Ей трудно вспоминать о том, что довелось пережить. Художник, драматург и музыкант Рухама Гамерман сейчас активно участвует в работе Центра, который помогает людям, попавшим в секты. Она рассказала «Деталям», как сама нуждалась в спасении от сектантов. Но ждать помощи было неоткуда.

Сто сект в Израиле. Некоторые очень опасны

Уже не первый месяц члены юридической комиссии кнессета работают над редакцией законопроекта, который в минувшем году прошел лишь предварительное чтение. Он призван дать четкое определение сектам, их деятельности и того, когда в ситуацию должна вмешаться полиция, чтобы спасти людей, попавших в эмоциональную, финансовую или иную зависимость от очередного «гуру».

- Нынешний закон неясен, расплывчат. А кроме того, он не ставит перед государством задачи помогать жертвам сект или тем, кто пытается оттуда вырваться, - поясняет Рухама Гамерман. - Скажем, для женщин, пострадавших от насилия, есть специальные убежища или центры реабилитации. А для бывших сектантов нет. Многие из них покидают секту голыми и босыми. Потому что нередко, под воздействием гипноза или наркотиков, они передают главарям все свои деньги, имущество, машины. И сами остаются или ни с чем, или еще хуже - с долгами банкам. Поэтому я считаю, что государство должно заботиться об этих несчастных. Ведь порой больше и некому…

В сентябре 2017 года Рухама была одной из организаторов манифестации в память одиннадцати женщин, которые погибли в сектах с 2000 года.

- Среди них была и моя близкая подруга. У нее был рак, но лидер секты сказал, что лечение ей не нужно. И ее не пустили в больницу, - рассказывает она. - В Израиле в настоящее время действуют около ста сект. Во многих из них паству порабощают, в прямом и в переносном смысле слова. Не так давно разразился скандал, когда стало известно о секте «Шуву баним» во главе с раввином Элиэзером Берландом. Но ведь и ее обнаружили совершенно случайно - несмотря на внешне благостный облик самого раввина и его последователей. Так же, как ранее - «гарем» Гоэля Рацона. А о скольких мы вообще ничего не знаем?!

Рухама Гамерман знает, о чем говорит. На протяжении двенадцати лет, с 1991 по 2003 годы, она оставалась в секте «Сефер ха-ницхи» («Вечная книга»). И все эти годы, по ее собственному признанию, были для нее непрекращающимся кошмаром, забыть который она смогла совсем недавно.

Действующие лица и исполнители

Рухама Гамерман родилась в Латвии, но почти сразу после ее рождения, в 1971 году, родители увезли дочку в Израиль. Она с детства ощущала себя творческой натурой - рисовала, писала песни, пела… Но в школьном возрасте врачи обнаружили у Рухамы прогрессирующее ухудшение зрения. Она привыкла видеть, практически, одним глазом - но страдала от этого и от насмешек со стороны соучеников.

В итоге девочка была довольно одинокой. Часто оставалась в стороне от детских игр и забав - ее к ним просто не подпускали. Но много читала, буквально поглощала одну книгу за другой. Из-за плохого зрения Рухама получила инвалидность, но какое-то время добровольцем провела на армейской базе. Потом поступила в Бар-Иланский университет, на факультет литературы и музыковедения. Именно тогда она познакомилась с молодым человеком, который впоследствии стал ее мужем. Но он стал и тем, из-за кого она попала в секту. На долгие двенадцать лет.

В разговоре Рухама Гамерман избегает подлинных имен в истории, с ней случившейся.

- Почему, Рухама, с чем это связано?

- Все это реальные люди, до сих пор где-то живущие. И газета «Маарив», и газета «Исраэль ха-йом», когда писали обо мне, также прибегли к вымышленным именам… Я же написала пьесу о своей жизни, под названием «Утаить жизнь». В ней вожака секты зовут Дан, потому что этот человек взял на себя обязанность судить других. А моего первого мужа зовут Иехезкель. Пусть останутся под этими именами.

Иехезкель был новым репатриантом из Европы. Он прочитал в газете рекламное объявление, приглашающее заниматься астрологией. Его это весьма занимало. Он позвонил по телефону и отправился по указанному адресу. С ним поговорил Дан, а когда Иехезель признал, что не сможет оплатить уроки, тот предложил ему учиться бесплатно. И в течение года Иехезкель учился бесплатно, не понимая, что это – ловушка. Представляете, с какой осторожностью действовал Дан, если человек год не имел понятия, куда он попал?

- Как Вы решились пойти за ним в эту секту?

