Следует отдать должное руководству сионистов: лавировать они умели. Кто-то, как Вейцман, англофил, да и не только, тупо верил, что Великобритания, раньше ли, позже, но честно сдержит слово, и верил даже тогда, когда стало ясно, что у Лондона есть свои планы, но большинство, в частности, Бен-Гурион, полагало, что в политике, как на рынке, зазевавшихся кидают. Была даже четкая формула: «Мы будем бороться с Гитлером так, как если бы не было «Белой книги», и будем бороться с «Белой книгой» так, как если бы не было Гитлера». В общем, хитрый дядька многое учуял даже раньше появления «Белой книги». По мнению Сергея Щевелева, наводить мосты со Штатами он начал через голову формального главы Еврейского Агентства еще в 1938-м, итогом чего и стала Билтморская программа, принятая в Нью-Йорке (1942-й), где значилось, что «Палестина (подразумевалась, вся Палестина) должна стать еврейским сообществом, интегрированным в структуру нового демократического мира». Это, учитывая несогласие Лондона с таким вариантом, означала начало формальной переориентации сионизма с Великобритании на США и, по сути, политического краха Вейцмана, готового вести переговоры вечно, лишь бы британцы были довольны.

Как показала жизнь, плебей был дальновиднее лощеного аристократа. После учреждения правительством Его Величества (в начале 1943) должности комиссара по восстановлению Палестины, стало ясно, что англичане сдавать мандат не собираются. То есть, что нужно искать покровителя, способного на них надавить. Вариантов было только два: Штаты или СССР, но Москва считала сионизм «уловкой английского империализма», а будущее Палестины видела в «сплочении арабских и еврейских трудящихся масс Палестины, создания единого фронта всех прогрессивных антифашистских (как арабских, так и еврейских) элементов», что исключало создание собственного «национального дома», а значит, для сионистов было категорически неприемлемо. Правда, элиты Америки еще определялись, и не без труда. Рузвельт лавировал, с одной стороны, задабривая еврейских избирателей, с другой стороны, успокаивая арабских монархов, а в целом признавая приоритет интересов Лондона. Зато Трумэн, богобоязненный протестант, был настроен куда более юдофильски. Он потребовал отменить «Белую книгу», как не утвержденную Лигой Наций, и раскрыть двери Палестины для беженцев из Европы. Под его давлением Лондону, опасавшемуся интереса к ближневосточным делам Сталина, пришлось дать согласие на создание в ноябре 1945 года «Англо-американского комитета по Палестине», который, правда, поддержал, скорее, англичан, указав, что любой вариант независимости территории, хоть с разделом, хоть без оного, хуже, а лучше всего продлить срок действия мандата.

Правда, янки рекомендовали разрешить въезд в Палестину, как минимум, 100 тысячам евреев, однако британцы уклонились от исполнения, пояснив, что въехавшие могут пополнить ряды боевиков. Что, в принципе, тоже соответствовало истине, - на территории к тому времени полыхала крайне жестокая война, причем не гражданская, а, скорее, антиколониальная: евреи против англичан при нейтралитете арабов. Компромиссный план, названный в честь глав комитета «План Моррисона-Грэди», предлагал установить в Палестине, как было в начале новой эры, «тетрархию»: два кантона под прямым британским управлением, автономный арабский, свободный от евреев вообще, и автономный еврейский, куда могло бы приехать сколько угодно эмигрантов. Поскольку дураков не было, план в трогательном согласии отвергли все, и арабы, и сионисты, а руководству Еврейского Агентства стало ясно, что кабинет Его Величества будет лоховать его до упора, и надо показать клычки. Правда, самим это делать по множеству причин было неудобно, но на такой случай имелись «ревизионисты». Конечно, смертельно обиженные за «Сезон», но готовые, если речь идет о независимости, если и не простить, то, по крайней мере, отложить до лучших времен все личные счеты.

