Год назад историк Гидеон Авиталь-Эпштейн обратился к бывшему главе Совета национальной безопасности, генерал-майору запаса Гиоре Айленду с просьбой написать главу для книги "Йом пкуда" - "День приказа", посвященной 50-летию Войны Судного дня. Целью главы должно было стать освещение национальной травмы в разных аспектах - политическом, военном и человеческом.

- По правде говоря, у меня не было сил выполнить эту работу, но Гидеон меня очень просил, и я написал об основных уроках той войны, которые в первую очередь касаются, как ни странно это звучит, человеческой натуры, - говорит Гиора.

Торжественная презентация книги объемом примерно в тысячу страниц состоялась в октябре прошлого года и почти сразу ХАМАС подтвердил первый ужасающий урок, изложенный Айлендом: даже когда технологии и стратегические установки меняются, человек остается человеком со всеми своими слабостями.

- Предположим, вы находитесь дома, и ночью ожидается гроза. К вам приходит эксперт, инженер-строитель, и говорит, что проверил фундамент дома, и существует 10% вероятность того, что дом не выдержит шторма и обрушится вам на голову. Что делать в таком случае? Хотя вероятность указанного сценария невелика, большинство людей предпочли бы все-таки покинуть дом. Покинуть дом на одну ночь - не так уж и страшно. Ведь ущерб может быть огромным, а усилия придется предпринять совсем незначительны.

Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире

- Как это связано с Войной Судного дня?

- Накануне той войны начальник генштаба Давид Элазар - Дадо - получил оценку главы разведуправления ЦАХАЛа, согласно которой, войны не будет. Дадо счел, что поскольку вероятность того, что ничего не произойдет, составляет 90%, то ничего предпринимать не нужно.

Можно сожалеть об этом, но нельзя смириться с тем, чего он не сделал: Элазар не изучил масштаб возможного ущерба по сравнению с объемом усилий, необходимых для того, чтобы быть уверенным в полной безопасности. Регулярная армия все равно была мобилизована, ее просто нужно было развернуть на три-четыре дня для подготовки к войне, - ведь египетские учения в Суэце должны были закончиться 7 октября.

Развертывание армии на несколько дней на позициях - самая низкая цена, которая требовалась на то время. И в этом была большая ошибка начальника генштаба: из трех соображений - вероятности нападения, размера ущерба и величины усилий - он опирался только на первое.

- То же произошло 7 октября 2023-го?

- В час ночи накануне резни на юге начальник генштаба, командующий Южным округом, глава ШАБАКа, руководитель оперативного управления и, вероятно, другие высокопоставленные чиновники собрались на экстренную консультацию.

В четыре утра они провели еще одну консультацию, поскольку тревожные сигналы из Газы становились все явственнее. Но... К сожалению, они решили, что вероятность того, что произойдет что-то серьезное, мала, быть может, 10%.

И начальник штаба Герци Халеви, как когда-то его предшественник Дадо, сказал присутствующим: если вероятность мала, давайте подождем. В то время как ему следовало взвесить три переменные: вероятность, величину возможного ущерба и необходимые усилия для обеспечения большей безопасности.

Ведь требовалось всего лишь привести в боевую готовность дивизию Газы, танковые экипажи и активизировать очень небольшую часть ВВС. Если бы они поступили именно так, инцидент закончился бы иначе. Самая большая ошибка перед Войной Судного дня была шокирующим образом повторена в Войне Железных мечей.

За два месяца до начала нынешнего противостояния глава Совета национальной безопасности Цахи Анегби дал интервью нашей газете, в котором подробно описал социальный ущерб, нанесенный Государству Израиль разногласиями вокруг юридической реформы. Когда автор этих строк спросила его о проблемах безопасности, он оптимистично ответил: нет серьезных признаков, что нам придется вести войну на несколько фронтов: "Большой вероятности того, что Израилю придется вести войну на несколько фронтов, нет".

Не только Анегби оказался слеп. Айленд, четвертый глава Совета национальной безопасности в истории Израиля, на протяжении последних лет тоже считал, что ХАМАС не заинтересован в серьезном военном конфликте с Израилем. Однако с начала минувшего года он увидел, что картина меняется.

