Этим летом исполнилось 70 лет Закона о возвращении, который с некоторыми принятыми позже поправками действует и по сей день, регулируя возможность репатриации в Израиль.

Журналист "ХаАрец" Офер Адерет, известный своими историческими изысканиями, решил напомнить читателям о практически забытых событиях того времени, когда выяснилось, что вместе с репатриантами-евреями стали приезжать их жены-нееврейки, спасшие мужей от смерти во время Катастрофы.

По словам Адерета, первые страницы газет были полны кричащими заголовками. "Кошмарный наплыв смешанных семей и тысяч необрезанных детей!" - взывала к общественности "Йедиот ахронот"; ей вторила "Маарив", подливая масла в огонь: "К израильским берегам прибило вдобавок сотни сложных человеческих проблем, связанных со смешанными семьями".

В самом деле, это явление не могло пройти незамеченным. Публикации того времени рассказывают о тысячах женщинах-нееврейках, которые вышли замуж за евреев и репатриировались вместе с ними после создания Государства Израиль. Большинство этих женщин были польками, мало того, что спасших мужей, но и решивших связать свою жизнь с еврейским народом. Надо признать, отмечает Адерет, что далеко не всем это нравилось - были и те, кто уподоблял этот феномен описанному в Книге Нехемии прецеденту, когда, возвращаясь из вавилонского плена в Эрец Исраэль, многие захватили с собой жен-неевреек.

По мнению профессора Лилах Розенберг-Фридман из Университета Бар-Илан, если внимательно проанализировать атмосферу того времени, можно увидеть серьезную озабоченность фактом, который многими рассматривался, как угроза еврейской целостности Государства Израиль. Что и нашло выражение в принятом Законе о возвращении, который гласил, что еврей, родившийся в чужой стране, не просто "иммигрант", а человек, "который вернулся в свою страну". То есть четко и ясно закон говорит об Израиле, как государстве еврейского народа.

А что тогда с женами евреев? Первоначально в законе вообще ничего об этом не говорилось. Однако тот факт, что они прибыли, говорит о толковании властями закона в их пользу. Что нашло свое выражение спустя двадцать лет, в 1970 году, когда в ЗОВ была внесена поправка, по которой супруги, дети и внуки еврея могли пользоваться равными правами, даже в том случае, если они - не евреи.

Адерет считает, что инициатива депутата Кнессета Бецалеля Смотрича ("Ямина") продиктована его опасениями перед "массовой репатриацией внуков-неевреев", а эти опасения берут свое начало от страхов, царивших в обществе в 50-х годах и вызванных феноменом "смешанных браков".

Как утверждает Адерет, в том и в другом случае четко прослеживается осознаваемая сторонами угроза основополагающему принципу Израиля, как еврейского государства. И в том, и другом случае, указывает журналист, угроза, в основном, исходит от женщин.

"Единство еврейского народа и упрочение преемственности соотносят с женщинами, - говорит Розенберг-Фридман. - Матери-нееврейки воспринимаются, как угроза еврейскому сообществу. В еврейско-галахическом контексте идентичность матерей определяет национальную идентичность их детей".

И как повели себя женщины-польки, оказавшись в странной для них ситуации?


"Русская шлюха"

Помимо любви к своим мужьям и желания принять еврейский народ как свой собственный, у некоторых из этих женщин, по словам Адерета, были и более приземленные причины, заставившие их репатриироваться в Израиль. Одни искали убежища от коммунистического режима, других очаровали рассказы о Земле Обетованной. Однако, на этой земле они столкнулись с жестокой реальностью, поскольку их считали угрозой еврейской идентичности.

Пресса тех лет изобилует многочисленными рассказами о том, как тяжело приходилось полькам и как нередко они подвергались дискриминации по национальной принадлежности. Кроме того, таких женщин награждали всевозможными прозвищами вроде "русская шикса" и "польская шлюха".

Нередко поводом для оскорблений мог служить даже нелепый инцидент, возникший из-за буханки хлеба в ближайшем продуктовом магазине, и запросто в запальчивости кто-то из ссорящихся мог бросить: "Вы когда-нибудь видели, чтобы польская свинья была такой грубой?" или - "Посмотри на нее, ей здесь не нравится. Могла и не приезжать, чертова шикса".

Напряженность в отношениях с женщинами-нееврейками усугублялась еще и тем, что многие из них, переехав в Израиль, не хотели отказываться от прежних обычаев, украшая свои дома крестами и изображениями Иисуса и Марии, а на рождество устанавливая елку.

Но все же отношение к "чужим" объяснялось не только страхом ассимиляции. Нельзя забывать, что после окончания Второй мировой войны прошло всего пять-шесть лет, у большинства тех, кто пережил Катастрофу и переехал в Израиль, эти "залетные" женщины ассоциировались с нацистской Европой.

"Женщины-нееврейки, приехавшие в основном из Польши, ассоциировались с ужасной травмой, нанесенной этой страной, - поясняет Розенберг-Фридман. - У многих новых израильтян в Польше погибли родные и близкие. А эти женщины своим внешним видом, языком, манерами моментально напомнили им о страшной трагедии. И это невозможно было стерпеть. Как мне кажется, это был не страх, а неприятие и даже ненависть".

Розенберг-Фридман, опубликовавшая статью на эту тему в последнем выпуске журнала "Израиль" ("Национализм, этническая принадлежность и пол: абсорбция польских иммигранток-неевреек в Израиле в зеркале еврейской прессы, 1956-1960"), также обращает внимание на контекст того периода. "Первое десятилетие для страны, которая только что возникла и сразу же столкнулась с множеством проблем, ознаменовалось столкновением с самой глобальной из них - завершением ужасной, кровавой войны и необходимостью абсорбировать массу новых репатриантов, вдвое превосходивших по количеству основное население. При том, что речь шла о репатриантах из разных стран, с разной системой ценностей и культурных кодов, придерживавшихся различных взглядов".

В этой обстановке, как полагает профессор, как воздух, нужен был кто-то, из кого можно было бы сформировать образ "врага", "инакого", чтобы очертить границы национальной идентичности.

"А еще они были необходимы для того, - подчеркивает Розенберг-Фридман, - чтобы израильское общество, которое боролось за выживание, будучи разрозненным практически, психологически и эмоционально, сформировало правильное отношение к инаким".

И все же, как уверяет Адерет, хорошо то, что хорошо кончается: в конце концов, большинство женщин-неевреек прекрасно интегрировалось в израильское общество, подобно моавитянке Рут, ставшей органичной частью еврейского народа.

В то же время, как показывают события последних дней, вопрос адаптации неевреев в Израиле не утратил своей актуальности, и снова оказался в центре внимания всех СМИ.

В этом контексте Розенберг-Фридман приводит в качестве примера две наиболее знаменитые сегодня смешанные супружеские пары, где один из супругов - нееврей: арабка, телеведущая Люси Ахариш и актер Цахи Халеви, а также Даниэла Пик (дочь певца и композитора Цвики Пика) и один из самых известных кинорежиссеров мира Квентин Тарантино.

"В первом случае, когда, как ее назвали, "будущая мать" - мусульманка, она все равно, как считают некоторые, несет в себе угрозу еврейской идентичности, невзирая на то, что на улице XXI век.

Во втором случае, когда, напротив, мать - еврейка, угрозы, видимо, никакой нет", - иронически констатирует Офер Адерет.