1945 год стал кошмаром для англичан. С подачи руководства ишува, «Иргун» получил возможность переформировать силы, - и пошло. Акций сразу стало много, и акции были разнообразны, вплоть до уничтожения самолетов на аэродромах. Всего не перечислишь. Крови уже не избегали, хотя специально убивать не стремились. Репрессии, хотя и все более жестокие, не помогали. А затем к событиям подключились ЛЕХИ, и все стало еще праздничнее. Правда, у парней Шамира силенок хватало, в основном, на «эксы» и на точечные устранения провокаторов, - на чем «ультра» и сосредоточились, разгружая старших товарищей для более серьезных дел. Чуть позже, в ноябре, к сладкой парочке подключилась и «Хагана»: Бен-Гурион пришел к выводу, что англичане в самом деле намерены остаться надолго и всерьез ускорил процесс переориентации на США, параллельно поставив перед своими офицерами задачу доказать ишуву, что лучшие бойцы все-таки не правые, а социалисты. Правда, единое «Еврейское движение сопротивления» просуществовало лишь девять месяцев, - потом руководство ишува сделало пару шагов назад, оставив драться «ревизионистов», которые и так дрались бы, и начало «действовать политическими методами», - но за эти месяцы операции развернулись практически до уровня армейских. «Цель военных действий Хаганы, - вспоминал позже видный командир еврейских формирований Игаль Алон, - заключалась не в том, чтобы уничтожить британские силы в Палестине, а в том, чтобы раз и навсегда убедить Уайт-холл, что без согласия евреев Англия не сможет иметь Палестину как надежную и необходимую ей базу в этом важном регионе». И доказательства не замедлили. Почти сразу после создания ЕДС, 1 и 2 ноября последовала грандиозная совместная операция: были взорваны 200 ключевых участков железной дороги между Иерусалимом, Хайфой и Тель-Авивом, затоплены три патрульных катера в порту Хайфы и разгромлены несколько военных лагерей.

Далее события пошли по нарастающей. Без сюрприза, хотя бы маленького, не обходился ни один день, боевики гибли, но ряды их мгновенно восполнялись. Англичане никакими усилиями, от комендантского часа до поголовных арестов заподозренных, не могли привести ситуацию хоть в какой-то порядок, тем более, что они еще и ужесточали меры по предотвращению нелегальной иммиграции, а это только все больше распаляло страсти. «Думаю, - писал в письме супруге мемуарист, майор Джеймс Оук, - если пережить этот проклятый год, станет легче. Хуже, мой друг, просто не может быть». Он ошибался. 1946-й стал для британцев куда кошмарнее, а в самый зенит война (это уже называли именно так не только в прессе, но и в официальной переписке) вошла в июне. По всей территории, где жили евреи (арабы подчеркнуто оставались в стороне, никого не поддерживая и ни на кого не нападая), прошли масштабные бои. В конце концов, завершившиеся «Черной субботой» 29 июня, когда власти, задействовав все 80 тысяч солдат, расквартированных в Палестине (в том числе, 17 тысяч в ударных частях, при поддержке танков), заняли все кибуцы, так или иначе поддерживающие «Хагану». За сутки было конфисковано практически все тяжелое вооружение, все архивы, арестованы тысячи членов «Хаганы» и ее «ударных рот», а главное, - за решеткой (раньше о таком подумать было немыслимо!) оказалось все руководство Еврейского Агентства, все приличные, рукопожатные люди, кроме Бен-Гуриона, к счастью для себя, бывшего в тот момент во Франции.