- Раз в год руководитель разведывательного управления - АМАНа - представляет кабинету министров оценку разведки, - говорит он. - Обычно это делается в декабре, так было и в позапрошлом году. Но в марте минувшего года АМАН заявил, что хочет обновить оценку ситуации, и произошла довольно драматичная дискуссия - сначала с министром обороны, а затем с кабинетом министров, на которой глава разведуправления предупредил, что вероятность войны, которая в предыдущие годы казалась ему очень низкой, значительно увеличилась.

- Почему именно в том году?

- Чтобы понять, что произошло в 2023-м, нужно вернуться на шесть лет назад, когда Касем Сулеймани, тогдашний глава Корпуса стражей иранской революции (КСИР), в 2020 году ликвидированный американцами, создал "стратегию огненного кольца" вокруг Израиля. Сулеймани заявил, что Израилю каждый раз удавалось воевать с одним врагом - в Газе, в Ливане, ранее против арабских стран - и поэтому удалось выжить. Чтобы победить нас, следует создать вокруг гораздо больше врагов, снабдить их гораздо более мощным оружием и наладить координацию. Израиль не сможет противостоять множеству врагов и проиграет битву.

Таково было видение Сулеймани, и на этой основе он дублировал структуры, подобные "Хизбалле" на других аренах, таких как Сирия и Ирак. Сулеймани заявил, что Ирак находится далеко, но у него есть ракеты дальнего действия, как и у хуситов, поэтому необходимо инвестировать и в них, и одновременно наращивать военный потенциал ХАМАСа и "Исламского джихада" в Газе, Иудее и Самарии.

- И это то, что заставило беспокоиться силовые структуры до 7 октября?

- Да. В марте прошлого года израильская разведка заявила: иранцы пришли к выводу, что можно заняться реализацией плана. С одной стороны, позиции Ирана в мире за последнее время сильно укрепились, он нужен России и Китаю, США, по всей видимости, не могут с ним бороться, Саудовская Аравия идет к нему на поклон.

Ему также удалось создать впечатляющий военный потенциал, включающий высокоточное оружие и, с точки зрения структуры и организации, ему удалось создать очень продвинутые отряды коммандос в десять тысяч человек "Радуан", это в три раза больше, чем в отрядах "Нухба" в Газе.

В обоих случаях это враги, которые буквально сидят на израильской границе. Итак, с одной стороны, иранцы усиливают позиции, с другой - Израиль погряз во внутренних распрях, которые не только влияют на экономику, но и наносят ущерб возможностям ЦАХАЛа, поскольку появляются летчики и добровольцы, которые грозятся прекратить службу. Поэтому опасность войны возрастает.

- И как кабинет министров отреагировал на эту оценку?

- Йоав Галант публично призвал к прекращению реформы, Биньямин Нетаниягу уволил его и только после большого общественного давления восстановил в должности. Но при этом большинство людей не узнали о сути разногласий и новой угрозе безопасности.

- Когда вы узнали об оценке, данной разведкой?

- Я узнал о новой оценке ситуации АМАНа до того, как она была представлена кабинету министров, и пришел в ужас. Я попросил более детально ознакомиться с полученными данными и с разрешения канцелярии главы АМАНа встретился с рядом его высокопоставленных сотрудников. После чего меня охватила еще большая тревога.

Я начал предупреждать об опасности еще в августе, писал статьи, выложил ставший вирусным пост, в котором предупреждал об опасности экзистенциальной войны в Государстве Израиль и о том, что Иран считает, будто оно не сможет противостоять скоординированному нападению. Я добавил, что даже если мы победим, цена - военная, экономическая и международная - будет огромной.

Я встречался с влиятельными людьми и пытался уговорить их, чтобы они предложили депутатам от коалиции пойти на компромисс в области реформы, чтобы оставить все это позади. Я действительно очень беспокоился о том, чего нас ожидает.

- И были правы, как выяснилось.

