В последнее время в Иране и за его пределами вновь стали распространяться слухи об ухудшении здоровья Верховного лидера Исламской республики - 85-летнего аятоллы Али Хаменеи, который находится у власти с 1989 года. Смерть рахбара станет для режима аятолл серьезным испытанием. Вопрос о его преемнике является ключевым. Эту тему мы обсуждаем с главным редактором сайта и телеграм-канала Oriental Express , иранистом Михаилом Бородкиным.

- Расскажите, что это за должность - Верховный руководитель Исламской республики (рахбар)?

- Эта должность была создана по инициативе Рухоллы Хомейни, основателя Исламской республики. Еще до революции он изложил свои взгляды на то, как должно быть устроено государство. Он выступал в поддержку "вилаят аль-факих" - государства, во главе которого стоит знаток шариата. Главное требование к рахбару - Верховному лидеру Исламской республики - это быть непререкаемым авторитетом в области исламского права, в богословии и в религии в целом.

- Но его полномочия гораздо шире, чем просто духовный авторитет…

- Да, он является еще и полноценным политическим лидером. Отчасти это соответствует первым представлениям о том, каким должно быть исламское государство - когда после смерти пророка Мухаммада его сподвижники выбирали халифа, который сочетал и духовную, и политическую власть. И с точки зрения Хомейни, это единственно правильный вариант управления страной. Он считал, что ислам проникает во все сферы жизни, что государство должно жить в соответствии с исламскими нормами. И поэтому лучше всего, чтобы руководил государством богослов.

Его полномочия действительно очень широкие. По конституции Исламской республики ему подчинен весь силовой аппарат. Ему напрямую подчиняются командующий Корпусом стражей Исламской революции, командующий вооруженными силами, командующий силами "Басидж", входящими в КСИР, судебная система.

Он также назначает Совет стражей конституции - это орган, который проверяет законы на соответствие нормам исламской конституции и утверждает кандидатов на выборные должности. Он может отстранить любого, кого сочтет неподходящим. Совет состоит из 12 человек, шестерых назначает рахбар, а еще шестерых - глава судебной системы, которого тоже назначает рахбар.

Верховный руководитель утверждает результаты выборов президента. А может и не утвердить - он не обязан принимать эти выборы. Один из аятолл говорил, что выборы в Иране проводятся только потому, что рахбар с этим согласен.

- По сути, он абсолютный властитель?


- На самом деле, да. Он непререкаемый духовный авторитет. В принципе, он непогрешим, его ограничивает только знание исламских норм. Поэтому считается, что он не будет злоупотреблять властью.

- Тем не менее, в Иране есть президент, есть парламент. Зачем они нужны? Это ширма?

- Хомейни считал, что должна быть уступка духу современности, мол, мы меняем шахскую тиранию на исламскую демократию. А демократия подразумевает участие народа в управлении. Есть выборы в парламент, есть выборы президента, есть выборы местных советов. При этом мэр выбирается не напрямую жителями, а горсоветом. Губернаторы провинций назначаются министром внутренних дел.

Есть институт, который в конституции вообще не прописан - представители Верховного лидера. У него есть представители в крупных городах, в министерствах и так далее. С ними нельзя спорить, если они выносят какое-то решение, губернатор или министр обязаны подчиняться. Народу дали небольшое пространство для маневра. И то стоит напомнить, что если парламентские и президентские выборы были у них сразу, то местные появились только в 1999 году.

Внутри режима, который на тот момент не закостенел в догмах, шла дискуссия, где должна проходить граница власти духовенства и что можно доверить гражданам. Нужно понимать, что далеко не все богословы были в восторге от того, что на них свалилась политическая власть. Многие считают, что это мешает им и вредит религии. Дескать, пусть политикой занимаются политики, мы можем давать советы, консультировать, но мы не должны принимать за них решения. Мы не должны разбираться в акциях на бирже, не должны решать, какие налоги собирать и где ставить светофоры. Но Хомейни придерживался другой точки зрения. С тех пор они так и живут.

- Уже 35 лет у власти в Иране находится преемник Хомейни - аятолла Али Хаменеи. В последнее время все больше слухов о его тяжелой болезни. В каком он состоянии сейчас, насколько он реально сохраняет власть?

