Слова "Гитлер", "нацизм", "фашизм" за прошедшие десятилетия утратили первоначальный смысл и превратились в простые ругательства. Теперь этот смысл стремительно возвращается. Самого Адольфа Гитлера, к счастью, не воскресить, но он стал прецедентом. В ряде книг о Владимире Путине, которых уже издана целая библиотека, упоминается, что в его досье в КГБ отмечалось, и не в положительном смысле, пониженное чувство риска, и прототип приходит на ум сразу. Не только приближенные фюрера видели в нем это качество, Гитлер сам им гордился, заявляя, что ходит только ва-банк: либо все, либо ничего. Когда, уже после очевидного перелома в ходе войны, приближенные и союзники уговаривали фюрера предложить Сталину переговоры о сепаратном мире, он сказал при личной встрече диктатору союзной Румынии маршалу Иону Антонеску 23 марта 1944 года: "Когда обрушишь за собой последний мост, идешь на битву с чувством облегчения и имеешь больше шансов добиться победы".

Помимо этой параллели детальное знание истории позволяет найти еще множество общего в жизни и творчестве этих персонажей, хотя рисует Путин наверняка хуже. И все же главное - не эти параллели, а контрасты. К моменту нападения на Польшу нацистская Германия была одним из самых промышленно развитых государств мира с мощными вооруженными силами, хотя добилась этого неординарными финансовыми мерами и находилась на грани банкротства. Урок истории заключается в том, что страна, развязывающая масштабную войну, должна опираться на развитую экономику. В этом плане ситуация России вроде бы не самая выгодная: ее военная казна, заботливо подготовленная к моменту агрессии, сегодня большей частью оказалась недоступной, ее военная подготовка, несмотря на пресловутые реформы в вооруженных силах, оставляет желать лучшего, а ее тактика примитивна и не позволяет ей осуществить тот блицкриг, который рисовали в бункере на глобусе - это явно не план "Барбаросса". Однако Путин не унывает, а его требования к Украине, США и НАТО по-прежнему остаются теми, которые он предъявлял изначально. Либо он не отдает себе отчета в том, что на самом деле происходит, либо знает что-то, о чем мы лишь начинаем догадываться.

В современном мире существует понятие асимметричной войны - как правило, это нерегулярные силы, ведущие борьбу с регулярными. Это может быть партизанское или повстанческое движение, но это также и терроризм. Про партизан мы читали, что они водятся в лесах, но каким образом террористы, действующие обычно небольшими группами, надеются, а порой и могут добиваться успеха в противостоянии государству?

Современный террор - печальное последствие относительного триумфа либерализма. Невозможно себе представить, чтобы какая-то группа персов, захватив македонских заложников, требовала от Александра вывода войск из Персии. В те времена человеческая жизнь была разменной монетой, и террористы сегодня так и полагают, в то время как в нынешних развитых либеральных демократиях ее считают высшей ценностью, не подлежащей обмену ни на какой товар. Отсюда и асимметрия: террорист захватывает заложников и выдвигает свои требования в обмен на их жизнь, не оставляя никаких сомнений в том, что он убьет несчастных в случае отказа. Государство вынуждено идти на переговоры, как бы оно ни декларировало их невозможность.

И если Гитлер вел реальную войну, рассчитанную на победу с помощью стратегического перевеса и национал-социалистического боевого духа, то Путин действительно реализует спецоперацию - террористическую. Украина в ней одновременно и цель, и средство, вернее, лишь часть цели, первый этап. Главная цель, в чем мы уже неоднократно убедились, - ядерный шантаж с целью добиться от Запада выполнения пунктов изначального ультиматума, всех до единого.

В каком смысле порабощение Украины является целью, достаточно очевидно. Без этой своей отторгнутой части раненая империя резко отодвинута от Европы, провинциализирована, ей придан статус второстепенного игрока на мировой арене, у нее отнята значительная доля населения и ресурсов. Не говоря уже о том, что для Путина это своего рода пункт одержимости, в чем-то напоминающий еврейскую тему для Гитлера: хотя он пытается проецировать образ хладнокровного и расчетливого стратега, на его губах почти что выступает пена, как только речь заходит об Украине.

Но если бы речь шла только об Украине, у проблемы, с точки зрения Запада, было бы очевидное решение: мобилизоваться перед лицом угрозы и отбросить неприятеля. В конце концов, силы очевидно неравны и запасы прочности тоже. Но агрессия против Украины, помимо своего прямого смысла, еще и рычаг, каким для террориста послужила бы демонстративная казнь заложника с целью подчеркнуть свою решимость. А решимость в данном случае выражается в том, что Кремль уже неоднократно и недвусмысленно намекал на свою готовность прибегнуть к ядерному оружию.

Я вырос и жил в биполярном мире, в двух противостоящих друг другу и до зубов вооруженных державах. Но в этом мире господствовал консенсус, что ядерное оружие - это щит, а не копье, и была разработана концепция гарантированного взаимного уничтожения, согласно которой любое использование такого оружия вызовет ответ в виде массированного удара по всей территории врага, но и враг успеет ответить тем же. У этой концепции было много критиков, и однажды, в период Карибского кризиса, она чуть было не дала сбой, но поскольку переговоры все же не прерывались, кризис удалось погасить. И даже когда Никита Хрущев стучал ботинком по трибуне ООН и кричал: "Мы вас похороним!", все старались понимать это в более травоядном смысле, "догоним и перегоним по надоям". Эта конвенция так или иначе помогла сохранить мир на всем протяжении холодной войны.

И вот теперь эта конвенция нарушена человеком, для которого заложником стал весь земной шар. Над смыслом его угроз бьются десятки экспертов и телевизионных сотрясателей воздуха. Предположительно Путин может ударить тактической ядерной ракетой по малозаселенной местности или даже по военному объекту Запада. Подобного рода оружие - очевидная брешь в концепции гарантированного взаимного уничтожения, оно обладает ограниченной убойной силой, но риск последующей эскалации с трудом поддается оценке. А точнее, не поддается.

Большинство из нас надеется, что это все-таки блеф и шантаж. Но это все же блеф не из числа таких, когда террорист угрожает муляжом бомбы. Бомба в данном случае слишком настоящая. А о способности Путина к эскалации кризиса мы уже знаем больше, чем хотелось бы, и судьба Украины - лучшее тому свидетельство. Полагать, что в цепочке отдачи рокового приказа найдется звено, которое его саботирует, наивно: в развязывании войны против крупной европейской страны такого звена не нашлось. Попутно возник другой вопрос: каким образом один человек в стране с огромным ядерным арсеналом мог захватить власть над этим арсеналом до такой степени, что чувствует себя вправе единолично им распоряжаться? Этот факт фактически сводит на "нет" всю существующую стратегию предотвращения ядерного столкновения.

У нас остался в запасе наивный способ самоутешения: дескать, это демонстративно трусливый человек, прячущийся от вируса в бункерах и удлиняющий переговорные столы настолько, что их впору снабжать телескопами. Можно ли вообразить, что он нажмет кнопку, которая вместе со всеми нами сметет с лица планеты и его самого? Но тут надо помнить, что он действительно пошел ва-банк, и ожидать, что Путин просто плюнет на свою ставку и выйдет из казино в одних прохудившихся штанах и с мятой сторублевкой в кармане, опрометчиво.