- Я сделал все, что мог, но мне не приходило в голову, что армия, с одной стороны, предупреждает об опасности войны на нескольких фронтах, а с другой не предпринимает ожидаемых от нее мер, по крайней мере, на одном таком фронте, в секторе Газа. В итоге, о событиях 7 октября стоит рассуждать, прежде всего, в военной, а не политической плоскости.

Хотя армия и начальник Генерального штаба в период реформ приложили усилия, чтобы убедить политиков достичь соглашения, потому что поняли, что мы не просто разрознены, но и наша потенциал сдерживания снижается и крепнут опасения, что наши враги решат, что пришло их время действовать.

- Но почему не было нападения еще и с севера?

- Потому что ХАМАС удивил всех, и Иран, и "Хизбаллу", это не было скоординировано с ними . В значительной степени ХАМАС "украл шоу" у "Хизбаллы".

- Но если "Хизбалла" все время находилась в готовности, в чем была проблема дать ей команду сразу после нападения на юге?

- Поскольку все были удивлены происходящим, Иран решил выждать первые несколько дней, чтобы посмотреть, как будет развиваться событие. Надо отдать должное ЦАХАЛу, который мгновенно осознал возможность конфронтации на северной границе и задействовал там в очень сжатые сроки огромные силы, включая переброску войск, танков и авиации. Пока Иран и "Хизбалла" решали, стоит ли им в полную силу воспользоваться своими возможностями, Израиль не только восстановил контроль на юге, но и укрепил север.

- Может, присутствие американцев их тоже сдерживало? Авианосец не часто прибывает к берегам Израиля.

- И авианосец, и Don't, сказанное Байденом сыграли свою роль. В свете того, что произошло 7 октября, нам трудно утешиться этим, но если бы одновременно с ХАМАСом нападение предприняла "Хизбалла", Бог знает, где бы мы были сегодня.

- Мы могли оказаться в экзистенциальной опасности?

- Ответ — да.

- А где были премьер-министр, кабинет министров и руководители служб безопасности?

- Все услышали доклад, все получили предупреждение, но единственным, кто воспринял это всерьез, был министр обороны Галант, который пошел на политический риск, когда сказал то, что сказал в обход премьер-министра. Возможно, были и другие министры, которые понимали масштабы опасности, но никто из них не предпринял никаких действий.

Не было ни одного министра, ни от "Ликуда", ни от "Оцма Иегудит", ни от "Ционут ха-датит", который ударил бы по столу и сказал: "Товарищи, Государство Израиль может оказаться в такой трагической ситуации, что давайте оставим все остальное и сосредоточимся только на безопасности".

- Неужели Нетаниягу и министры просто проигнорировали эти оценки?

- В кабинете министров, который формально несет ответственность за все, происходящее в государстве Израиль, особенно в сфере безопасности, никого не впечатлили ни заявление Галанта, ни просьба начальника Генерального штаба.

Когда об этом услышали в кабинете министров, то просто сказали - отстаньте. В политической и правовой сфере мы будем делать то, что считаем нужным. И похоже, что они не предприняли никаких мер для тщательной проверки готовности армии ко всем представленным им сценариям.

Политическая система отреагировала: "Не надо нас пугать" и продолжила заниматься реформой. Через 50 лет историки не поверят, какой ерундой занималось Государство Израиль, когда над его головой нависла такая опасность.

- А что делали в Совете национальной безопасности?

- Совет относится к аппарату премьер-министра, правительства и кабинета министров, и самое важное, что он должен сделать, это готовить для них повестку дня. Если он решит, что есть опасность, его долг - позаботиться о том, чтобы это обсуждалось в политическом звене. Но АМАН и СНБ были уверены, что реальной опасности нет.

Как они все могли потерпеть неудачу? Разве среди руководителей системы безопасности на всех уровнях, во всех структурах не нашлось ни одного праведника?

Люди действуют в соответствии со своими убеждениями. Если я во что-то верю, не пытайтесь сбить меня с толку своими фактами. Если я верю, что произойдет событие А, то даже если вы предоставите мне убедительные доказательства того, что происходит совершенно иное событие Б, я все равно в это не поверю.

