«И самая кровавая из битв – война призраков».

С. Довлатов

Фридрих Горенштейн заметил, что когда антисемиты склоняют во всех падежах «еврейский кагал», они попросту не знают, о чем говорят. Нет народа, более психологически разобщенного, чем евреи. Справедливость этого суждения я осознал только в Израиле. Наверное, евреи сегодня самый политически озабоченный и потому внутренне конфликтный народ в мире. Эти конфликты укоренены в мифическом облаке, покрывающем историю современного Израильского государства. Казалось бы, истории-то всего ничего, как кот наплакал, а мифический туман вполне непроницаем.

Отклассифицировать эти мифы несложно. Первый, назовем его «левым мифом», может быть вкратце изложен так: героические поколения отцов-основателей приехали в страну, где пустыни чередовались с болотами. Отцы-пионеры хотели создать демократическое государство, лишенное эксплуатации и отчуждения труда. В этом государстве, трудясь бок о бок с арабскими братьями-пролетариями, в конце концов, было бы создано общество, приближающееся к идеальному, воплощающее идеалы Века Просвещения. Общество без расовой сегрегации и нищеты, указующее светлый путь народам мира, и тем самым реализующее наиболее возвышенные библейские идеалы. И вопреки грандиозности и следующей из нее нереализуемости замысла, отцам-основателям все вышеперечисленное удалось. Они превратили страну в цветущий сад и создали эффективную демократию, обеспечивающую высокую социальную защищенность населения, отстояли в тяжких боях страну. И тут начались неприятности. Вначале в страну понаехали невежественные сефарды и тейманцы, не ставящие демократические ценности ни во что, и предпочитающие субботнюю проповедь «хахама» газете «Едиот Ахронот». Затем прибыли еще более ужасные русские, все как один правые, расисты, понятия не имеющие о демократическом устройстве общества. А затем размножились, как тараканы, черношляпные харедим, грозящие превратить страну-сад в еврейский Иран. И сегодня мы имеем совсем не ту страну, о которой мечтали первые сионисты, а нечто совсем иное, слова доброго не стоящее.

В этом мифе, как и во всяком ином, действительность так плотно переплетена с вымыслом, что разделить их почти невозможно. Но попытаться это сделать можно. Первые поколения сионистов действительно превратили страну в сад, но бок о бок с ними трудились люди, отнюдь не разделявшие социалистических идеалов Бен Гуриона и Арлозорова. С этими людьми велась беспощадная, слишком часто подлая борьба, включающая самые гнусные страницы еврейской истории: «Сезон» и расстрел «Альталены». Пионеры создали эффективную демократию, но эта демократия обречена оставаться кривобокой, ибо арабские братья, составляющие треть населения страны, мечтают не о реализации идей века Просвещения, а грезят об уничтожении еврейского государства. Арабская девочка на предновогодний вопрос: чего бы тебе хотелось в будущем году? – уверенно ответила: чтобы убили всех евреев. А создание демократии Швейцарского типа в окружении соседей, не брезгующих каннибализмом (в самом прямом смысле слова) представляется проблематичным. А «русские» и сефарды давно превратились в трудящееся население страны, в то время как наследники отцов основателей предпочитают Нью-Йоркские кондиционированные офисы и непыльные высокооплачиваемые синекуры в Израиле. А ортодоксальное еврейство вносит заметный вклад во все без исключения отрасли жизни современного Израиля. Я недавно по службе участвовал в технических советах нескольких ведущих израильских оборонных компаний: от трети до половины инженеров имели на головах кипы разных цветов и фасонов.

«Левый миф», так как я его изложил, представляет собою «слабый», умеренный вариант левой мифологии. Есть и более «сильная» версия: Израиль фашистское государство, основанное на расовой сегрегации и нестерпимом засилье клерикалов. Такой Израиль не имеет права на существование, с ним нужно бороться, не щадя живота. Эта версия обладает неотразимым очарованием для интеллектуалов, ибо интеллектуалы очень любят жить и мыслить последовательно, доводя всякую мысль до ее логического завершения. Поэтому, среди адептов «сильной версии» левого мифа – профессора, писатели, музыканты: Нахум Чомский, Йорам Канюк, Амос Оз, Даниэль Баренбойм. Удивительно, все же, что эти «продвинутые» люди, не могут взять в толк того простого обстоятельства, что последовательность отнюдь не всегда добродетель, что чаще всего непреклонность оборачивается зверством, что милосердие непроизвольно, спонтанно и логически неоправданно и невыводимо. И как же можно было не заметить, что неуклонная реализация идей века Просвещения началась с гильотины Французской Революции, продолжилась в Гулаге и предстает перед нашими глазами гей-парадами и обнаженными прелестями движения FEMEN?

