Свидетельство Ницше

В недельной главе "Лех леха" Всевышний обращается к Аврааму со следующими словами: "Я – вот, союз Мой с тобою: ты будешь отцом множества народов. И не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов. И распложу тебя чрезвычайно, и произведу из тебя народы, и цари произойдут от тебя. И поставлю союз Мой между Мною и тобою и между потомством твоим после тебя в роды их, в союз вечный, чтобы быть Богом тебе и потомству твоему после тебя. И дам тебе и потомству твоему после тебя землю твоего пребывания, всю землю Кнаанскую, во владение вечное" (17:1-8)

Итак, Аврам, еще в трехлетнем возрасте самостоятельно дошедший до идеи Единого Бога, лишь в 99 лет испытал некое преображение, связанное с Его откровением. Аврам наследовал от своих предков некую тянущуюся к самому Адаму искру, однако теперь, став Авраамом, он получил еще и нечто свыше, теперь в нем в значительной мере был восстановлен тот Человек, который был до грехопадения.

Р. Хаима из Воложина в книге "Нефеш Хаим" (гл 15), пишет, что "после греха, совершенного Адамом, нешама (т.е. та душа, которую вдохнул в него Бог) совершенно отступила от него". Но при этом некоторое, пусть и не полное ее восстановление произошло именно с избранием Авраама. В "Тиферет Исраэль" (24) Магараль пишет: "Сказано, что Авраам именуется Адамом, так как обладал ангельскими качествами, и имел при этом облик Адама, а потому зовется Человеком. И он также начало человечества, так как Израиль зовется человеком, а Авраам был началом Израиля". Действительно, в трактате "Бава Мециа" (84 а) сходным образом говорится также и о Йакове, то есть об Израиле. Согласно вере иудаизма, этим же статусом обновленного Адама наделены все потомки Йакова, а также прозелиты, вошедшие в число его потомков.

Эти утверждения не дешевая партийная демагогия - евреи действительно заметно отличаются от прочих людей, отличаются уже хотя бы тем, что на протяжении веков миллионы этих людей остервенело доказывают, что евреи в лучшем случае такие же люди, как и они, в худшем же – просто чудовища. Десятки народов претендовали в истории на гегемонию, даже на исключительность, но представители других наций никогда не удостаивали "гегемонов" серьезной полемики по этому вопросу. Когда какой-то народ задается, остальные просто вежливо усмехаются. Но еврейский "гегемонизм" всех явно задевает за живое. От какого еще народа, кроме евреев, кто-нибудь когда-нибудь требовал, чтобы он непременно растворился среди других наций, и именно полным исчезновением доказал свою неотличимость от прочего человечества?

Евреи – народ действительно очень необычный, и чтобы в этом убедиться, нет необходимости ссылаться на высказывание Талмуда - достаточно рассмотреть, какую нацию ставил выше всех автор термина "сверхчеловек" Фридрих Ницше.

В виду общей неприязни к иудео-христианской морали некоторые высказывания Ницше в адрес евреев неоднозначны, между тем общий баланс безусловно положителен: "Евреи были тем священническим народом ressentiment par excellence, в котором жила беспримерная народно-моральная гениальность; достаточно лишь сравнить с евреями родственно-одаренные народы, скажем китайцев или немцев, чтобы почувствовать, что есть первого ранга, а что пятого" ("К генеологии морали" 1:16).

"Чем обязана Европа евреям? — Многим, хорошим и дурным, и, прежде всего тем, что является вместе и очень хорошим, и очень дурным: высоким стилем в морали, грозностью и величием бесконечных требований, бесконечных наставлений, всей романтикой и возвышенностью моральных вопросов, а, следовательно, всем, что есть самого привлекательного, самого обманчивого, самого отборного в этом переливе цветов, в этих приманках жизни, отблеском которых горит нынче небо нашей европейской культуры, ее вечернее небо, и, быть может, угасает. Мы, артисты среди зрителей и философов, благодарны за это евреям… Евреи, без всякого сомнения, самая сильная, самая цепкая, самая чистая раса из всего теперешнего населения Европы…" ("По ту сторону добра и зла" 250)