И социал-сионисты дали задний ход. Впоследствии Бен-Гурион объяснял это отсутствием людей и оружия, однако «Иргун» и ЛЕХИ, у которых и того, и другого было еще меньше, заявили, что будут продолжать борьбу. Такой вариант руководство ишува вполне устраивал: теперь, если что, всегда можно было сказать, что виноваты экстремисты, а «Хагана» бела и пушиста. Уже много десятилетий спустя, из мемуаров современников и участников событий, стало известно, что за многими событиями, развернувшимися далее, наряду с «ревизионистами» стояло и Агентство, однако Бегина и Шамира постоянно просили «взять ответственность на себя, чтобы не компрометировать политическое руководство», - и они шли навстречу. К слову сказать, крупнейшей из таких операций стал знаменитый взрыв отеля «Царь Давид» 22 июля, - ответ на «Черную субботу», - в результате которого погибло множество людей разных национальностей и конфессий, как причастных к войне, так и совершенно посторонних; «Иргун», признавший свое участие, в очередной раз подтвердил свою репутацию «стаи извергов», зато Еврейский Комитет, не просто участвовавший в акции, но и заказавший ее, формально остался в стороне, что позволило ему вновь занять нишу «взвешенного и законопослушного института», оступившегося случайно и ненадолго.

И вот тут, наверное, сделаю стоп. Можно очень долго рассказывать историю конфликта, становившегося, что ни день, все более ожесточенным. Можно ужасаться жестокости боевиков (для чего есть все основания, и что не преминули бы сделать озабоченные), а можно восхищаться удивительными примерами благородства, самопожертвования и героизма (чему тоже примеров тьма, и что обязательно вспомнили бы с другого фланга). Но ничего нового тут не будет, аналогичные истории можно рассказывать и про Ирландию, и про Алжир, и про Россию, и даже про Галицию с ее бандеровцами. Для нас же с вами важны факты, а потому ограничусь цитатой из «hа-Арец», подводящей итоги 1947 года: «Террор продолжался и был более ожесточен, нежели в минувшем году, почти без передышки... Не было дня, чтобы не раздавались по всей стране звуки выстрелов, взрывы мин... Инициатива перешла из рук выборных органов сионистского движения к организациям "отщепенцев"». Так оно и было. Разве что акции «отщепенцев» чаще всего теми же «выборными органами» и санкционировались, но об этом газета, орган Еврейского Агентства, умалчивает.

При этом, ни ЛЕХИ, ни «Иргун» не были куклами на ниточках. Им было плевать на репутацию, они спокойно относились к роли ширмы, но не фишек. Британцы, зверея, ввели порку заключенных, - Бегин ответил тем же, похитив и выпоров 4 английских офицеров. «Четыреста лет, - указал он в специальном заявлении, - вы безнаказанно секли туземцев в ваших колониях. Из-за своей глупой спеси вы считаете евреев такими же туземцами. Вы ошибаетесь. Евреи не зулусы. Вы не будете пороть евреев на их родине. И за каждого выпоротого, двое британские офицеры будут выпороты публично». И порки прекратились. Британцы начали вешать, - Бегин не остался в долгу, в ответ на очередную казнь повесив двух британских сержантов. После чего во все печатные издания территории пришло официальное сообщение, что «двое британских граждан были преданы суду по обвинениям в (1) Незаконном въезде в страну, (2) Службе в преступной террористической организации, известной как оккупационная британская армия, ответственной за пытки, убийства и депортации, (3) Незаконное владение оружием. Признанные виновными по этим обвинениям, они были приговорены к повешению. Прошение о помиловании отклонено. Это не месть за казнь трех еврейских солдат, это обычный судебный факт». Событие впечатлило. Всех. В Англии на улицах бесновались толпы патриотов, требовавших «страшной мести». Парламент дул в ту же дуду. Арабские лидеры хихикали в кулак, тихо злорадствуя и комментируя в стиле «нас тоже вешали, но мы ж с пониманием». Взбешенный Вейцман и испуганный Бен-Гурион подняли на поиски «презренных убийц» всю «Хагану». Что же до Бегина, то он, выждав время, дал пояснения уже от себя: «Мы не признаем двойных стандартов войны. Если британцы решили, что их уход должен случиться на фоне виселиц, под плач отцов, матерей, жен и возлюбленных, мы проследим, чтобы в этом не было никакой расовой дискриминации. Виселицы не будут все одного цвета. За каждую будет уплачено в полном объеме». И британцы перестали казнить. А когда все же приговорили к смерти двух пленных боевиков, Бегин объявил, что ответит казнью шести британских офицеров, и приговор был отменен.