- Я была тогда совсем юной, рефлексирующей особой. Меня терзали вопросы самоидентификации, я частенько задумывалась над тем, как в мире появляется зло и почему случилась Катастрофа. Мне снились странные сны, которые я не могла разгадать и не находила ключа к разгадкам. Когда я поделилась этим с Иехезкелем, он предложил обратиться к его учителю по астрологии, который оказался на первый взгляд милым и приветливым человеком. Дан рассказал нам о книге, которую писал в те дни, о Боге, каким он его видит. Все это произвело на меня большое впечатление. Мы стали встречаться с Даном все чаще и чаще, ездили из Рамат-Гана в Иерусалим, пока окончательно не перебрались в столицу.

Вот пришел «мессия»…

По словам Рухамы, первые ученики появились у Учителя в конце семидесятых годов, но разрастаться и разветвляться секта стала с начала девяностых, создав филиалы в США и в Чехии. Сам Дан, уроженец Марокко, жил затем с родителями во Франции, откуда перебрался в Израиль. Уроки здесь, как правило, велись на английском языке, хотя Дан с течением времени в значительной степени улучшил свой иврит.

- То есть, прессинг с его стороны вы со своим другом почувствовали не сразу?

- Нет, конечно. Вначале это смахивало на обычный учительский контроль: что мы читаем? Чем занимаемся? Затем контроль стал потихоньку ужесточаться. Мне казалось странным, например, когда нам стали указывать, что именно покупать и как одеваться. Однако преподносилось это, как проявление любви и заботы к нам. И мы гнали сомнения прочь.

Члены секты жили вместе в арендованных квартирах, расположенных в иерусалимском районе Гило. Дан видел себя мессией, сыном Бога, следующим после Иисуса Христа.

- Были какие-то ритуальные особенности?

- Три раза в день мы молились перед большим алтарем, и перед молитвой одевались в специальные белые одежды, на которых на уровне сердца был вышит крест с факелом внутри. Кроме того, мы носили молитвенные одежды в субботу, одевали их во время уроков и субботних песнопений. Перед тем, как начать молитву, надо было снять обувь, и кланяться каждый раз, когда Дан приходил или уходил. А также кланяться алтарю, произнося слова молитвы. А тот, кто по той или иной причине во время нашей молитвы оказывался на улице, должен был, где бы он ни находился, обязательно остановиться и погрузиться в задумчивость.

Одежду рекомендовалось носить самую скромную. Женщины должны были надевать длинные юбки, рубашки с длинными рукавами даже летом, покрывать голову платком. Мужчинам не разрешалось носить шорты даже дома, но они могли ходить в рубашках с коротким рукавом. На голове кипа, но на время проповеди ее меняли на шляпу. Запрещалось носить одежду яркую, или красного, или черного цвета.

- Какие праздники отмечали в Вашем сообществе?

- В обязательном порядке – субботы и еврейские праздники, но также и христианские, и буддистские. Были и специальные торжества, по случаю тех или иных событий из жизни самого Учителя - событий, отмеченных им самим в качестве особых и важных. Кроме иудаизма, мы получали также некоторые знания о буддизме и об исламе. Но Коран, к примеру, нам читать запрещалось.

- Почему?

- Потому что Дан считал себя истиной в последней инстанции, а все, что помимо него, включая весь мир снаружи, объявлялось иллюзией.

- Исполнение ритуалов сопровождалось употреблением наркотиков?

- Безусловно. Зачастую это происходило следующим образом. Вначале вам давали что-то вроде галлюциногенных грибов, либо марихуану, либо ЛСД. Затем следовали песнопения, после чего – общая трапеза. Я помню, как первый прием ЛСД закончился для меня едва ли не трагически. Я в результате оказалась в приемном покое, и у меня констатировали астматический приступ. Но спасли, слава Богу. А врачам, которые меня принимали в больнице, сказали, будто у меня аллергия на ханукальные свечи! Дело происходило как раз во время Хануки. И никто с этим разбираться не стал, так и записали.

Община вела довольно скрытный образ жизни, все устои и правила поведения определялись лидером. Даже имена. Это он дал мне имя Рухама, которое вросло в меня, и так я называюсь до сих пор. Хотя до секты меня звали Авива. Но Дану показалось, что это имя мне не подходит.

Он решал все, даже то, как и когда необходимо выполнять супружеский долг. На все нужно было испрашивать его разрешения. Если кто-то из нас хотел завести себе кошку, то имя для нее должен был давать только Дан. Были ограничения на контакт с родителями. Оговаривалось, чего нельзя обсуждать друг с другом.

- И люди, жившие по соседству, ничего не подозревали?

- Нет, конечно. Во-первых, у нас практиковалась строжайшая конспирация. Во-вторых, внешне мы походили на обычных религиозных евреев. Наш быт не вызывал никаких подозрений.

- Ваш лидер следил и за потреблением пищи?

- Лично давал распоряжения, какие продукты покупать, а какие - нет. К примеру, нам нельзя было есть шоколад, покупать жевательную резинку, а также есть на ночь баклажаны, так как, по его мнению, это способствовало неспокойному сну и дурным мыслям.

- А когда вы сочетались браком с Иехезекелем?