Нет более сильного мотива для принятия решений, чем вера. А политический эшелон и силовые структуры верил, что ХАМАС проявляет сдержанность.

В 1973 году глава АМАН заявлял, что войны не будет, и хотя за несколько дней ее начала ему были представлены недвусмысленные доказательства того, что война вот-вот разразится, он все это отвергал.

За два дня до войны пришло важнейшее подтверждение: русские, находившиеся в Сирии в качестве военных советников, спешно эвакуировали свои семьи. Когда об этом сообщили Эли Заира и сказали "что-то происходит", он ответил: "Русские ошибаются". Когда вы во что-то верите, вы придумаете событиям любое логическое объяснение, которое укрепит вашу веру.

- Что вы думаете о ведении войны в Газе?

- Главный момент войны — это нарратив, повествование, если вы ошибетесь, вы уже не сможете это исправить. К сожалению, израильский нарратив в отношении Газы совершенно неверный.

Вот есть в секторе Газа страшная и ужасная организация ХАМАС и мы с ней боремся, и это заявление повторяется по 17 раз на дню, о том, насколько плох ХАМАС и насколько его нужно бить, и что есть два миллиона жителей Газы, которые в заложниках у ХАМАСа и совсем ни при чем, и поэтому мы ничего не имеем против них, и нам необходимо предоставить им еду, топливо и гуманитарную помощь. Нет ничего более далекого от реальности, чем это ложное повествование.

- После того, как стала ясна степень вовлеченности населения в грабежи и похищения людей, это описание стало менее популярным.

- Нарратив формируется в первые дни. У нас это был период до прибытия Байдена в Израиль. Реальное повествование таково, что в 2007 году сектор Газа де-факто стал государством, у которого есть четко ограниченная территория, эффективное правительство, армия и независимая внешняя политика. И по процессам, которые происходят в секторе, это государство удивительно похоже на нацистскую Германию.

Правительство пришло к власти в результате демократических выборов, и с момента его прихода к власти весь народ Газы поддерживает лидера Яхью Синуара и его убийственную идеологию. В каждом детском саду есть комната для игрушек и учебный класс по воспитанию ненависти к евреям, в каждой клинике есть и медицинские кабинеты, и склады ракет, а вся система образования вдохновляет молодежь становиться мучениками и убивать евреев.

Но Байдена это не интересует, он требует оказывать гуманитарную помощь, а от него зависят поставки, без которых Израиль не может воевать.

У меня большой опыт в этих вещах, и я со всей ответственностью говорю, что есть возможность изменить американское мнение в нужную сторону. Нетаниягу и Дермер думают, что знают американцев, но это неправда, они прекрасно говорят по-английски, но их знакомство поверхностное.

Одна из проблем американцев заключается в том, что они не могут представить себе что-либо, что не является частью их истории. И поэтому единственные аналогии, которые они умеют проводить, - это с самими собой.

Американская ошибка в созданном ими нарративе двоякая, и мы ее без возражений приняли: во-первых, что существует террористическая организация ХАМАС, а все остальные - хорошие граждане, потому что именно так было в Ираке с ИГИЛ. Но ИГИЛ не похож на ХАМАС, который десятилетиями властвовал над сердцами и умами жителей Газы.

Вторые, что говорят американцы - воюйте так, как мы воевали в Мосуле. Но в Мосуле были группы отморозков, которые расстреливали всех, кто выступал против них, и насаждали террор в городах, но в военном отношении они не представляли серьезной угрозы.

Напротив, ХАМАС выстроил в секторе Газа самую мощную цитадель в истории войн. Там в огромных количествах накоплено самое современное вооружение, налажена собственная оружейная промышленность, полный набор и качественная экипировка каждого бойца - от обуви до касок, как у бойца спецназа, сооружены сотни километров тоннелей.

Для того чтобы объяснить американцам войну в секторе Газы, им следует напомнить о битве за Окинаву против японцев во Второй мировой войне, когда японцы, укрепившись в туннелях и подземных бункерах, были готовы стоять насмерть и использовали в качестве живого щита жителей. В результате погибли сотни тысяч невинных людей, и после этого сражения путь до атомной бомбы был короток. Я говорю американцам: вспомните этот бой, умножьте его в десять раз, и тогда вы поймете возможности ХАМАСа.