- Конечно же, он человек очень старый, ему 85 лет. Он никогда не был особенно крепким. Еще в начале 80-х годов он пережил покушение, у него парализована рука. Но одной здоровой рукой он очень крепко держит власть. Когда только начиналась борьба за пост преемника Хомейни, он очень ловко переиграл такого серьезного соперника как Али Акбар Хашеми Рафсанджани. Рафсанджани тоже думал, что он может стать рахбаром, у них была борьба в 1989 году. И Хаменеи его просто обманул, сказал: "Давай поделим власть, я рахбар, а ты президент". Пост премьер-министра был упразднен, чтобы у президента было больше полномочий. Так они власть и поделили, но потом оказалось, что срок президентства ограничен, а рахбар не собирается делиться своими полномочиями. И Рафсанджани пришлось довольствоваться малой толикой власти.

После завершения президентской каденции он продолжал бороться за власть, даже стал главой Ассамблеи экспертов - а это единственный орган, который может что-то сделать с рахбаром. Ассамблея избирается раз в восемь лет, в нее входят 88 экспертов, все они аятоллы. Они обладают полномочиями отстранить Верховного лидера, если они сочтут, что он недееспособен или не соответствует требованиям - недостаточно богобоязнен и благочестив. Но кандидаты туда отбираются очень строго, и сейчас в его составе где-то 66 консерваторов, то есть сторонников Хаменеи.

Пока Хеменеи в сознании, он будет у власти. В последнее время мы видели только ужесточение внутренних норм, а не послабления. Его курс выполняется, осуществляется та политика, которую он считает правильной.

- Что будет означать его смерть, к которой мы приближаемся, для режима аятолл и для иранского общества?

- Разумеется, он чувствует приближение смерти. Недавно он собирал Ассамблею экспертов и прочел им речь, где сказал, что, когда его не станет, нужно как можно скорее провести выборы его преемника, чтобы обеспечить гладкую и спокойную передачу власти. О том, что происходило на заседании, сообщил один из его участников. Он рассказал, что, услышав это, все разрыдались, сочли, что Хаменеи либо уже собрался на тот свет, либо опасается за свою жизнь.

Он и сам понимает, что его смерть станет потрясением, поэтому готовит передачу власти. Он хочет, чтобы это прошло гладко. Очень большим вопросом остается, кого он реально хочет вместо себя назначить. Но то, что он принимает меры, чтобы все прошло гладко и спокойно, это однозначно.

Переходный период будет временем слабости для системы, какое-то время она будет в состоянии неопределенности. Возможно, этим воспользуются недовольные, которых в Иране очень много. Они опять выйдут на улицы. И тут очень много будет зависеть от того, кого выберут новым рахбаром.

- Какие требования предъявляются кандидатам на этот пост, помимо глубокого знания ислама?

- В конституции Ирана есть очень интересная формулировка. Он должен быть не только знатоком ислама, но и должен придерживаться справедливых взглядов на политику, экономику, социальную сферу. Это достаточно субъективный критерий. Раньше, до назначения Хаменеи, то есть почти четыре десятилетия назад, было еще одно требование: он должен быть "марджа ат-таклид" - образцом для подражания в высочайшем духовном смысле. Хомейни был таким, а Хаменеи не был, и когда Хомейни решил, что передает ему власть, они убрали этот пункт из конституции.

- Возможна ли ситуация, когда Хаменеи еще при жизни назначит преемника, и, скажем, какой-то период они будут соправителями?

- Это очень маловероятно, поскольку конституция такого не предусматривает. Им придется менять конституцию. Передача власти при жизни - это фактически отставка. Возможно, Хаменеи и придет к мысли, что стоит это сделать. Но на сегодняшний день, согласно конституции, рахбар - единоличный лидер, и может лишиться власти, только если его признают несоответствующим должности или недееспособным.

Был интересный эпизод. Когда умер Хомейни и выбирали его преемника, один из аятолл предложил сделать руководство коллегиальным - совет из трех или пятерых человек. Но от этого отказались, поскольку "вилаят аль-факих" - это государство во главе с одним мудрецом, а не с несколькими.

Но опять же - все может измениться, дискуссии идут постоянно. Вообще, надо отдать им должное: шиитский ислам характеризуется активной духовной жизнью, и такие полемики идут постоянно. Так что полностью исключать коллегиального правления нельзя.

Но возвращаясь к вопросу о требованиях. Формально кандидат должен иметь сан аятоллы и пользоваться авторитетом. Неформально - иметь хорошие связи в ассамблее экспертов и с силовиками и КСИР, потому что без них удержать власть в руках будет трудно.