Йорам Канюк перед смертью написал: «религия прицепилась к нам, как пиявка. Она одна выживает…» Неужели интеллектуалу потребовалось 83 года, чтобы это заметить? Резонно было бы задать вопрос: что же в ней есть такого, что она одна выживает? И что она дает человеческой душе такого, чего нет ни в каком ином духовном хлебе? И почему тупой еврейский народ предпочитает ТАНАХ, романам Йорама Канюка? И стоит ли бороться с Моисеевым Законом, если он столь успешно защищает людей от окончательного одичания? Но нет, инерция борьбы с темным царством волочит за собой интеллектуалов. А если Израиль не таков, каким бы я хотел его видеть, то пропади он пропадом, здесь наш интеллектуал тоже вполне последователен.

Забавно, что левые интеллектуалы уверены в том, что уж они-то от мифотворчества свободны. Я познакомился с сионизмом еще в детстве. Так случилось, что нашими соседями снизу было знаменитое в Харькове семейство Волковых. Алик был музыкантом, Лина – педагогом. В конце семидесятых они начали мужественную, и казалось, обреченную борьбу за выезд. Но Сезам отворился, и Волковы переехали в Израиль. Перебравшись в 1997 году в Израиль, я поспешил нанести визит Алику, предвкушая теплую, окрашенную ностальгией, встречу. Алик сделал в Израиле прекрасную карьеру, он стал дирижером, много и успешно гастролировал. Мы встретились в кафе Тель-авивского Университета. Алик знал, что я соблюдаю Закон, живу в Ариэле. Взяли кофе. Алик взглянул на меня и немедля перешел к делу: как же получилось, что ты, мальчик из интеллигентной семьи, бродишь по палестинским деревням и избиваешь железной палкой детей? Я остолбенел. Как-то нелепо объяснять, что железной палкой мне трудно стукнуть и совершеннолетнего заклятого врага. Но Алик был твердо уверен, что перед ним эсесовец в кипе. Как же, «кровавые злодеяния» поселенцев занесены на скрижали газеты «Гаарец». Сочиняют страшилки и веруют в них.

Марк Алданов, говорил, что человеческая жизнь черпает энергию из двух источников: жажды нового и стремления сохранить старое. Если левое мифотворчество орошается первым из этих источников, то правое – вторым. Правый светский миф в его слабом, умеренном варианте выглядит так: истинный сионизм покоится на двух основаниях – Торе и учении Зеева Жаботинского, предсказавшего в деталях Катастрофу европейского еврейства. Земля Израиля завещана Б-гом еврейскому народу. На этой земле евреям надлежит создать либеральное государство, опять же реализующее непревзойденные библейские идеалы. Вместо этого отцы-основатели во главе с Бен Гурионом создали полукоммунистическую полудиктатуру, в которой без красной книжечки члена «Гистадрут» было не продохнуть. Организовали травлю политических оппонентов, не брезгуя коллаборационизмом вначале с мандатными властями, а затем с наиболее гнусными, полуфашистскими и вполне фашистскими арабскими режимами. Привезли в Израиль убийцу Арафата, и все это для того чтобы сохранить власть. С огромным трудом банду левых удалось оттащить от кормушки, однако пресса и суд остаются в их руках, препятствуя торжеству истинной демократии. Все успехи Израиля достигнуты вопреки, а не благодаря усилиям отцов основателей. Генералы победоносной Армии трусливо и бездарно вели военные операции, оставляя подчиненных на произвол судьбы и впадая в панику при первых признаках опасности. В этом мифе истина тоже неразделимо сплавлена с эмоциональными оценками.