- Привело бы это понимание к сокращению гуманитарной помощи Газе, часть которой поступает ХАМАСу?

- Никто не сказал это американцам в первый день, а теперь это совсем непросто. Государство Израиль сейчас находится в состоянии войны и, вопреки любому историческому прецеденту, снабжает вражеское государство не только едой и водой, но и топливом, которое напрямую поступает ХАМАСу. Так мы продлеваем жизнь врага.

- Что вы предлагаете?

- Если новая сделка по освобождению похищенных не будет продлена на прежних условиях - то есть возвращение десяти похищенных в день в обмен на грузовики с гуманитарной помощью, - мы должны полностью остановить поставки.

Не для того, чтобы морить жителей Газы голодом, а как рычаг для спасения наших людей. Это тоже гуманитарный шаг. И если миру очень важны поставки в Газу, пусть он окажет на ХАМАС все возможное давление.

- Все говорят об ошибочном размежевании 2005 года. На ваш взгляд, повлияло ли оно на события 7 октября?

- И да, и нет. Нет сомнений в том, что размежевание и связанные с ним шаги, особенно открытие Филадельфийского коридора, по которому легальные и нелегальные вещи попадали в Газу, способствовали усилению ХАМАСа. Но я не думаю, что это главная проблема.

Наш ужасный провал 7 октября нельзя объяснить размежеванием, потому что у нас были все возможности предусмотреть эту ситуацию и справиться с ней неизмеримо лучше.

Достаточно было, чтобы наше командование приняло бы в ту ночь простое решение: исходя из имеющейся информации, привести дивизию Газы в боевую готовность, выставить на позиции пехоту на бронетранспортерах и задействовать в воздухе от четырех до восьми боевых вертолетов.

- Как вы объясните провал армии и последовавшую за ним резню?

- ЦАХАЛ - хорошая армия. Я никогда не говорил, что наша армия - лучшая в мире, но она хорошая и профессиональная. Но есть одна вещь, в которой она худшая в мире: это то, как мы строим аванпосты и позиции.

Война Железных мечей началась с массированного обстрела ракетами всех аванпостов и поселений. И что сделали солдаты "Голани", когда началась стрельба по их заставам? Побежали в свои убежища. Это самое худшее, что может произойти.

Когда строишь заставы так, чтобы позиции были полностью защищены не только от прямого огня, но и от артиллерии, то с началом обстрела бойцы занимают их, а при атаке встречают противника плотным огнем.

Но наши позиции полностью открыты, на них невозможно находиться во время обстрела. Это не только тупейшая конструкция, это еще и тупая практика. Потому что, когда бежишь в убежище, не очень понимаешь, что происходит позади тебя.

Именно это произошло в праздник Симхат-Тора. К тому времени, когда солдаты намеревались вернуться на позиции, их уже ждали там десятки террористов. Это ужасная, непростительная ошибка, которая восходит к Войне Судного дня.

- Так почему же ничего с этим не сделали? Более эффективно строить аванпосты - это ведь не очень сложно?

- Недостаток профессионализма в строительстве аванпостов - это самый грубый провал ЦАХАЛа. Будучи главой Оперативного управления генштаба, я заботился о защите аванпостов на Голанских высотах, и даже когда ЦАХАЛ покинул Ливан, вмешался, чтобы построить аванпосты на ливанской границе должным образом. К сожалению, в районе сектора Газы этого не произошло.

Вторая проблема заключалась в том, что террористы нейтрализовали все системы управления дивизией Газы, атаковав ее средства связи. Именно поэтому дивизия длительное время бездействовала.

И третье: хотя предупреждение о возможности чего-то необычного дошло до командира дивизии, и он сообщил об этом своим командирам бригад (один был убит в первые часы после нападения, а другого вызвали из дома), то по непонятной причине поступил приказ никого более не информировать. И это стало огромным упущением.

- Почему был дан такой приказ?

