27 сентября 1941-го оккупационные власти бывшей столицы Советской Украины расклеили по городу около 2000 объявлений: "Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник, 29 сентября, на угол Мельниковской и Дегтяревской улиц (возле кладбища)". Остальное известно.

2 октября начальнику Главного управления имперской безопасности Рейнхардту Гейдриху ушел "Доклад об оперативной обстановке в СССР N 101", в котором говорилось, что только за два дня, с 29 по 30 сентября, "зондеркоманда 4а с помощью айнзатцгруппы HG и двух подразделений полка полиции "Юг" ликвидировала 33 771 еврея". В первые дни октября расстреляли тех, кто не явился по приказу, - около 17 тыс. человек.

За все время оккупации Киева - с 19 сентября 1941 по 6 ноября 1943-го - в Бабьем Яре, по одним данным, были расстреляны около 100 тыс. человек, по другим - 150 тысяч. Не только евреев, но и цыган, священников, военнопленных и узников концлагерей. Только 29 человек смогли выбраться из этого ада…

Цена компромисса

Анатолий Кузнецов мальчишкой стал очевидцем этой трагедии. В зрелые годы он написал о происходившем в Бабьем Яре книгу. Назвал романом-документом и принес этот обжигающий документ в журнал "Юность".

В журнале рукопись прочитали и посоветовали убрать главы, в которых усмотрели "антисоветчину" (сравнение немецкого режима со сталинским). Но и от более мягкого варианта редакторы были не в восторге - требовалось разрешение свыше, рукопись пошла по инстанциям и дошла до ЦК КПСС. Автору рассказали, что до самого Суслова. Секретарь ЦК, отвечавший в стране за идеологию, рукопись одобрил - решил, что роман Кузнецова опровергает стихотворение Евтушенко "Над Бабьим Яром памятника нет…", опубликованное в "Литературной газете" в 1961 года и вызвавшее недовольную реакцию тогдашнего руководства.

Но поскольку предусмотрительные редакторы представили на самый верх рукопись без некоторых вызывавших сомнение глав, эти главы потребовали убрать. В дело вмешались сам главный редактор Борис Полевой и ответственный секретарь журнала - и рукопись от многочисленных купюр, правок, пометок и исправлений утратила свой первоначальный вид. Автор возмутился, вознегодовал и даже потребовал вернуть рукопись, но не тут-то было. Кузнецов вспоминал, что "Полевой цинично, издеваясь, говорил: "Печатать или не печатать - не вам решать. И рукопись вам никто не отдаст, и напечатаем как считаем нужным". И напечатали… В изуродованном виде, несмотря на протест автора. Потому что ЦК дал добро, ну а кто же в СССР мог оспорить решение ЦК - разве только сумасшедший.

Чтобы как-то утешить Кузнецова, Полевой (автор "Повести о настоящем человеке"!) пообещал проставить на первой странице "Роман печатается в сокращении" и… обманул. В 1966-м после всех мытарств роман-документ Анатолия Кузнецова был опубликован в трех номерах журнала, который мгновенно исчез из всех книжных киосков. Между прочим, "Юность" в те годы выходила тиражом 200 тысяч.

В 1967 году в еще более изуродованном цензурой виде роман вышел отдельной книгой в издательстве "Молодая гвардия". Такова была цена компромисса.

Два года спустя Кузнецов бежал из СССР, взяв с собой переснятый на пленку полный вариант романа. В предисловии к первому бесцензурному изданию (только этот текст он просил "считать действительным"), вышедшему в Германии в издательстве "Посев" в 1970 г., автор писал, что "ситуация" в СССР в очередной раз изменилась во время выхода "Бабьего Яра" отдельной книгой: "Компетентные люди мне говорили, что с книгой мне повезло, еще месяц-другой, и она бы не вышла. Роман вдруг вызвал гнев в ЦК ВЛКСМ, затем в ЦК КПСС, публикация "Бабьего Яра" вообще была признана ошибкой, переиздание запрещено, в библиотеках книгу перестали выдавать; начиналась новая волна государственного антисемитизма".


"Все в этой книге - правда"

Из вступительной главы к полному изданию "Бабьего Яра": "Первый вариант (этой книги), можно сказать, написан, когда мне было 14 лет. В толстую самодельную тетрадь я, в те времена голодный, судорожный мальчишка, по горячим следам записал все, что видел, слышал и знал о Бабьем Яре. Понятия не имел, зачем это делаю, но мне казалось, что так нужно. Чтобы ничего не забыть.

Тетрадь эта называлась "Бабий Яр", и я прятал ее от посторонних глаз. Однажды мою тетрадь нашла… мать, прочла, плакала над ней и посоветовала хранить. Она первая сказала, что когда-нибудь я должен написать книгу. Чем больше я жил на свете, тем больше убеждался, что обязан это сделать.

