В субботу умер Иван Демьянюк. 25 лет назад израильский суд приговорил его к смертной казни. С моральной точки зрения Демьянюк должен был уйти из жизни давно. Как Эйхман.

Однако юридический язык сух и формален. Он не признает чувств и эмоций. Демьянюк подал апелляцию в Верховный суд Израиля и протянул еще несколько лет в тюрьме. В конечном итоге Высший суд справедливости оправдал Демьянюка за "недостаточностью улик". Это были израильские судьи, израильский адвокат, защищавший Демьянюка.

Я помню обсуждение этого дела в Верховном суде. Я ехала в автобусе и слушала радио. "Закончился, но не завершился этот суд. Он будет завершен не смертными людьми," - торжественно провозгласил судья. Так израильский суд освободил себя от ответственности, стараясь не смотреть в глаза узникам Треблинки, выжившим в концлагерном аду. "Закончился, но не завершился" - пафосная юридическая белиберда.

В Израиле до сих пор живут два узника Треблинки. Нас они должны интересовать больше, чем Демьянюк. Демьянюк до своего последнего дня делал все, чтобы уйти от справедливого возмездия. Шли бесконечные дискуссии о степени его вины и мере наказания. Был ли он крупным нацистом или мелким нацистом. В данном случае размер не имеет значения. Это действительно не важно.

Суверенное еврейское государство сделало слишком мало для того, чтобы найти и предать суду таких преступников. То, что в нашей истории есть лишь два подобных случая (Эйхман и Демьянюк), свидетельствует о том, как мало было сделано. Мы были обязаны сделать больше. Найти как можно больше нацистских преступников, свести с ними счеты. Не ради мертвых. Ради нас самих. Не из мести. А во имя нашей совести.

Катастрофа европейского еврейства все больше отдаляется от нас во времени. Смерть Демьянюка, дожившего до глубоких седин, это всего лишь знак. Через несколько лет, по всей видимости, не останется ни одного нацистского преступника. И ни одного человека, выжившего в Катастрофе. Мы простили. Хотя никто не давал нам права прощать. Мы повторяем суконные фразы про Холокост и людей, выживших в нацистском аду, но не в состоянии расквитаться с убийцами.

Сегдняшний израильтянин влюблен в Берлин. Я вижу рекламные объявления такого содержания: "Изучайте немецкую культуру". Кто-то в рекламном агентстве решил, что прошло уже достаточно времени. Хватит жить прошлым, решили некоторые из нас. Однако немецкая культура – это еще и нацизм. Эта культура была достаточно педантичной, достаточно организованной для того, чтобы мой отец выжил, оставшись без единой родственной души. Без родных, без семьи.

Выжившие в Катастрофе европейские евреи не нуждались в Верховном суде Израиля для того, чтобы тот оправдал Демьянюка. Мы давно уже оправдали Германию, оправдали нацистских преступников, новое поколение немцев, старое поколение немцев. Впрочем, так было всегда: те, кто выжили в концлагерях, знали, что они могут полагаться только на себя. И они были правы.

Хен Котс-Бар, "Маарив"