- Хороший вопрос. Надо расследовать, почему вышел приказ не информировать войска. Но начальник Генштаба вечером 6 октября допустил и четвертую ошибку, самую тяжелую из всех, когда при обсуждении накануне вечером решил ничего не предпринимать.

А командующий Южным округом? Какое вам дело до того, что говорит начальник Генштаба? Это ваш округ, и никто не должен давать вам разрешение на то, чтобы привести войска в боевую готовность! А командир дивизии? Какое дело, что говорит командующий округом? Никто не запретит вам привести войска в повышенную готовность!

Цифровые технологии - сама по себе неплохая вещь, но непреднамеренно они создают проблемы: когда вся деятельность армии строится на предположении, что все работает, как надо, то при наличии сбоев ты теряешь способность действовать самостоятельно. И, хотя никто об этом прямо не говорит, такая ситуация снимает ответственность с командиров. Потому что если во всем, что я делаю, у меня столько партнеров, то ответственность несут все.

Три года назад я прочитал статью о подразделении "Хермон", где журналист спрашивает командира заставы, как он поступит, если на него нападет сирийский спецназ. Командир ответил: "Я позвоню сюда, позвоню туда". Я ужаснулся потому, что система понятий, в которой вырос я, совершенно иная и построена на идее, что даже если я один, то победа будет за мной, потому что у меня - лучшие силы.

- Как вы оцениваете сегодняшние действия нашей армии в секторе?

- Там идут очень впечатляющие бои, и думаю, многие командиры демонстрируют беспримерное мужество и боеспособность. Когда соотношение потерь между нами и террористами составляет 1 к 40, то в боях такого типа это беспрецедентно. Относительно небольшое количество потерь в такой сложной кампании объясняется не страхом перед боем, а профессиональной и решительной войной, в которой удается эффективно поразить врага до того, как он поразит вас. Это говорит о том, что армия готова к войне, и взаимодействие со спецслужбами и ВВС отличное.

- Если она так хороша, то почему до сих пор мы не видим решающих результатов?

- Потому что мы выбрали неправильную стратегию. Я бы разрезал сектор на три части и устроил бы каждой жесткую блокаду на длительный период - на шесть месяцев или год, истощая тем самым способность противника к сопротивлению.

- А что с day after?

- Следует принять решение о том, что не будет ни правления ХАМАСа, ни правления Израиля, но мы готовы обсудить с любыми арабскими или международными акторами другой вариант, который гарантирует Израилю, что Газа останется демилитаризованной.

Это важно не только для нас потому, что американцы настаивают и нам незачем с ними ссориться, но и для жителей Газы, потому что как только вы заявляете, что "я не готов говорить о том, что будет после", жители Газы понимают, что у них есть только два варианта: либо израильская оккупация, либо власть ХАМАСа. Поэтому у них нет причин задуматься о чем-то другом вместо ХАМАСа.

Но кабинет министров, похоже, больше озабочен утечками информации и комиссией по расследованию, которую собирается создать начальник Генштаба.

Начальник Генштаба должен был им сказать, может быть, более вежливо, но однозначно: это не ваше дело. С незапамятных времен каждый командующий в армии имел право и даже обязанность делать подобные проверки. А я считаю правильным, чтобы правительство, которое потерпело фиаско, ушло, либо объявив выборы, либо путем вотума конструктивного недоверия убрав Нетаниягу.

Я думаю, что премьер-министр весьма предвзят в своих действиях в пользу сохранения коалиции даже в ущерб интересам безопасности Израиля. Премьер-министр также не пользуется большим уважением в международном сообществе, и очень трудно справиться с национальным кризисом, когда премьер не пользуется большим уважением со стороны президента Соединенных Штатов и других лидеров.

У Израиля уже были конфликты с американцами в прошлом, но все это время президенты США уважали премьер-министра Израиля. Я думаю, что даже если они и уважали Нетаниягу до 7 октября, они не уважают его сейчас и не верят ему до конца, и одно это уже наносит нам огромный ущерб.

Источник: Маарив

Сокращенный перевод: Яков Зубарев