Размышляя о политических перспективах Пригожина, многие утверждают, что он легко выиграет первые же постпутинские выборы, потому что россияне, дескать, "уважают сильную руку". На самом деле правильно сказать не "уважают", а "уважали". По сравнению с тем, что было еще недавно, ситуация сейчас сильно изменилась.

Изменение контекста

В политике восприятие определяется контекстом. Массовый спрос на "сильную руку" в России возник на фоне разочарования в демократии 90-х. Падение уровня жизни, ощущение хаоса и безвластия тогда были списаны на "слабость" сначала Горбачева, а затем Ельцина. Тогда и появилась уверенность, что справиться с проблемами в России можно только благодаря "сильному лидеру".

Сейчас ситуация принципиально другая. "Сильного лидерства" россияне наелись с избытком. Они уже поняли, что в нагрузку к "силе" прилагаются авторитаризм, репрессии, коррупция, наплевательское отношение к нуждам простого человека и опасные геополитические бредни.

Сейчас растет запрос на лидерство противоположного толка — того, что в американской традиции называют "compassionate leadership". Люди хотят, чтобы власть ими интересовалась, их слышала, им сочувствовала. Хотят, чтобы она видела в них не пушечное мясо, а предмет заботы. Пригожин, понятно, в этот запрос совершенно не попадает.

Кстати, надо понимать, что и с "силой" у него тоже будут проблемы. Он активный участник войны, поэтому тень от поражения накроет и его. Это пока от хозяина "Вагнера" ждут чудес, а после того, как он таковых обеспечить не сможет, неизбежна волна разочарования.

А еще надо иметь в виду, что личные имиджи будут играть в ходе предстоящих выборов гораздо меньшую роль, чем обычно. В этот раз голосовать будут не столько за личности, сколько за программы, за идеологии. Дело в том, что в стране образовался идейный вакуум: предыдущий курс — Россия как "анти-Запад" — потерпел очевидную неудачу. Дальше идти по этому пути уже невозможно. Ресурсов, необходимых для продолжения конфронтации с окружающим миром, — которые, в принципе, в стране есть — в рамках нынешней модели отношений государства и общества мобилизовать невозможно, и Пригожину в этом смысле предложить россиянам совершенно нечего. Ясно ведь, что если уж Путин не справился, то его "повару" тем более ловить нечего.

Циклы истории

В такие моменты истории, которые мы называем поворотными, роль личности в избирательных кампаниях обычно оказывается вторичной. Все решают идеи.

Самым понятным для россиян примером здесь станет президентская кампания 1996 года. Тогда избиратель выбирал не между Ельциным и Зюгановым, а между движением вперед и возвращением назад — между реставрацией советского прошлого и продолжением курса, направленного в будущее. Большинство из тех, кто проголосовал тогда за Ельцина, сделали это вовсе не потому, что он им нравился. Они голосовали вынужденно, скрепя сердце, без всяких симпатий к самому кандидату. То же самое касается и значительной части людей, отдавших свои голоса Зюганову.

Другим примером является кампания 1979 года в Великобритании. Консерваторы тогда победили лейбористов, остановив, наконец, начавшийся сразу после войны общеевропейский "левый марш". Глава проигравшей партии Кэллаган при этом был намного популярнее лидера победителей Тэтчер: за четыре дня до голосования его отрыв от нее составлял рекордные 24 п. п. Это не помогло премьеру удержать власть, потому что вопрос в тот момент был не в личностях: в стране поднималась распространившаяся затем по всему миру великая консервативная волна, последствия которой мы ощущаем до сих пор.

А вот в 1997 году, когда лейбористы сумели вернуть себе власть, все было ровно наоборот: они победили в значительной степени благодаря тому, что личная харизма их молодого лидера Тони Блэра намного превосходила популярность надоевшего вождя консерваторов Джона Мейджора.

Этот факт имел решающее значение просто потому, что никаких идеологических битв тогда не было: лейбористы сильно сдвинулись в сторону центра, отменив даже знаменитый четвертый пункт своего устава, требовавший введения общественной собственности на средства производства. Идеология ушла на задний план, оставив в свете софитов личности вождей.

Минимизация шансов Пригожина

Какой-то шанс у Пригожина все-таки есть. Его можно было бы максимизировать с помощью грамотного тайминга. Избрать повара Кремлю надо быстро — до того, как "патриотическая" идеология окончательно дискредитирует себя поражением. Но ведь Путин еще никуда не уходит, он будет держаться за свое кресло, пока не выжжет остатки "патриотической" поляны напалмом. После него там уже ничто произрасти не сможет.

Запад может минимизировать шансы Пригожина, внятно заявив, что он враждует с путинским режимом и нынешним милитаристским курсом, но не Россией per se.

Автор этой публикации писал, что лидерам основных стран антипутинской коалиции имеет смысл объявить о подготовке "плана Маршалла" для "новой России". Именно понимание того, что без милитаризма страну ждет рост уровня жизни, а не вот это все, оттолкнет от Пригожина остатки "патриотического" электората. Сейчас если что и способно сподвигнуть последний упасть в объятия первого, так это боязнь расплаты за содеянное в Украине.

Россияне должны понимать, что расплачиваться будут конкретные преступники, а не нация в целом. Последнюю же за отказ от милитаризма и переход к демократии ждет награда.

"Ирландский сценарий"

Главный шанс Пригожина связан не с электоральной политикой, а с восстанием, которое он может попытаться поднять против постпутинского правительства в случае заключения тем "невыгодного России" мирного договора с Украиной. Условно можно называть этот сценарий "ирландским", потому что нечто подобное происходило сто лет назад в Ирландии, где война за независимость от Великобритании перетекла в гражданскую войну между радикально настроенным меньшинством и готовым на компромисс с короной умеренным большинством жителей острова.

Новому руководству России, скорее всего, придется вернуть Украине захваченные территории. Если утрата "свежеприобретенных" Херсона, обломков Запорожья и даже Донецка с Луганском большой политической проблемой не станет, то возврат Крыма будет способен мобилизовать остатки разгромленного "патриотического" лагеря.

Щедро смазав недовольство деньгами, Пригожин может попытаться сформировать "добровольческие бригады" из бывших вагнеровцев и прочих "ветеранов боевых действий", целью которых будет объявлено "удержание Крыма в родной гавани". Не факт, что у нового правительства достанет ресурсов для быстрого подавления подобного мятежа, поэтому конфликт может затянуться.

С задачей перетянуть на свою сторону большинство — с тем, чтобы выиграть выборы, — Пригожин точно не справится, а вот использовать радикальное меньшинство для того, чтобы расколоть страну, путинский повар может попробовать. В стратегическом плане это его не спасет, но вот несколько лет безвременья он стране подарит.