На земле и на небе

21 нисана, в последний праздничный день Песаха, читается отрывок из книги "Шмот" - "Шират аям": "Тогда воспел Моше и сыны израилевы эту песнь Господу, и сказали так: Пою Господу, ибо высоко вознесся Он; коня и всадника его вверг Он в море. Моя сила и ликование - Господь. Он был спасением мне. Он Бог мой, и прославлю Его; Бог отца моего, и превознесу Его. Господь муж брани, Господь имя Ему. Колесницы Паро и войско его вверг Он в море, и избранные военачальники его потонули в Ям Суфе. Пучины покрывают их; они погрузились в глубины, как камень. Десница твоя, Господи, мощью вознесена, десница Твоя врага сокрушает. И превосходством величия Твоего расстраиваешь Ты восставших против Тебя; посылаешь гнев Твой, и он палит их, как солому. От гневного дыхания Твоего взгромоздились воды, стали, как стог, струи, смерзлись пучины в сердце моря. Сказал враг: "погонюсь, настигну, разделю добычу; насытится ими душа моя, обнажу меч мой, истребит их рука моя". Ты дунул духом Твоим, и покрыло их море: они погрузились, как свинец, в воды могучие. Кто, как Ты, между Богами, Господи? Кто, как Ты, славен святостью, досточтим хвалами, Творец чудес? Ты простер десницу Твою: поглотила их земля" (15:1-12).

Так сыны и дочери Израиля воспели победу на земле, и песнь их была благосклонно выслушана Создателем. Однако, когда Ангельский хор пожелал присоединиться к жителям поднебесной, Всевышний резко оборвал их пение: "Творение рук Моих погибают, а вы поете передо Мной хвалу!" (Мегила 10).

Как нам следует относиться к словам этой песни сегодня, через 3330 лет после того, как армия Паро оказалась потоплена? Не правильнее ли позабыть былые страхи и обиды? Когда, кому и при каких обстоятельствах следует радоваться смерти врага? А когда, кому и при каких обстоятельствах следует ему сострадать?

Нельзя не заметить, что отношение к египтянам, выраженное Создателем, последовательно культивируется современным либеральным истеблишментом: все люди в равной мере творения Его рук, все они в равной мере заслуживают сострадания и участия.

Но это прекраснодушие имеет свою цену. На днях ЦАХАЛ застрелил 17 палестинцев, большинство из которых являлись вооруженными террористами. Они входили в число сотен боевиков, замешавшихся в 30-тысячной "миролюбивой" толпе, пытавшейся пробиться через пограничные сооружения. Реагируя на это событие, радиоведущий "Галей Цахал" Коби Мейдан заявил на своей странице в Twitter, что ему стыдно за то, что он израильтянин.

Если бы эта толпа беспрепятственно ворвалась в ближайшие еврейские поселения и убила бы там сограждан журналиста, он бы, по-видимому, испытал чувство гордости.

Публицистка Алина Фаркаш в следующих словах рассуждает на эту тему: "Чем больше у человека эмоциональных сил и души - тем больше людей входит в его круг своих. Но когда мир вокруг будто сходит с ума, вокруг детские смерти, кровь льется по улицам реками, а в смертельной схватке сходятся не только старые враги, но и недавние братья - сил, кажется, не остается ни у кого. Тут на оплакивание своих никаких слез не хватит, что уж говорить о чужих.

От этого рождаются каннибальские идеи и пляски на костях. Чужие - они ведь плохие и их не жалко. От смерти плохих некоторым даже радостно. В общем-то, достаточно немного сместить фокус, представить человека плохим, и тогда его не будет жалко, смерть его принесет радость - а значит, будет желанной. Одним не жалко бомбить Сирию, потому что всем известно, что там террористы. Другим не жалко разбившихся артистов и журналистов - ведь они летели в ту же Сирию поддерживать тех, кто бомбил. Меня ужасают как фотографии палестинцев, радующихся очередному теракту в Израиле, так и фэйсбуки израильтян, ликующих после смерти террориста.

Тут не бывает полумер. Или человеческая жизнь ценна безусловно, а любая смерть, даже смерть врага, даже смерть убийцы - это трагедия. Как минимум - не повод для радости. Или мы по каким-то параметрам решаем - кому жить стоит, а кому нет. Кто ценный, а кто не очень. Но, собственно, "чужая" сторона делает то же самое. Она бомбит, убивает, насилует и кидает в тюрьмы - только потому, что искренне верит, что делает это с плохими людьми. С недостойными жить людьми".

Правое дело

Если мы говорим о случаях, когда правой стороны заведомо не существует, или аксиоматически утверждаем, что симметричны вообще все человеческие конфликты, то тезис Фаркаш можно считать доказанным.