- Может ли стать новым лидером представитель умеренного лагеря?

- Крайне маловероятно, именно потому, что у них нет ни хороших связей с силовиками, ни большинства в Ассамблее экспертов. Бывший президент Хасан Роухани, представитель умеренного лагеря, не смог добиться избрания в Ассамблею экспертов, хотя пытался.

- Можем ли мы говорить о возможных наследниках, кандидатуры которых очевидны уже сейчас?

- Это слухи, но считается, что есть "шорт-лист" из трех или четырех имен, которые сам Хаменеи предложил ассамблее экспертов и из которых будет выбираться рахбар. Если этот список существует, то он охраняется намного лучше, чем иранская ядерная программа. Это настоящая государственная тайна.

Если называть конкретные имена, то, пока был жив президент Раиси, считалось, что его прочат в преемники. У этого были косвенные признаки. Раиси был первым президентом, с которым Хаменеи было легко работать. Все предыдущие были либо умеренными как Рафсанджани, Хатами и Роухани - и с ними у рахбара были идеологические разногласия, или как Ахмадинежад, который вроде как консерватор, но у него было свое мнение по многим вопросам, он считал, что в чем-то разбирается лучше, чем Верховный руководитель…

Когда Раиси стал президентом, он носил богословский ранг ходжат аль-ислам - не самый высокий. И его начали активно "тащить" в аятоллы. Во многих иранских СМИ его стали называть аятоллой. Тут стоит сказать два слова о том, как происходит "повышение в звании". Обычно у богослова есть ученики. И его сторонники объявляют, что он достиг уже такой степени знаний, что годится в аятоллы. После этого остальные аятоллы должны его признать. Сейчас аятолл довольно много - несколько тысяч человек. Так это делается - пускаются пробные шары и смотрят, какая будет реакция.

С Раиси до самой его смерти это не решилось. Ряд СМИ называл его аятоллой, другие продолжали называть ходжат аль-ислам. Это очень бросалось в глаза. Но сам факт, что его пытались повысить в звании, свидетельствовал, что у него есть амбиции стать первым лицом в государстве.

Сейчас заговорили, что такие же амбиции появились у Моджтабы Хаменеи - второго сына рахбара, что он хочет наследовать отцу. Я очень долгое время смотрел на это скептически. Во-первых, в Иране абсолютно дискредитирован институт наследственной монархии, настолько, что и Хомейни и Хаменеи заявляли: наследственная власть противоречит исламу. Во-вторых, он не аятолла.

Но оказалось, что еще два года назад духовная семинария города Кум, а это главное религиозное учебное заведение в Иране, объявила Моджтабу Хаменеи аятоллой. Его не все признали, но, с моей точки зрения, это говорит о том, что у него тоже есть амбиции. И если посмотреть под этим углом, смерть Раиси начинает казаться не такой уж и случайной. В Иране все уверены, что она неслучайна, там вообще любят теории заговора. Если кого-то спросить, то вам скажут, что Моджтаба Хаменеи очевидным образом рвется в рахбары. И с этим приходится согласиться - действительно рвется. Не факт, что у него получится, но он устраивает КСИР, он очень консервативен. Когда в Иране были волнения, он всегда выступал за очень жесткое их подавление.

Еще одним претендентом называют вице-председателя Ассамблеи экспертов Алирезу Арафи - считается, что он может помешать Моджтабе. Логичный вывод: если он занимает такой пост в Ассамблее, ему будет нетрудно себя протащить. Не знаю, правда, как у него с силовиками.

Есть еще очень влиятельный клан Лариджани. В нем пять братьев, самый известный из которых Али - он был председателем парламента. У него есть брат Садек - он аятолла. Сейчас он не смог пробиться в Ассамблею экспертов, но у него тоже есть амбиции стать рахбаром. У клана есть хорошие связи в КСИР, потому что Али Лариджани одно время был командующим КСИР.

Важный момент: как только станет ясно, что Моджтаба официально претендует на власть, это вызовет большой взрыв возмущения, в том числе среди консерваторов, для которых конституция не пустой звук. Для них наследственная власть - это неправильно и недопустимо. Моджтаба может столкнуться с оппозицией не только умеренных кругов, не только недовольного населения, но и консерваторов, которые не имеют ничего против самого режима, но не хотят наследной власти.

