Тезисы статьи в The Guardian
▪️Падение режима Асада знаменует собой конец большой главы для России на Ближнем Востоке. Однако это не означает, что Москва собирается уйти из региона. Ее решение не воевать за режим Башара Асада - вместо этого она переправила его по воздуху в Москву, где он, похоже, пока и останется, - больше похоже на попытку укрепить свое присутствие на Ближнем Востоке, избавившись от токсичного актива.
▪️В 2015 году ввод российских войск в Сирию для поддержки режима Асада стал важной вехой в истории связей России с Ближним Востоком. Тем самым Москва громко заявила о своем возвращении в ближневосточную политику, где ее присутствие было крайне ослаблено после распада СССР.
▪️Впервые с 1991 года Москва провела крупную военную операцию в регионе. Она не только спасла дружественный режим от неминуемого краха, но и продемонстрировала свою готовность играть активную роль в формировании региональных процессов за пределами Сирии. В каком-то смысле сирийский опыт стал необходимым прологом к более активному вмешательству Москвы в дела Ливии, Судана и стран Африки южнее Сахары.
▪️Арабская весна 2010-2012 годов едва не привела к полной потере всех оставшихся в регионе партнеров Москвы, доставшихся ей в наследство от СССР. Сирийская операция, напротив, не только сохранила у власти промосковский режим Дамаска и укрепила связи России с Ираном, но и заставила другие страны Ближнего Востока рассматривать Россию в качестве важного игрока.
▪️Таким образом, российское военное присутствие в Сирии стало одним из факторов, приведших к активизации диалога Москвы с арабскими монархиями Персидского залива и создавших еще один пункт в повестке дня отношений Москвы с Египтом, Ираком и Турцией.
▪️После военной интервенции Россия активно позиционирует себя как гарант стабильности и защиты лояльных (как правило, диктаторских) режимов от внешних и внутренних угроз. Более того, московская пропагандистская машина всегда проводила параллели между Асадом и судьбой Хосни Мубарака в Египте, утверждая, что Москва является гораздо лучшим и более надежным сторонником, чем США.
▪️Что касается США и Запада в более широком смысле, то действия Москвы создали еще один канал коммуникации в противовес активному сворачиванию контактов после крымских событий в 2014 году. Послание Кремля было простым: нравится нам это или нет, но Россия - важный игрок, и Запад должен разговаривать с ней хотя бы для того, чтобы создать механизмы, позволяющие избежать случайных столкновений между российскими и американскими войсками в Сирии.
▪️Наконец, Кремль рассчитывал и на то, что его усилия, а также усилия российских олигархов, таких как Евгений Пригожин, по спасению Асада рано или поздно будут вознаграждены доступом к куску сирийского "экономического пирога". Падение Асада, однако, навсегда перечеркнуло эти планы.
▪️Вскоре после начала наступления оппозиции на Алеппо в ноябре 2024 года Россия четко и осознанно решила не спасать Асада. Аналитики склонны объяснять это войной Москвы на Украине, которая не позволила России своевременно и правильно отреагировать на новое наступление сил сирийской оппозиции.
▪️Дело не только в сокращении количества солдат, но и в снижении их качества: Сирия превратилась в своего рода выгребную яму для высших военных чинов России, которые потеряли благосклонность Москвы, и тех офицеров, которые хотели сбежать от военного конфликта на Украине. Главные союзники России и Асада - Иран и его прокси - также были ослаблены конфронтацией Тегерана с Израилем.
▪️Хотя эти утверждения в основном верны, они упускают из виду еще один важный фактор: к 2024 году Сирия превратилась для России из возможности в экономический и политический пассив. Сирия утратила свое значение в качестве актива для проецирования влияния в регионе.
▪️За восемь лет после вмешательства России появилось множество новых - более важных - факторов, определяющих отношения Кремля с регионом. К ним относятся роль России в ОПЕК, рост торговли и интенсивная дипломатия. Сирия также утратила свое былое значение как элемент связи с Западом: конфликт на Украине привел к сокращению контактов и стал главной темой для обсуждения с Россией.
▪️Военная экономика, созданная Асадом, оказалась настолько токсичной средой, что даже российские бизнесмены, привыкшие к многочисленным вызовам, не смогли вести в Сирии дела. В то же время политическое упрямство Асада, его отказ идти на компромисс с внутренней оппозицией и соседями по региону, а также постоянное балансирование между Москвой и Тегераном делали его режим сложным партнером.
▪️Тем временем сирийская экономика, в значительной степени движимая нелегальной торговлей наркотиками и коррупционными схемами, начала демонстрировать все больше признаков приближающегося краха. Отчаяние населения, демотивация армии и цинизм спецслужб достигли апогея, превратив режим в "пустое" государство, лишенное прочной базы поддержки.
▪️К декабрю этого года Россия оказалась перед выбором: повторить судьбу СССР в Афганистане и взять на себя полную финансовую, экономическую и военную ответственность за Сирию Асада (что вряд ли возможно, учитывая военные действия России на Украине), или сделать шаг назад. Выбор был сделан в пользу второго варианта: Падение Асада, каким бы болезненным оно ни казалось, открыло для Москвы возможность выйти из затянувшегося конфликта, который становился все менее выгодным.
▪️Кремлю придется забыть о какой-либо отдаче от вложенных в Сирию усилий, но он вполне может попытаться сохранить в стране свои военные базы. Новые сирийские власти ясно дали понять, что готовы к переговорам с Кремлем и не спешат выдворять его военных со своей территории.
Читайте также
▪️В региональном масштабе, как уже отмечалось, повестка дня отношений Москвы с регионом стала настолько широкой, что потеря Сирии, хотя и может вызвать раздражение, далеко не всегда является определяющим фактором для силы ее присутствия в регионе.
Николай Кожанов - доцент Центра исследований Персидского залива Катарского университета и внештатный научный сотрудник Программы по России и Евразии Chatham House