Я пытался писать обыкновенный роман …но правда жизни, превращаясь в "правду художественную"… на глазах тускнела, становилась банальной, гладенькой, лживой и, наконец, подлой.

Я пишу эту книгу, не думая больше ни о каких методах, ни о каких властях, границах, цензурах или национальных предрассудках. Я пишу так, словно даю под присягой… показание на самом высоком честном суде - и отвечаю за каждое свое слово. В этой книге рассказана только правда - так, как это было…

Вырос я на окраине Киева Куреневке, недалеко от большого оврага, название которого в свое время было известно лишь местным жителям: Бабий Яр… По дну его всегда протекал очень симпатичный чистый ручеек...

- Дед, - спросил я, - евреев тут стреляли или дальше?..

Мы знали этот ручей как свои пять пальцев... В нем был хороший крупнозернистый песок, но сейчас он был весь почему-то усыпан белыми камешками. Я нагнулся и поднял один, чтобы рассмотреть. Это был обгоревший кусочек кости величиной с ноготь, с одной стороны белый, с другой - черный... мы долго шли по этим косточкам, пока не пришли к самому началу оврага, и ручей исчез, он тут зарождался из многих источников, …отсюда-то он и вымывал кости.

Овраг здесь стал узким, …в одном месте песок стал серым. Вдруг мы поняли, что идем по человеческому пеплу. Рядом… размытый дождями, обрушился слой песка, из-под него выглядывали гранитный тесаный выступ и слой угля... На склоне паслись козы, а трое мальчишек-пастушков… усердно долбили молотками уголь и размельчали его на гранитном выступе. Мы подошли. Уголь был зернистый, бурого оттенка, так примерно, как если бы паровозную золу смешать со столярным клеем.

- Что вы делаете? - спросил я.

- А вот! - Один из них достал из кармана горсть чего-то блестящего и грязного, подбросил на ладони.

Это были полусплавившиеся золотые кольца, серьги, зубы. Они добывали золото.

Мы походили вокруг, нашли много целых костей, свежий, еще сырой череп и снова куски черной золы среди серых песков. Я подобрал один кусок, килограмма два весом, унес с собой и сохранил. Это зола от многих людей, в ней все перемешалось - так сказать, интернациональная зола.

Тогда я решил, что надо все это записать, с самого начала, как это было на самом деле, ничего не пропуская и ничего не вымышляя. Вот я это делаю, потому что, знаю, обязан это сделать, потому что, как говорено в "Тиле Уленшпигеле", пепел Клааса стучит в мое сердце.

Таким образом, слово "документ", проставленное в подзаголовке этого романа, означает, что мною приводятся только подлинные факты и документы и что ни малейшего литературного домысла, то есть того, как это "могло быть" или "должно было быть", здесь нет".


С целью сбора

Побег Анатолия Кузнецова был настолько чрезвычайным происшествием, что глава КГБ Юрий Андропов счел необходимым информировать о нем Совет Министров. 4 августа 1969 г. письмо с длинным заголовком "О мерах воздействия на английские власти с целью возвращения писателя Кузнецова" ушло в Совмин: "24 июля 1969 г. в Англию с целью сбора материалов для создания нового произведения о В. И. Ленине выехал Кузнецов Анатолий Васильевич, 1929 года рождения, уроженец г. Киева, член КПСС с 1955 г., ответственный секретарь Тульского отделения Союза писателей РСФСР, заместитель секретаря партийной организации отделения, член редколлегии журнала "Юность" с июня 1969 г.

Литературной деятельностью Кузнецов занимается с 1948 г. Наиболее значительными его произведениями являются "Продолжение легенды", "Бабий Яр" (издан в 33 странах мира) и "Огонь". Кроме того, в 1960 г. были опубликованы его сборники: "Солнечный день" и "Повесть о молодых подпольщиках". Редакцией журнала "Юность" с Кузнецовым заключен договор на публикацию нового произведения о В. И. Ленине, а на киевской киностудии им. Довженко снимается фильм по его сценарию "Бабий Яр"…

По информации посольства СССР в Англии, вечером 28 июля Кузнецов ушел из гостиницы и, как сообщило позднее Министерство иностранных дел Англии, обратился с ходатайством разрешить ему остаться в стране. Просьба Кузнецова удовлетворена.

В этой связи советское посольство потребовало от МИД Англии дать возможность советскому консулу незамедлительно встретиться с Кузнецовым, однако в своем ответе МИД Англии сообщило, что Кузнецов якобы не желает встречаться с нашими представителями…

С октября 1968 г. с Кузнецовым поддерживал контакт сотрудник органов госбезопасности, которого он информировал о серьезных компрометирующих материалах в отношении группы писателей из своего близкого окружения.