В конце концов, жизнь англичан стала адом. Они и так жили, не рискуя выходить за пределы «зон безопасности», кварталов, похожих на крепости, но люди из «Иргун» и ЛЕХИ прорывались и туда. «Британская армия была выставлена на посмешище в глазах всего мира», - отлил в бронзе Черчилль, возможно, немного злорадствуя и намекая лейбористам, что при нем такого не было. Действительно, армия буксовала. Так что в начале 1947 власти эвакуировали из страны более двух тысяч гражданских лиц, а также одобрили перевод в метрополию военных и полицейских, приговоренных боевиками к смерти за особую жестокость. Однако и это не помогло: военные действия начались там, где их никто не ожидал. В Лондоне взлетели на воздух офицерский клуб и главный офис Министерства по делам колоний, в Риме - здание английского посольства, в Австрии был пущен под откос британский военный эшелон. Ходили упорные слухи о предстоящих бомбардировках Лондона, и в эти слухи верили. Английским чиновникам, вплоть до министров, начали приходить бандероли с сюрпризом; одно из таких писем, отправленное некоему Джону Фарану, - полицейскому, забившему на допросе молодого подпольщика, но успевшему сбежать, - разорвало в клочки его старшего брата. Британский премьер Иден и командующий, генерал Баркер уцелели чудом.

И наконец, когда стало ясно, что события уже невозможно развернуть вспять, английские газеты, еще недавно требовавшие «кровавой мести», сменив тон, одна за другой начали требовать ухода Британии из Палестины. Эти газеты убеждают англичан, что игра не стоит свеч, что 100 миллионов фунтов в никуда всего за два года, - это слишком, что кровь английских парней дороже любой стратегии, а главное, не стоит из-за всего этого портить отношения с Америкой. Пресса тогда играла роль нынешнего ТВ, и население метрополии, уставшее от плохих новостей, читало такого рода материалы внимательно. Учитывая уже тогда крайне тесные отношения лондонских изданий с заокеанскими партнерами, это, странным образом слаженная кампания означала, в частности, что американская интрига по изменению политических конфигураций региона вступает в стадию завершения. Как бы то ни было, решить «еврейскую» проблему своими силами англичане не могли, а однозначной поддержки американцев не получили. На помощь арабов надеяться не приходилось (те, хотя и молчали, но хотели ухода англичан не меньше евреев).

На всякий случай, правда, попытались еще раз сыграть по старым нотам, предложив новый план, «план Бевина». На сей раз предлагалось продлить мандат на пять лет, а затем созвать единый территориальный парламент, который все и решит. И снова против оказались все. Арабы устали ждать, они требовали независимости немедленно, евреям же вовсе не улыбалось оказаться меньшинством в «общем парламенте», что было неизбежно, поскольку их на всю Палестину было всего лишь около трети. В итоге, в феврале 1947, сразу после получения отказа обеих сторон, кабинет Его Величества объявил, что принято решение «передать вопрос о будущем Палестины на усмотрение ООН». Учитывая возможность игры на уже очевидно обостряющихся противоречиях между СССР и США, только такой вариант решения еще оставлял Лондону какое-то поле для маневра, и теперь политики спорили только о возможных вариантах. «Иргун заставил англичан бежать, - подытожил все тот же Черчилль. - Они задали нам такого жару, что мы были вынуждены ввести в Палестину 80 тысяч солдат, чтобы как-то справиться с ситуацией. Но не преуспели, а военные расходы были слишком высоки. И Иргун доконал нас»

На фото: Менахем Бегин, 1948 год.