Двести лет утопленной в крови истории, недвусмысленно доказали абсолютную экономическую и социальную несостоятельность учения Карла Маркса.  Слева, однако, по-прежнему хватает тех, кто и сегодня верят в неоспоримость его идей.

В первых числах мая исполнилось двести лет со дня рождения одного из худших людей в мировой истории - Карла Маркса. 

И хотя его философия в течение всего одного столетия привела к смерти 100 миллионов человек, к лишению свободы многих десятков миллионов в тех или иных "ГУЛАГах" и "перевоспитательных" лагерях  России, Китая, Вьетнама, Камбоджи и Северной Кореи, к гонениям, лишениям и нечастьям, обрушившимся на бессчетные сотни миллионов людей по всей планете - все это нисколько не мешает нынешним западным левым прославлять его наследие. 

Осознавая, однако, что непосредственное воспевание самого коммунизма легко  способно оттолкнуть тех, кто еще хоть немного помнит Берлинскую стену и прочие подобные достижения "прогрессивного человечества", сегодняшние марксисты поднимают на свои щиты так называемую политики идентичности. 

И вот на страницах "Нью-Йорк Таймс", той самой газеты, которая в последние два года пестрела публикациями с мнениями, утверждающими ведущую роль коммунизма в расширении прав и возможностей женщин, их гендерной активности, а также в его вдохновляющем воздействии на американцев, Джейсон Баркер, профессор философии при Университете Кьюнг Хи, отметил день рождения Маркса текстом под заголовком "С днем рождения, Карл Маркс. Ты был прав!" 

Но в чем, собственно, Маркс был прав?

В экономике? Отнюдь! Его экономическая теория как была, так и осталась смесью трюизмов и ошибок. 

В истории? Тоже нет! История человечества наотрез отказалась разворачиваться в виде славного гегелевского движения к социалистической утопии. 

По словам Баркера, Маркс был прав в одном: обездоленные и угнетенные всего мира объединились, чтобы изменить человеческую природу, сломив систему эксплуатации, под ярмом которой они пребывали. Маркс, говорит Баркер, был прав в отношении классовой эксплуатации - угнетении богатыми бедных. Но свой истинный апофеоз, по словам профессора, марксистская диалектика приобрела в контексте других угнетенных групп, основанных на расе и поле: "К динамике классовой эксплуатации, обнаруженной Марксом, следует добавить расистское и гендерное притеснение. Движения социальной справедливости, вроде Black Lives Matter и #MeToo, в какой-то мере, негласные должники Маркса, за свою непримиримую целенаправленность к "вечным истинам" нашего времени. Подобно Марксу, эти движения осознали то, что идеи, управляющие каждым обществом, принадлежат к его господствующему классу, а значит отмена этих идей приобретает фундаментальное значение для настоящего революционного прогресса".

К слову, здесь Баркер всего лишь переписывает сочинения членов марксистов Франкфуртской школы, вроде Герберта Маркузе, утверждавшего, что: "… люди, жившие в тени этой культуры, жертвы силовой структуры… теперь противостоят "музыке высших сфер", бывшей самым возвышенным достижением этой культуры, своей собственной музыкой, со всем вызовом, ненавистью и счастьем от предвкушения жертв своего мятежа, определяя свою собственную человечность как антитезу самоопределения своих прежних господ". 

Таким образом, вместо революции пролетариата, нынешний марксизм говорит теперь о революции "жертв", обращаясь к различным группам обездоленных, считающих, что система притесняет их. 

Безусловно, куда проще сколачивать подобные революционные группы на псевдо-академической идее об интерсекциональности (утверждающей, что все виды социального угнетения неизбежно связаны между собой), чем вокруг рассуждений о неравенстве доходов. Между теми, кто не зарабатывает много денег, не получается создать серьезного братства ("некоторые" рано или поздно оказываются "равнее других"), зато, трибалистские, племенные связи в чистом виде, остаются прочными на долгое время. Вот почему нынешние марксисты так счастливы сколачивать новую нацию повстанцев именно на них, на трибалистских связях. 

Надежда тут, конечно же, в том, что подобная новая нация, в свою очередь, породит новый тип человека. Недаром, Баркер разъясняет, что, мол, мы "привыкли к постылым мантрам, утверждающим, что для продвижения социальных изменений, мы прежде всего должны измениться сами". 

На самом же деле, по словам Маркса, естественно, мы не можем изменить себя, поскольку система уже нас сформировала. Лишь разрушив систему, мы сможем "перейти к новому обществу, в котором отношения между людьми, а не между их капиталами, наконец, и определят ценность человека". Все, что нам нужно сделать, - объединиться, чтобы свергнуть капитализм, и уж тогда человек расцветет во всей своей полной красоте. Свержение - это и есть путь наверх! 

Все это, разумеется, крайне опасная чепуха. И хотя сторонники марксизма сегодня отрекаются от сталинистов, маоистов, режима Кастро, Венесуэлы и Северной Кореи, все эти лидеры и страны, как раз, считали, что именно они и воплощают мечты Маркса. И все ужасы, в которые они ввергали самих себя, заодно затягивая вслед и других, происходили именно потому, что они действительно осуществляли его идеи. 

Хотим мы того или нет, но, на горизонте нет и не предвидится никакой новой человеческой природы. А люди не определяются одной лишь той системой, в рамках которой они живут. И только система, берущая в расчет все наши человеческие слабости и уравновешивающая последствия неудач, равно как и человеческий эгоизм с отсутствием агрессии, способна направить все это множество людских недостатков в русло чего-то эффективного. 

Нет, Маркс не был прав. Но левые никогда не откажутся от его идей, поскольку лишь они предлагают единственную настоящую альтернативу религиозному взгляду на человеческую природу, считающему, в отличие от Маркса, что человек - это вовсе не чистый лист и не ангел, ожидающий искупления, но порочное создание, способное, тем не менее великие вещи. Достичь этих самых великих дел - это тяжкий труд. 

Изменить себя на индивидуальном уровне - "работа хуже вышивания". А вот просиживать штаны в кабинетах какого-нибудь престижного университета или влиятельного издания, извергая потоки бредней по поводу пороков современного общества… о, это намного, намного легче… 

Бен Шапиро, MIDA

Перевод Александра Непомнящего