Политический гений Жаботинского, необъяснимым образом угадавшего ужасную судьбу европейского еврейства мне очевиден (а ведь многие неглупые люди, такие например, как очень большой историк С. Дубнов, совершенно ничего не провидели, и что-то там бормотали о европейской еврейской культурной автономии). Мерзкая травля политических оппонентов, осуществлявшаяся социалистами – неоспорима. Стремление поцеловать в то плечико, что пониже пояса, любых арабских соседей вызывает тошноту. У меня на памяти захлеб прессы, ликовавшей, когда Асад младший сменил вампира старшего. Писали так: в Сирии появился, наконец, интеллигентный лидер, врач-офтальмолог, вот с кем мы сейчас заключим мир, и отдадим никому не нужные Голаны. Что-то об этом захлебе сейчас никто не вспоминает.

Но стоит помнить и другое. Например, то, что Авраам Штерн полагал Гитлера и Муссолини – естественными союзниками евреев в борьбе с мандатными властями. Что Рабина убили (и не к чему обсасывать бредовые версии этого убийства). При обсуждении убийства Рабина не имеет никакого значения: талантливый он был генерал или бездарный. Что Барух Гольдштейн расстрелял арабов в пещере Махпела, и ни к чему создавать героический миф, вокруг этой бойни. Что отцы основатели приложили немало усилий для превращения страны в сад, и высокий этос армии во многом обязан именно им. Что центр партии Ликуд – банда коррупционеров. Много чего следует помнить. Но правый миф терпит урон не от всех этих фактов. Мифы не фактами порождаются, и не фактами могут быть опровергнуты. Наибольший урон правой мифологии наносит то обстоятельство, что когда правые правительства приходят к власти, они делают примерно то же, что и левые. Синай отдал Бегин, а поселенцев из Гуш Катиф выселил Шарон. Когда правое правительство приходит к власти, оно обнаруживает, что находится не в вакууме, и что real politics оставляет очень мало места для маневров. Но это место все же остается, и детали, конечно, имеют значение.

Все израильские правительства большею частью озабочены выживанием страны в немыслимо неблагоприятных условиях. И у них хватает ума понимать, что когда горит дом, тебе все равно, какой угол крыши на тебя рухнет: правый или левый.

Есть и «сильная версия» правого мифа. Она такова: мы живем во времена завершения дней и свершения сроков, осуществились библейские пророчества, еврейский народ вернулся на Землю Обетованную. Следует объявить создание царства, живущего по законам Торы. Никакой компромисс с арабами заведомо невозможен. Немудрено, что в своем презрении к существующему, реальному, несовершенному Израилю, «правый сильный» миф вполне солидарен с «сильным левым», края политической мифологии закономерно смыкаются. Заслуживает внимания, что многие приверженцы левой мифологии из автомобилей предпочитают «феррари» и «мазератти», а очень правые люди часто наведываются в Израиль лишь спорадически.

Эти мифы: и правый, и левый, обладают поразительной устойчивостью. Недавно я прочитал длиннейшее интервью с сыном Хаима Арлозорова. Пожилой человек стопроцентно уверен в том, что отца убил Ставский; воистину, мифы не фактами порождаются, и не фактами могут быть разрушены. Оголтелая приверженность как правой, так и левой мифологии создает в обществе напряжение, прорывающееся тяжкими эксцессами. Алданов как-то заметил, что плохо бы пришлось капиталистам, если бы революционеры так же ненавидели буржуазию, как они ненавидят друг друга. Туго пришлось бы и врагам Израиля, если бы сионисты их так же ненавидели, как ненавидят друг друга. Тора требует любить ближнего, как самого себя. Это очень трудновыполнимое требование. Но, может быть, удастся поладить на том, чтобы не есть друг друга поедом? Почти все процветание государств в мировой истории имело место, когда люди почему-то переставали друг друга грызть. Это бывало редко, оттого и процветание имело место не часто. Мераб Мамардашвили, говорил, что не следует удивляться тому, что чего-то в этом мире нет, уместно поражаться тому, что хоть что-то есть. У нас есть Израиль, и это очень много; однажды, как говорят наши мудрецы, мы его уже лишились из-за нашей оголтелости. И это, может быть, главное, что следует помнить. Подобно тому, как «мрачность издали напоминает величие духа» (С. Довлатов), бешенство в споре издали напоминает твердость выстраданных убеждений.

