, он остро ощущает открывшееся окно возможностей. Оно не вечно. Со временем иранцы заменят свои системы ПВО и еще глубже закопают ядерную инфраструктуру. Сегодня мы можем нанести удар с высокой вероятностью успеха, а возможности Ирана для ответного удара по Израилю весьма ограничены.

Возможно, нам придется периодически возвращаться к этим целям, поскольку иранцы могут продолжить разработку ядерного оружия даже после удара по их программе. Если иранцы решат ответить, у них будут проблемы с нанесением удара по Израилю, но они смогут поразить Саудовскую Аравию, Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн, Катар, Кувейт и даже цели в Ираке. Ракеты малой дальности и беспилотники полетят в таком количестве, что оборона будет перегружена.

Это может затронуть наши крупные базы в регионе, подвергнув опасности американских военнослужащих. Если это произойдет, регион погрузится в масштабную войну. Мы можем эффективно ответить на такой удар Ирана, и несомненно, в итоге победим, но не сразу. Между тем, на страны Персидского залива будет оказано огромное давление с целью закончить конфликт, возможно, на условиях, невыгодных для интересов Америки.

Широкомасштабная война может закончиться только сменой режима в Иране. Есть много способов нанести удар по правящей элите Тегерана, и необязательно прямыми ударами по руководству, хотя и это не исключено. Нефтедобывающие заводы, коммуникационные сети уязвимы, их потеря приведет к быстрой остановке иранской экономики. Можно нанести удар по репрессивной машине - штаб-квартире КСИР. Системы передачи и распределения электроэнергии также ключевые уязвимые точки. Упорные действия против этих целей сделают управление Ираном очень сложной задачей. И это необходимо всегда давать понять в наших дипломатических сигналах.

Осознание Ираном того, что в Вашингтоне "на сцену вышел новый шериф", ослабит его реакцию на удар по его ядерной программе. Сохранение режима, а не обладание ядерным оружием, остается их важнейшей целью.

Угроза выживанию режима в настоящее время весьма реальна. Каждый удар по хуситам чувствуется в Тегеране. Сейчас возможно заставить Иран вновь "выпить из отравленного кубка" и принять ограничения ядерной программы и поддержки прокси-сил - с возможностью проверять эти шаги.

В долгосрочной перспективе мы должны стремиться к политически стабильному, безъядерному Ирану, который не вмешивается в дела своих соседей, став ответственным членом международного сообщества и соблюдая все соответствующие международные соглашения. Это долгосрочная задача.

В краткосрочной перспективе мы должны добиваться от Ирана следующего:

• Он должен отказаться от своей программы по созданию ядерного оружия и принять меры проверки, чтобы мы могли быть уверены, что это действительно произошло.
• Он должен прекратить поддержку террористических группировок-прокси в регионе, перестать провозглашать уничтожение Государства Израиль основной целью внешней политики и подтвердить это не только словами, но и делами. Это гораздо сложнее.
Иранцы не особенно эффективны в бою, но они мастера переговоров - уклоняются от центральных вопросов и выигрывают время. Мы должны быть готовы без колебаний применять силу и противодействовать тактике, когда переговоры ведут люди, в действительности не представляющие режим. Ранее иранцы успешно использовали этот маневр против США.

Именно поэтому необходимо действовать с позиции силы, а не слабости, на всем Ближнем Востоке. Взять на себя обязательство поддерживать адекватное военное присутствие в регионе. Плохо продуманные и широко освещенные прессой сокращения контингента, в сочетании с практически незаметной кампанией против хуситов, успокоили наших врагов и обескуражили друзей. Нужно положить конец этой пинг-понговой политике и обеспечить устойчивое военное присутствие, а не просто надеяться, что удастся обойтись минимальным присутствием на Ближнем Востоке.

Частично проблему можно решить, передислоцировав войска в CENTCOM. В настоящее время подавляющее большинство сил базируется за пределами региона. Накладные расходы можно значительно сократить, разместив их в регионе, как в Европейском и Индо-Тихоокеанском командованиях.

Во-вторых, необходимо заставить работать различные экономические санкции в отношении Ирана, особенно касательно углеводородов. В последние четыре года мы предпочитали игнорировать активные усилия Ирана по срыву санкций, например, экспорт нефти в Китай. Это должно прекратиться.

Надо дать понять Ирану, что дальнейшие нападения Ирана или его прокси на Израиль, наших друзей в регионе или военные базы, будут встречены прямыми ударами по режиму и стратегически важным для удержания власти институтам.

Этот сигнал должен быть однозначным и не сопровождаться заявлениями о приоритете предотвращения эскалации, как во время администрации Байдена. Часть этого послания должна содержать явное предупреждение Ирану, что прорыв в разработке ядерного оружия приведет к немедленному удару по его ядерным объектам. По достижении этих целей необходимо всеобъемлющее смягчение санкций и возвращение к нормальной жизни.

Мы должны быть готовы пообещать не предпринимать действий, направленных на дестабилизацию иранского режима, каким бы он ни был. Это потребует твердости, которой мы не демонстрировали уже несколько лет. Если мы готовы воспользоваться обстоятельствами, благоприятными для наших интересов и мрачными для интересов Ирана, он снова выпьет из отравленного кубка.