Женщина наравне с мужчиной может освоить любую область знаний, может с головой вникнуть в любой предмет, но сама создать что-то новое она явно затрудняется. Вдохновение не приходит. Но почему? Почему самих женщин не озаряют светлые теории, почему в их головы не приходят небывалые новые мысли? Почем они узнают о них только из книжек? Не потому ли, что вдохновение, будучи одного с ними пола, их попросту сторонится?

Женское и мужское

В недельной главе "Ки-тиса" описывается, как Всевышний избрал для строительства Мишкана наиболее даровитых и подходящих для этого задания мастеров: "И сказал Господь Моше, говоря: Смотри, Я призвал именно Бецалеля, сына Ури, сына Хура, из колена Йудина. И Я исполнил его духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством … Чтобы творить замыслы, чтобы работать по золоту и по серебру, и по меди, И по резьбе камней для вставления, и по резьбе дерева, дабы исполнять всякую работу. И вот, Я назначил к нему Аолиава, сына Ахисамаха, из колена Данова, и в сердце всякого мудрого сердцем вложил Я мудрость, и они сделают все, что Я повелел тебе" (31:1-7).

В оригинале сказано: "Вэамале ото Руах Элоким бе-хохма уби-твуна…" ("Я исполнил его Духом Божиим, мудростью, разумением"). Перевод в целом верен, трудно было бы перевести иначе. Однако один нюанс при этом теряется. У читателя создается впечатление простого перечисления: "Дух Божий" оказывается для него стоящим в одном ряду с "мудростью" и "разумением". Между тем в оригинале в действительности сказано, что мудростью и разумением Всевышний наполняет избранных им мастеров посредством Духа Божия. А нюанс этот довольно существенен: во всяком случае, в нем можно усмотреть объяснение для такого выдающегося явления, как творческое вдохновение.

В самом деле, почему бы Всевышнему было не сказать прямо: "Я исполнил его мудростью, разумением, ведением и всяким искусством"? Зачем говорить, что это делается посредством "духа Божия"? В чем разница между Богом и Его Духом? Разве это не одно и то же?

Прежде всего отметим, что на иврите "дух" ("руах") женского рода, и соответственно выражения Божий Дух и Святой Дух соответствуют женскому началу Бога – Шехине, считаются ее уровнями, если не вообще ее синонимами. Таким образом употребление Торой именно этого Имени позволяет заключить, что всякого рода творческие прорывы и прозрения, инициирующие пробуждение мастерства, вызываются женским началом Всевышнего. Если в пророческом состоянии человек имеет дело преимущественно с Создателем в Его мужском обличии ("И сказал Господь Моше"), то в творческой деятельности он взаимодействует прежде всего с Его женской стороной.

Ветреная подруга

Это предположение подтверждается также и многочисленными нееврейскими опытами творческой деятельности. Познание – это эрос, учили древние. Во всех культурах существа, открывающие людям "вечные истины" – это особы женского рода, а взаимоотношения с ними художников, композиторов и поэтов проникнуты характерной восторженностью. Так в поэзии Пушкина эти взаимоотношения составляют отдельную тему, подробно освещенную в 8 главе "Евгения Онегина" и при этом представленную вполне романтически.

Первые явления музы поэт относит к лицейским годам: “В те дни, когда в садах Лицея я безмятежно расцветал... весной при кликах лебединых... являться муза стала мне”. В дальнейшем "ласковая Муза" сопровождала Александра Сергеевича повсюду: "Как часто по скалам Кавказа, она Ленорой, при луне, со мной скакала на коне!". А в более поздний период муза уже буквально совпала для поэта с женской особой: "Вдруг изменилось все кругом, И вот она в саду моем. Явилась барышней уездной, с печальной думою в очах, с французской книжкою в руках".

Отождествление женщин во плоти с музами, вдохновлявшими своих поэтов, весьма принято, так что даже существуют устойчивые обороты: "Беатриче - муза Данте", "Лаура – муза Петрарки".

"И молодежь минувших дней за нею буйно волочилась, а я гордился меж друзей подругой ветреной моей", – этими словами Пушкин по существу признал, что творческий подъем сродни тому оживлению, которое возникает в мужской обществе при появлении хорошенькой барышни. И в этом нет решительно ничего "приземленного", так как женщины - действительно музы, они действительно восхищают мужчин в верхние миры. Как сказал Зеэв Жаботинский в "Повести моих дней": "Есть черта в характере северных народов, которую я разделяю: поклонение женщине. Я убежден: каждая, даже самая обычная женщина – ангел, и это правило не знает исключения".

Между тем этот своеобразный континуум между астральными музами и дочерьми Адама из плоти и крови позволяет осмыслить одно странное, по существу даже загадочное явление, а именно относительно низкий процент творческих личностей среди женщин.

Едва ли кто-нибудь станет спорить с тем, что в интеллектуальном отношении женщины ничем не отличаются от мужчин. Возможно, что им хуже дается вождение автомобиля, но они, безусловно, так же как мужчины способны постичь глубину любой науки и освоить тонкости любого искусства. Но почему тогда они совершают так мало открытий?! Почему все основные прорывы, как в искусстве, так и в науке сделаны мужчинами? Кто-то скажет, что женщины долгое время находились в приниженном положении. Но со времен Элеоноры Аквитанской, превратившей ферзя (исходно советника, визиря) в фигуру королевы, по крайней мере в Европе, с ними явно стали считаться. Более того, эмансипация уже два века уверенно шагает по планете, а воз и ныне там. Женщина наравне с мужчиной может освоить любую (уже разработанную кем-либо) область знаний, может с головой вникнуть в любой предмет, но сама создать что-то новое она явно затрудняется. Вдохновение не приходит. Но почему? Почему самих женщин не озаряют светлые теории, почему в их головы не приходят небывалые новые мысли? Почем они узнают о них только из книжек? Не потому ли, что вдохновение, будучи одного с ними пола, их попросту сторонится?

Ведь женщины убежденные индивидуалистки, они не очень ладят друг с другом. Разумеется, существует немало примеров преданной женской дружбы, но это каждый раз отдельное событие, а не тот широкий мейнстрим приятельских отношений, которым захвачены мужчины. Женщины одержимы желанием выхватить из этого бурного потока какого-то мужчину, чтобы приятельствовать именно с ним и только с ним, но при этом они без особенного восторга относятся друг к другу, и не удивительно, что на психологическом уровне музы и женщины не имеют между собой достаточной "химии".

Мне остается лишь поведать, что эта мысль о гендерной природе вдохновения… принадлежит женщине!

Не раз моя жена говорила: "Послушай, мне пришла в голову твоя мысль". И далее излагала что-то, что ей самой казалось чем-то далеким от ее обычных устремлений, но близким моему строю ума. Я обыкновенно находил эти ее мысли заслуживающими внимания и позже писал на их основе статью (например, "Душа и ее чекан"). Но когда моя жена нашла объяснение взаимному отталкиванию женщин и муз, она разрешила возникающее противоречие следующим соображением: "По-видимому, твоей музе иногда не удается до тебя достучаться, и она пробует действовать через меня".

Мне осталось только разыскать посвященный Бецалелю пасук.