Одно из отличительных черт нынешней войны от других войн, которое вело наше государство, является значительное число людей, как военных, так и гражданских, которым потребуется психологическая или психиатрическая помощь. Это связанно с теми зверствами, которые устроили 7 октября террористы ХАМАСа.

Травму получили все: выжившие в поселениях северо-западного Негева и видевшие, как горят их дома, тела своих убитых соседей, а то и членов своих семей, прятавшиеся часами под кроватью или державшие по много часов двери укрепленных комнат, выжившие на фестивале в Ри прятавшиеся иногда более суток, где удалось, иногда под грудой тел, солдаты, полицейские, сотрудники МАДА, искавшие погибших и вывощившие их на базу "Шура", все, кто занимался и продолжает заниматься идентификацией погибших. Это же касается и многих журналистов, освещавших и продолжающих уже полтора месяца освещать события 7 октября.

К сожалению, еще до войны состояние психиатрической и психологических служб в нашей общественной медицине оставляло желать лучшего. В системе приоритетов при распределении бюджетов были на последних местах. Десятилетиями не решались две основные проблемы - нехватка специалистов и недостаток коек. При всей важности оказания помощи пережившим ужасы 7 октября, у системы просто нет ресурсов. При том, что и специалистам, и обычным людям понятно, насколько важно пострадавшим получить профессиональную помощь как можно быстрее.

Вот что сказал об этом генеральный директор министерства здравоохранения Моше Бар Симан Тов 13 ноября на заседании комиссии Кнессета по здравоохранению: "Оказание быстрой и эффективной психологической или психиатрической помощи способно понизить на 50% необходимость в длительной реабилитации. Эта помощь должна оказываться на всех уровнях: личном уровне, уровне общины, семьи, системы образования и должна быть адаптирована к каждому пациенту". К сожалению, за неполные полтора месяца уже известно, как минимум о 15 случаях принудительной психиатрической госпитализации, связанных с тем, что человек представлял реальную опасность либо для себя, либо для окружающих).

Скорее всего, в ближайшие месяцы и даже годы не следует ждать улучшения ситуации, наоборот - количество пострадавших возрастет. Для решения проблемы недостаточно просто выделить бюджет. Для того, чтобы подготовить психолога или психиатра уходят годы. Даже если государство готово будет заключить договор со специалистами вне общественной системы здравоохранения, это только отчасти улучшит положение.

Я хочу коснуться одного, очень важного фактора, с которым я знаком как специалист, занимающийся вопросами, связанными с правами людей с ограниченными возможностями. Речь идет о получении инвалидности людьми с психиатрическими или психологическими нарушениями.

Поскольку пострадали и военные, и гражданские лица, решением вопросов о назначении инвалидности будут заниматься две структуры. Гражданскими - Институт национального страхования (ИНС), а военными и полицейскими - отдел реабилитации Министерства обороны. При этом принципы их работы ничем не отличаются.

Я думаю, что многие помнят печально известную историю самосожжения Ицика Саидиана, который не мог доказать наличие посттравматического синдрома, как следствие участия в операции "Цук Эйтан". И это не единственный случай. Не раз такое случалось и при обращении в Институт национального страхования. Но Саидиан - это самая экстремальная реакция, а большинство людей просто продолжает жить со своими проблемами, не получая необходимую помощь от государства.

Почему такое происходит? Дело в том, что врачи в медкомиссиях ИНС и Минобороны не являются не сотрудниками этих организаций, а фрилансерами. Поэтому, если врач не будет следовать политике организации, его просто не будут приглашать в комиссию. А это неплохая добавка к зарплате и врачи это хорошо понимают.

А какова политика признания инвалидности? Я думаю, все видели многочисленные объявления адвокатов, предлагающих подать от имени своих клиентов иск против ИНС или Минобороны. Это связанно с тем, что обе эти организации стараются сделать все возможное, чтобы человек не получил полагающуюся ему по состоянию здоровья инвалидность, или получил меньше, чем следует.

Особенно сложно доказать инвалидность, связанную с психическим или ментальным расстройством. Дело в том, что в отличие от многих соматических заболеваний, в этой области нет возможности подкрепить жалобы результатами объективных проверок. Кроме того, состояние таких людей может сильно меняться под влиянием многих факторов. Все это дает врачам возможность достаточно широко интерпретировать жалобы людей. Не говоря уж о том, что у каждого человека есть свои особенности психики.

Может быть, это звучит цинично, но я уже представляю себе диалоги на заседаниях медицинских комиссий: "Я хочу уточнить, какое точно количество трупов Вы видели? Вы их видели 5 минут или полчаса? А Вы уверенны, что Вы действительно видели обгоревший труп ребенка? А Вы действительно не можете спать каждую ночь, или только 2-3 раза в неделю? А были ли у Вас в прошлом подобные жалобы?" Таких вопросов будет множество.

Кроме того, существует определенная градация инвалидности, нужно получить процент, после которого можно заявить о потере трудоспособности и претендовать на пособия и другую помощь. Комиссия может признать, что у человека есть проблемы, и определить ему инвалидность, но на 1-2% ниже минимально необходимого уровня. При этом даже если у человека есть материальная возможность оплатить частное экспертное заключение психиатра, это не гарантирует, что комиссия его автоматически примет.

Поэтому я считаю, что в сложившейся ситуации необходимо, чтобы мы, гражданское общество, потребовали от государства автоматически признать инвалидность всех участников событий 7 октября. Нет никакой проблемы определить, был ли человек в тот день в местах, подвергшихся нападению ХАМАСа, а также занимался ли он впоследствии поисками и опознанием жертв террористов.

Да, речь идет о немалом количестве людей, но это понятно, учитывая масштабы и жестокость нападения. Кроме того, еще до создания комиссии по расследованию, обществу понятно, что все произошедшее 7 октября явилось следствием как стратегических, так и тактических ошибок государства. В рамках общественного договора государство обязано защищать своих граждан. Раз оно не смогло справиться со своей задачей, то должно компенсировать гражданам тот ущерб, который был им нанесен.

В нашей недавней истории существует прецедент автоматического определения инвалидности без необходимости проходить медицинскую комиссию. Правда, тогда речь шла об одном человеке: когда Гилад Шалит был освобожден в 2011 году из плена, он был признан 100% инвалидом армии в день своего освобождения.

Я думаю, что удовлетворение подобного требования вполне справедливо и хоть в какой-то степени компенсирует людям страдания и ужасы, пережитые ими 7 октября.

Ашер Рохбергер- правозащитник, эксперт по правам инвалидов, комментатор 9-го канала израильского ТВ.