Бывает так - плотно сидящий на героине торчок, или там вконец опустившийся алкоголик, под влиянием собственного разлагающегося организма, или плотного давления окружающей среды, или того и другого вместе, решает завязать.

Постепенно у него перестают трястись руки, исчезает болезненная худоба, взгляд обретает осмысленность. Он начинает сравнительно здраво рассуждать, вменяемо общается с людьми. Устраивается на какую-никакую работенку, обзаводится каким-никаким хозяйством. И вроде жизнь начинает налаживаться, кошмарное прошлое постепенно уходит в туман. Нарисовывается какая-никакая жена, в перспективе детишки. Но нет, ребята, все не так. Ширнувшись, он внутри себя мощная личность и король мира, а без порошка - так, заурядный пассажир, незначительный прыщ на теле окружающего мира. И жена не принцесса, и работа не владельцем нефтевышки, и все вокруг скучно, серо, надоедливо и сложно. А главное, как-то унизительно.

И внутри его неизбывно что-то гложет, грызет, говоря, что все это не кайф, а кайф-то недалеко. Это и те части организма, которые обрекали его на физическую зависимость от белой дури, и те психологические фрагменты натуры, которые тянут человека в "лучший мир". Не тот, который загробный, а тот, который рисуется в пелене помутненного сознания, в котором все комфортно и эмоционально возвышенно.

И он не выдерживает реальной жизни. Задвинется раз, другой, чтобы вспомнить, как это было, и старчивается по новой. Теряет человеческий облик, губит и себя, и окружающих, становится туп, невосприимчив к мольбам близких и родственников, сначала просто раздражителен и груб, впоследствии агрессивен и невменяем во всем, что идет против его настроений и желаний.

Бывают страны, плотно подсевшие на самодурство, национальное превосходство, коллективное безумие, подменяющее осознание реальности. Иногда они даже под давлением собственного разлагающегося организма и напором окружающей среды решают завязать.

Некоторое время живут как все остальные. Внедряют какую-никакую демократию, гласность, перестройку, рыночную экономику, налаживают отношения с другими (хотя с соседями, помнящими их кошмарное наркоманское прошлое, дело обстоит сложнее). Но сколько волка ни корми, такая жизнь не по нему. Изнутри такие страны все время гложет жажда угара и духовного подъема, воображаемой реальности кайфа, без которой тоскует коллективное сознание.

И государство-торчок понемногу начинает заниматься любимым делом. Оно закидывается дозами национально-патриотического угара, становится туповатым и агрессивным, утрачивает человеческую логику и осмысленный взгляд на вещи. Регулярно садится на измену, видя врагов во всех, кто пытается вернуть его к реальности, водит компанию с такими же странами-торчками. Пока еще хватает накопленных за период воздержания сил, снова гнобит соседей, отбирая у них получку и понемногу захватывая жилплощадь.

Поскольку жизнь организма, даже наркоманского, намного длиннее жизни отдельных его клеток, нам, клеткам других страдающих от него организмов, приходится поколениями терпеть и страдать, пока тот сам не скопытится или снова не образумится на какой-то срок. Либо, собравшись всеми нашими другими организмами, давать отпор существу, в котором не осталось ничего человеческого. Но нам, отдельным клеткам других организмов, это не особо по силам, поэтому от нас ничего и не зависит. Решения принимают головы наших организмов, а у них свои расклады.