В конце концов, есть клан Хомейни, в котором много духовенства. Внук Хомейни может сказать: "А я чем хуже? Если мы уж передаем по наследству, так моя фамилия благородней".

- Может ли это повлечь за собой кризис, угрожающий существованию режима?

- Думаю, что да, ведь Исламской республике сегодня угрожает только раскол элит, и это как раз он и будет. Вопрос о преемнике может привести к тому, что они начнут конфликтовать между собой, это ослабит их хватку над страной, и начнется процесс, который может привести либо к падению режима, либо к какой-то трансформации.

- В принципе, за счет чего режим, являющийся парией международного сообщества, держится все эти годы, несмотря на значительное внутреннее недовольство?

- Я бы назвал несколько факторов. Начнем с самого старого. Предыдущий шахский режим был абсолютно дискредитирован, его ненавидели все. И новый режим, который его смел, очень широко приветствовали: "Как минимум, это лучше, чем было".

Потом была тяжелейшая война с Ираком. Восемь лет тяжелых боев сплотили народ вокруг режима, иранцы объединились, чтобы бороться с внешним врагом. Кстати, поэтому все разговоры о том, что нужно наносить удар по Ирану, меня немного пугают: нельзя допустить, чтобы этот удар привел к тому, что народ опять сплотится вокруг режима.

Третий момент - полное отсутствие какой-бы то ни было организованной оппозиции. Она была уничтожена, разгромлена, раздавлена.

Четвертое: режиму удалось создать широкий слой населения, полностью от него зависящий в финансовом плане. Это около трети населения страны, эти люди считают, что, если режим падет, они лишатся благосостояния, и готовы стоять за режим горой.

За счет этих факторов режиму удается выживать, несмотря на периодические серьезные волнения, такие, как в 2009 году, когда люди вышли протестовать против фальсификации выборов. Кстати, с тех пор они перестали фальсифицировать выборы. Они просто подбирают "правильных" кандидатов, но в результаты не вмешиваются. В 2019 году были большие волнения, в 2022-м, но режиму удается выстоять.

- Как проходил переход власти от Хомейни к Хаменеи? Насколько он был гладким?

- Сначала наследником Хомейни был его заместитель Хосейн-Али Монтазери. Но Монтазери под конец стал слишком уж критиковать Хомейни, и пришлось от этой идеи отказаться. Тогда Хомейни выбрал своим преемником Хаменеи, который был президентом. Его не сразу выбрала Ассамблея экспертов, они голосовали два или три раза, и избрание Хаменеи стало результатом его соглашения с Рафсанджани. В результате Хаменеи обманул Рафсанджани, внушив ему мысль, что они поделят власть. Так он стал рахбаром на десятилетия, хотя поначалу казалось, что он временная фигура. Многие вообще думали, что этот режим недолго продержится, в том числе израильские политики, заявлявшие, что это безумие скоро закончится, и Иран будет с нами дружить как раньше.

- И когда это закончится? Каким вы представляете будущее иранского режима лет через 20?

- Это очень сложный вопрос. Всегда все идет не так, как мы представляли. Там сложилась очень странная ситуация. Население абсолютно недовольно властью, но ничего с этим сделать не может. В этом состоянии неустойчивой стабильности они могут пребывать очень долго, если не сменится что-то снаружи. А сменится может в обе стороны. Например, с Ирана снимут санкции, туда хлынут миллиарды долларов, и сразу повысится благосостояние. И хотя большую часть, конечно, украдут, что-то дойдет и до народа, и недовольство ослабнет. А может быть наоборот: внешнее давление усилится, и произойдет более серьезное восстание. Еще один вариант: КСИР надоест прикрываться аятоллами, и его командование захочет стать правителями де-юре. Но, как и в Советском Союзе, им придется менять режим, убирать теократию. Так что я не берусь прогнозировать, как изменится режим за 20 лет. Ведь сейчас и мир в целом находится в подобной нестабильной ситуации.

- Повлияет ли смена власти в Иране на отношения между Ираном и Израилем?

- Не повлияет. Речь же идет о том, что власть передается внутри режима. Пока этот режим остается у власти, то и консерваторы, и умеренные к Израилю относятся одинаково. Они назначили Израиль своим врагом и работают над его уничтожением. Могут меняться методы, но не цель. Скажем, если придут к власти умеренные, что очень маловероятно, они будут меньше тратить на "Хизбаллу". Но чтобы они отказались от войны с Израилем, нужно, чтобы сменился режим.