Когда международные схватки вызываются посторонними силами и народы воюют нехотя, все обстоит близко к тому, как пишет она. Во время Первой мировой войны многие люди именно так ощущали бессмысленность кровопролития, в которое оказались втянуты. Один из участников той войны - мой дед - оставил в своем дневнике такую запись: "1917г. 10 июля 15 часов 8 минут. Как странно! Через два часа мы выступаем в наступление. Опять нужно прилагать все свои способности, весь свой ум, чтобы при помощи правильных расчетов пустить кусок стали точно в то место, где спрятались и дрожат подобные мне во всем люди; рассчитывать, чтобы сталь рассыпалась в брызги именно среди гущи людей, жаждущих жизни и охваченных одним пожеланием - чтобы я ошибся! Несомненно, что я должен был бы с глубоким убеждением собственной правоты отказаться от возлагаемой на меня преступной задачи. Но сделаю ли я это? Нет, не сделаю. Во-первых, во мне нет той внутренней свободы, которая необходима для этого решения. Во-вторых и в третьих вытекают из во-первых. Благодаря отсутствию или недостаточности внутренней свободы я не могу посмотреть на своего (далее неразборчиво). Первые мне кажутся ближе и роднее. Затем, на мое место найдется другой, быть может, только с меньшей или большей точностью стрельбы, и кроме того, чем хуже буду я стрелять, тем больше крови прольется с нашей стороны".

Но, например, во Вторую Мировую подобных сомнений люди, как правило, уже не испытывали. В этой связи достаточно вспомнить стихотворение Симонова "Убей его". В подобных - прозрачных - случаях вменяемый богобоязненный человек в силах разобраться, чье дело правое, а разобравшись, в той или иной форме сделать свой выбор. Когда-то я слышал передачу, в которой утверждалось, что трибуналы Третьего рейха вынесли десятки тысяч смертных приговоров германским солдатам и офицерам, отказавшимся выполнять преступные приказы.

Когда несимметричность конфликта очевидна, для вменяемого человека не составляет проблемы "решить - кому жить стоит, а кому нет", а разобравшись радоваться гибели врага. Странно ставить на одну доску радость, выражаемую по поводу убийства случайного еврея, с радостью по поводу нейтрализации его убийцы. Скандирование аксиомы всеобщего равенства, согласно которой и злодей, и его жертва произошли от одного Адама ("так, что никто не в праве сказать: мой отец больше твоего"), никак не опровергает теоремы наказуемости преступника ("если же кто злонамеренно умертвит ближнего своего лукаво, то от жертвенника Моего бери его на смерть" Шмот 21:14).

Спору нет, "небесный" взгляд ("Творение рук Моих погибают, а вы поете передо Мной хвалу!"), развиваемый Фаркаш, неизбежно так же должен присутствовать, но все же не в ущерб взгляду "земному", который в указанной ситуации обязан преобладать, обязан как по моральным, так и религиозным соображениям.

Этическому коду террористов (признающих субъектом лишь свой правоверный коллектив) противостоит не этический код "всечеловеков", тужащихся включить в свой круг всех злодеев наравне с их жертвами. Этическому коду террористов противостоит сбалансированный этический код живых людей, способных радоваться восстановлению Божественной справедливости.

Когда же речь заходит о еврейском народе, задача еще более упрощается, так как национальная воля Израиля отличается от любой другой национальной воли: ЦАХАЛ защищает не только свой народ, но и дело его Бога - Единого Бога всех людей.

Трудно найти иудея, который бы усомнился в том, что Создатель видит определенный смысл даже и в нацизме, что Он опознает Свое творение также и в Гитлере. Однако, если какой-то иудей позабудет при этом, на чьей стороне находится сам Создатель, и перестанет радоваться Его "земной" победе, Бог одернет его, как одернул подпевавших Моше ангелов.

Есть ситуации, в которых человечность противника не упускается из виду ни на секунду, и победа над ним не радует. Но есть ситуации, в которых "земная" радость победы не может не дополнять "небесного" видения, не может не доминировать над ним самыми решительным образом.

Сказал псалмопевец: "Возрадуется праведник, ибо видел он месть, ноги свои омоет в крови нечестивого". В радости победы нет ничего предосудительного, и смерть злодея заслуживает лехаима. Хотя, разумеется, радость эта не вправе перерастать в культ кровопролития, в слепую мстительность. И потому тот же псалмопевец сказал (принцу) Шломо: "сын мой, было ко мне слово Господне: много крови пролил ты, и войны большие вел ты; не (должен) ты строить дом имени Моему, потому что много крови пролил ты на землю предо Мной. Вот сын родится у тебя, он будет человек мирный… Он построит дом имени Моему" (1 Диврей Аямим 22:6-10).

В частном конфликте человек волен проявлять по отношению к своему врагу, какую угодно снисходительность, но когда речь заходит о жизни и смерти еврейского народа, радоваться гибели его врагов уместно даже и по истечении 3330 лет после чудесного спасения.