Кузнецов неоднократно выезжал за границу: во Францию - в 1961 г., в Чехословакию - в 1959 и 1967 гг., в Болгарию - в 1966 г. и в Венгрию - в 1963 и 1967 гг. Поездка Кузнецова в Англию разрешена Комиссией по выездам Тульского обкома КПСС.

Учитывая, что за последние годы имели место и другие случаи невозвращения на Родину отдельных литераторов, считали бы целесообразным поручить Союзу писателей провести собрания в коллективах с осуждением фактов предательства и недостойного поведения некоторых творческих работников за границей".

Здесь я должен сделать несколько примечаний к письму Андропова.

Под "отдельными невозвращенцами" председатель КГБ имел в виду Леонида Владимирова (Финкельштейна), Михаила Демина (Трифонова) и Аркадия Белинкова.

Журналист Леонид Владимиров в 1966 г. во время поездки в Англию обратился к английскому правительству за политическим убежищем. Прозаик Михаил Демин (двоюродный брат Юрия Трифонова) в 1968 г. выехал по туристической визе в Париж, где принял решение на родину не возвращаться. Литературовед Аркадий Белинков через Венгрию, которую ему разрешили посетить в 1968 г., сумел добраться до Югославии, а оттуда перебрался в США.

Говоря словами председателя КГБ, Анатолий Кузнецов "поддерживал контакт" с Евгением Евтушенко, Анатолием Гладилиным, Олегом Ефремовым, Аркадием Райкиным и многими другими видными представителями советской интеллигенции.

Союз писателей необходимые собрания провел, факты предательства и недостойного поведения отдельных своих членов осудил. Кроме того, в "Литературной газете" появилась гневная статья Бориса Полевого "Несколько слов о бывшем Анатолии Кузнецове", в которой главный редактор "Юности" рассказал urbi et orbi, какой его "бывший" автор "негодяй, подлец и проходимец".


На свободе и на "Свободе"

Единственным человеком в Лондоне, которого Анатолий Кузнецов знал, да и то по голосу, был Анатолий Максимович Гольдберг. Это он, комментатор Русской службы Би-би-си, ежедневно выходил в эфир со своей программой "Глядя из Лондона", которую в Советском Союзе, несмотря на "глушилки", все-таки ухитрялись слушать миллионы советских граждан ("Есть обычай на Руси - ночью слушать Би-би-си"). Кузнецов сумел выйти на Гольдберга, Гольдберг помог ему связаться с авторитетными английскими газетами. И уже 1 августа английские читатели смогли ознакомиться с "Обращением к мировой общественности", "Заявлением о выходе из КПСС" и "Открытым письмом правительству СССР" советского беглеца, в которых он объяснял мотивы своего поступка. А через несколько дней - с признанием о сотрудничестве с КГБ и доносах (которые, по его утверждению, представляли собой развесистую "клюкву") на Евгения Евтушенко, Василия Аксенова и Анатолия Гладилина. Затем Кузнецов публично объявил о выходе из всех советских организаций и отрекся от всего того, что было напечатано под его фамилией, заявив, что "был нечестным, приспособляющимся, малодушным автором".

Поведение Кузнецова в Лондоне резко осудил Амальрик - автор книги "Доживет ли Советский Союз до 1984 года", а не простивший своего товарища по поколению до конца своей жизни Аксенов вывел его в романе "Ожог" в образе мелкого советского конформиста, который после бегства на Запад начинает разоблачать режим и рассказывать о том, как он в Советском Союзе тайно ненавидел коммунизм.

За годы эмиграции Кузнецов практически ничего не написал - это был тяжелый творческий кризис, который Анатолий преодолевал, уйдя в журналистику: с осени 1972 г. работал на радиостанции "Свобода", регулярно выступая в программе "Писатели у микрофона". К литературе не вернулся - остался в истории автором уникальной книги о Бабьем Яре.

В 1960-е гг. Бабий Яр, ставший именем нарицательным, переименовали в Сырецкий Яр, а место гибели более чем 100 тыс. евреев стало официально называться "местом расстрела жертв фашизма в Шевченковском районе".

В 1986-м Виктор Некрасов, живший в эмиграции, завершил статью "Бабий Яр, 45 лет" словами: "Здесь расстреляны люди разных национальностей, но только евреи убиты за то, что они евреи..."

29 сентября 2009 года был открыт памятник писателю Анатолию Кузнецову и его герою из романа "Бабий Яр": мальчик читает приказ немецких оккупационных властей: "Все жиды города Киева…". Алексей Кузнецов, сын писателя, назвал этот памятник "обнаженным нервом". Добавить к этому нечего.