В "Антихристе" (24) мы читаем: "Евреи – это самый замечательный народ мировой истории, потому что они, поставленные перед вопросом: быть или не быть, со внушающей ужас сознательностью предпочли быть какою бы то ни было ценою: и этою ценою было радикальное извращение всей природы, всякой естественности, всякой реальности, всего внутреннего мира, равно как и внешнего. …Евреи вместе с тем самый роковой народ всемирной истории: своими дальнейшими влияниями они настолько извратили человечество, что еще теперь христианин может себя чувствовать антииудеем, не понимая того, что он есть последний логический вывод иудаизма".

Сам Ницше, разумеется, никак не связывал своей высокой оценки еврейства с понятием сверхчеловека. Эта тема стоит несколько особняком. Но очевидно, что в его глазах евреи гораздо более подходили бы на эту роль нежели "белокурая бестия".

Два достоинства

Не так давно мы выяснили, что согласно еврейской вере, человек – это предельная реальность, что сверхчеловек невозможен по определению. Но если только в евреях восстановлен образ первого Человека, а прочие его потомки лишены какой-то важнейшей искры, то разве другие народы не становятся от этого недочеловеками?

Ни в коей мере. Дело в том, что "недочеловек" в такой же мере невозможен, как и "сверхчеловек". Между человеком и животным не имеется промежуточных форм. Это с полной очевидностью явствует из Гемары (Нида 23.б), в которой рассматриваются типы человеко-звериных гибридов, одни из которых квалифицируются как животные, а другие, как люди (козел с человеческой головой считается человеком). Об этом же ясно свидетельствует следующий закон Торы: "Если окажется на ком-либо грех смертного приговора, и он умерщвлен будет, и ты повесишь его на дереве, То не дай трупу его ночевать на дереве, а погреби его в тот же день; ибо поругание Бога повешенный". (21:22). Итак, не только живой еврейский праведник, но и мертвый мерзавец любых кровей является Божественным образом, над которым недопустимо ругаться!

Таким образом, существуют разные планы, в которых соизмеряется достоинство людей. Имеется базисное достоинство, присущее человеку по самой его природе, достоинство, проистекающее из его Богоподобия, и имеется достоинство, достигнутое его собственными силами и талантами. Именно это достоинство определяет участь человека в грядущем мире, именно оно обыкновенно отмечается в общежитии, однако сколь бы не были велики заслуги человека, они все же заведомо ниже того дара, который он имеет в лице собственного Божественного образа. Никакое благоприобретенное достоинство не способно перевесить того первичного достоинства, которое было дано человеку при его рождении. В сем мире все люди имеют равные права независимо от того, учены они или невежды, праведники они или грешники.

Это положение легко подтверждается традиционными еврейскими источниками, однако полной силы оно, безусловно, достигло в правосознании Западной цивилизации. Встречаются традиционные евреи, которые пытаются представить "права человека" как феномен иудаизму внешний и чуждый. Но даже если еврейский мир откажется от своих авторских прав на демократические ценности, он все равно остается внятен этим ценностям на общих основаниях (как заповедям, которые "выполняются, даже если бы они не были заповеданы"). Так, главный сефардский раввин Тель-Авива Хаим Давид Галеви (1925-1998) в своей книге галахических вопросов и ответов "Осе леха рав" пишет: "В наше время, когда никто не подпадает под определение идолослужителя, …во всем комплексе взаимоотношений между евреями и инородцами, как в Эрец Исраэль так и вне ее, в том что касается отношения государства к его гражданам, и в том что касается взаимоотношения между частным евреем с его соседом или другом - инородцем, нет никакой необходимости обращаться к законам "поддержания мира" ("даркей шалом")… Предоставлять им работу, посещать их в больнице, предавать погребению их умерших, утешать скорбящих и т.д. следует на основании требований человеческой нравственности ("митох хова эношит мусарит"), а не по причине поддержания мира".

Итак, степень наличия в человеке некогда утраченной Адамом Божественной души вовсе не тот критерий, который лишает или наделяет его человеческим достоинством.