- Только через четыре года пребывания в секте. В течение первых лет Дан запрещал нам даже прикасаться друг к другу, мотивируя это тем, что пара, которая общается с другими учениками, не может вступать в интимные отношения. Иехезкель буквально сходил с ума, но не мог даже обнять меня, потому что Учитель запрещал. Он многое чего не позволял. Запретил мне рисовать, а одну из двух картин, которую я все-таки написала по его соизволению, была им лично сожжена. Мне не разрешалось петь, писать стихи, а мою поэзию Дан определил как «идолопоклонство».

- Вы не пытались порвать с этой средой?

- Пыталась, но безуспешно. Я помню, как меня вообще на три месяца лишили возможности выходить на улицу. Я сидела взаперти, как пленница, как заложница, видела только молитвенное помещение и кухню. Я поняла, что мне нечего здесь делать, и решилась отправить письмо своей знакомой, которую хорошо знала еще до прихода в секту. Написала ей все, как есть, в надежде, что она меня вытащит оттуда. Но послание перехватил один из учеников. Какими оскорблениями меня осыпали! Надежда на освобождение рухнула в момент, и я вдруг осознала, что не смогу никуда убежать.

Надо признать, что Дан, как и многие другие лидеры всевозможных сект, обладает либо гипнотическим даром, либо умением подавлять чужую волю, контролировать мысли человека. Посмотрите на всех этих сектантов – они же настоящие зомби! Но Дану, как ни странно, не удалось меня подавить окончательно. Во мне как бы жило два человека: один казался покорным учеником, а второй отчаянно сопротивлялся. Какой-то ментальный яд проник в меня, но не настолько, чтобы уступить Дану и свой внутренний мир. И он действовал через моего супруга: умело разжигал в Иехезкеле похоть по отношению ко мне, в итоге наши супружеские отношения нельзя было назвать нормативными - скорее, это были изнасилования вкупе с сексуальными домогательствами.

В иерархии Дана я оказалась на самой нижней ступени – и женщина, да еще и инвалид.

Долгая дорога к самой себе

- Как же все-таки вы смогли оставить эту общину?

- Не сразу. Примерно за год до того, как я покинула секту, родители купили нам квартиру в Иерусалиме. И Дана удалось уговорить, чтобы он разрешил нам переехать. Обычно члены общины снимали квартиры, где жили, как в общежитиях, в каждой комнате по нескольку человек. Я сказала, что не могу больше так жить, и в результате в 2002 году мы переехали.

Так связи ослабли, а решимость уйти возросла. 3 июля 2003 года мы ушли из «Вечной книги». Развелись через два года после этого. Проблемы в отношениях у нас начались еще тогда, когда мы входили в секту, но Дан запрещал нам обращаться к психотерапевту.

На этом история Рухамы Гамерман не закончилась. Ее ждал долгий путь к обретению самой себя, к восстановлению личности - как художника и как свободного человека. Но лишь спустя десять лет, пройдя курс реабилитации и начав работать, она решила обратиться в полицию. А до того - рассказала о своей истории в обращении к Центру, который помогает жертвам всевозможных сект и культов.

- Меня направили к социальному работнику, и помогли составить обращение в полицию. Мне нужны были силы, чтобы разговаривать со следователями, давать показания. Я помню, как рассказывала им о наркотиках, которые употребляли в секте, об обрядах, контроле за каждым, и вдруг не выдержала этих воспоминаний и расплакалась, - вспоминает она.

В конце 2014 года полиция ворвалась в квартиру, где жил лидер секты, провела там обыск и обнаружила наркотики. Дана арестовали, но затем выпустили под залог. Его могли арестовать за хранение наркотических средств, а вот образ жизни не наказуем, пусть даже кто-то и зовет такую общину сектой.

- И все это потому, - поясняет Рухама, - что закона нет. А тот, что должен быть утвержден, уже полтора года проходит лишь предварительную обкатку, и не дошел еще даже до первого чтения.

По мнению юристов, на сегодняшний день в существующем законе есть только одна статья, позволяющая бороться с сектами: когда речь идет о рабстве, в котором содержатся сектанты, как это было, к примеру, в секте Рацона. Но даже и в том случае по данной статье обвинение было отклонено.

Едва Дана освободили под залог, как он тотчас скрылся из страны и на суд не явился. Рухама живет сегодня в маленьком южном городке Офаким, вместе с мужем, с которым она познакомилась семь лет назад. Переехала из Иерусалима, чтобы сменить обстановку.

– Я не могла жить в доме, где мне все напоминало о пережитом. Сейчас у нас есть свой дом с садом, здесь тихо и спокойно, здесь растут цветы, и я, по-моему, наконец-то обрела покой. Но я по-прежнему на стороне обиженных, преданных и униженных. Я по-прежнему помогаю тем, кто попал в схожую со мной ситуацию - и готова откликнуться на любую просьбу о помощи.