Zahav.МненияZahav.ru

Воскресенье
Тель-Авив
+18+12
Иерусалим
+15+9

Мнения

А
А

"Об огне и мече я не умею писать"

В политике Оз являл и яростный темперамент старого солдата, ненавидящего войну, и весь набор противоречий, неизбежных для левого израильского интеллектуала.

Михаил Трофименков
30.12.2018
Источник:Коммерсантъ
Creative Commons

Читайте также

На 80-м году жизни в своем родном Иерусалиме умер Амос Оз, самый известный израильский писатель, лидер "новой волны" в литературе на иврите и политического движения "Мир - сейчас".

Псевдоним "Оз", что на иврите означает "сила", 15-летний Амос Клаузнер взял в 1944 году, переселившись из Иерусалима в старейший кибуц Хульда. Кибуцу - воплощению социалистической утопии раннего сионизма - он хранил упорную верность, возвращался туда со всех своих войн и из Оксфорда, где учился в конце 1960-х. И перебрался в город только в 1986-м, когда у его сына обнаружилась астма.

Отец Оза, приехавший в Палестину из Вильно, был известным литературоведом и сторонником Владимира Жаботинского, лидера агрессивно-правого - "ревизионистского" - сионизма. По словам Амоса, он сам до поры до времени был "фанатиком", верившим в возрождение Израиля не иначе как в крови и пламени. Спустя годы, отвоевав в пограничных стычках на сирийской границе в конце 1950-х и нешуточных сражениях на Синае (1967) и Голанских высотах (1973), он отчеканит: "Об огне и мече я не умею писать". Отдав воинский долг, Оз в 1978-м окажется среди 348 резервистов, составивших ядро движения "Мир - сейчас". Ветераны потребовали примирения с арабскими соседями, признания Организации освобождения Палестины и создания палестинского государства. До сих пор активное движение выводило на улицы сотни тысяч граждан, протестовавших против вторжения в Ливан и "точечных ликвидаций" палестинских лидеров, требовавших расследования израильского участия в чудовищной резне в палестинских лагерях Сабра и Шатила (1982) и эвакуации поселений с оккупированных территорий.

В политике Оз являл и яростный темперамент старого солдата, ненавидящего войну, и весь набор противоречий, неизбежных для левого израильского интеллектуала.

Верил в идеалы сионизма, но констатировал, что в утопии что-то "сломалось", пошло не так. Верил, что это "не так" можно исправить, но признавался, что не знает, как это сделать. Честил поселенцев "гангстерами, садистами, погромщиками и убийцами" и отсылал свою книгу с дарственной надписью в тюрьму Маруану Баргути, числящемуся "террористом № 1". Но при этом не желал возвращения палестинских беженцев после гипотетического размежевания на территорию Израиля, готовность драться за который неизменно декларировал. Кто-кто, а Оз - с его-то биографией - имел право на все эти противоречия. Тем нелепее проклятия, которые обрушивали на голову "предателя" неофиты, не сделавшие для Израиля и тысячной доли того, что сделал он. Прежде всего, как выдающийся писатель, с именем которого полвека ассоциируется израильская литература.

Слом мировоззрения был вызван не столько сменой политических вех, сколько - о чем Амос Оз писал в автобиографической книге "Повесть о любви и тьме" (2002) - самоубийством матери.

Именно тогда 12-летний Оз начал осознавать, что удел человеческий определяется не национальностью, религией или идеологией, а экзистенциальными вопросами.

Сборники "Где воют шакалы" (1965) и "До самой смерти" (1971), романы "Другое место" (1966) и "Мой Михаэль" (1968) вывели его в лидеры "новой волны". А отличие ее авторов от пионеров израильской литературы заключалось как раз в том, что в своих героях они видели не Евреев с большой буквы, а людей. Отягощенных страхом смерти и призраками любви, творящих себе кумиров и разочаровывающихся в них. Просто любовников, супругов, соседей, друзей, в чьих отношениях отражалась не специфика Израиля, а человеческие страсти. Так, один из его самых известных романов "Черный ящик" (1986) - переписка бывших супругов. Она - экзальтированная религиозная неофитка. Он - уехал в США, где пишет как раз о проблеме фанатизма. Но тревога за судьбу сына по-прежнему объединяет их.

Амос Оз декларировал преемственность великому американскому новеллисту Шервуду Андерсону: его любимым жанром был "роман в новеллах", связанных общими персонажами. Его эстетика и философия были столь же по-человечески противоречивы, как и его политические убеждения. Он мог впадать в резонерство и погружаться в фантазии на грани сюрреализма. Декларировать то сугубый рационализм, то пантеизм, если не мистицизм. И всегда оставался апологетом "медленного чтения", которое только и может доставить людям "спокойное счастье".

Комментарии, содержащие оскорбления и человеконенавистнические высказывания, будут удаляться.

Пожалуйста, обсуждайте статьи, а не их авторов.

Статьи можно также обсудить в Фейсбуке