Я отнюдь не собираюсь занимать позицию «над схваткой», проще всего любить людей с вершин, с которых их плохо видно. Я вырос в СССР, и на социалистическую демагогию меня не укупишь. Крик парторга: «двадцать человек на капусту» у меня до сих пор звенит в ушах, но я слишком хорошо понимаю, что без страха перед призраком коммунизма израильские толстосумы с меня бы шкуру спустили. А наука им и вовсе не нужна. Мой американский приятель, физик, придерживающийся отчетливых правых убеждений, на выборах в своем штате регулярно голосует за демократов, ибо, когда к власти приходят республиканцы, то первым делом урезают университетский бюджет, и вышвыривают моего приятеля с работы.

Не верю я и в безмятежный мир с соседями. Арабский мир отстал от западной цивилизации не «надолго», он отстал навсегда. Но это отставание легко устранить, уничтожив эту цивилизацию. «11 сентября» было только первой попыткой на этом многообещающем пути установления всеобщего равенства.

Я – правый, соблюдающий Моисеев Закон иудей, но Тора обязала меня любить ближнего, как самого себя, а не «правого», как самого себя. Как может выглядеть компромисс, не унижающий человеческого достоинства сторон? На интеллектуалов у меня надежды мало, эти любят свои мифы, больше чем самого себя, и уж точно больше, чем ближнего. Вся надежда на ушлого, пройдошливого обывателя, жлоба, который, кряхтя, плетется поутру на службу, выплачивает машканту, заканчивая с минусом месяц, помня, что в свободнейшем из миров его нигде особенно не ждут, и надо возделывать свой сад.

Да вот и свежий примерчик: интеллектуальная элита два десятилетия травила Ариэльский Колледж, не позволяя стать ему Университетом. В этой борьбе возвышенные левые идеалы дивно гармонировали с густопсовыми: в самом деле, одеяло бюджета Министерства Высшего Образования – коротковато; появление нового Университета делает для остальных это одеяло еще короче: мерзнут ножки. Но вот правительство набралось мужества и провозгласило наш Колледж Университетом. Еще за месяц, то того как была перерезана ленточка, к нам потянулся ручеек curriculum vitae тех самых профессоров, которые еще вчера срывали голос на заседаниях, доказывая, что еще один Университет Израилю не нужен, и, вообще, за «зеленую линию» пан профессор – ни ногой. Такие у него убеждения. К curriculum vitae непременно прилагалось вежливенькое, шутливое письмецо с пожеланием «мазаль тов» новорожденному Университету, и деликатной просьбой подыскать в Ариэльском Университете ставочку, если не самому профессору, то его аспиранту, или ученику аспиранта. Ведь вам же нужны хорошие ученые, правда? Когда дело доходит до дележа сладких булочек профессора ведут себя не лучше чем шофера. И не надо обвинять их в подлости, двуличии, лицемерии и прочих нехороших качествах. «Люди, как люди, любят деньги, но это всегда было….». У меня на глазах и правые ястребы, ударившись о землю, превращались в левозакрученных агнцев. Обыватель всегда хорошо знает, с какой именно стороны бутерброд намазан маслом. Но на этом его жлобском знании держится мир; хуже, когда миром правят «бешеные».

Слово миф я употребляю отнюдь не в уничижительном смысле. Миф, как говорил А.Ф. Лосев, «не есть выдумка, или фикция, не есть фантастический вымысел…Это не выдумка, но наиболее яркая и самая подлинная действительность. Это – совершенно необходимая категория мысли и жизни» (А.Ф. Лосев, «Диалектика мифа»). Миф превращает беснующийся вокруг нас хаос в Космос, где каждая вещь, каждый факт занимают не случайное, а упорядоченное, а значит, осмысленное место. Миф доставляет человеку то, что не заменишь ничем – гармонизированное бытие. И наша возможность выжить, как любит говорить А. Воронель, в первую очередь определяется крепостью наших мифов. Израиль – страна-миф, и требуется большой здравый смысл, чтобы этот миф выжил.