Накануне провозглашения независимости Израиля, возможность освобождения хотя бы части Иерусалима была совершенно не очевидной. Поэтому, среди прочих, встал вопрос и о выборе места для столицы будущего еврейского государства, говорится в статье Александра Непомнящего на Jewish.ru. 

Сразу вслед за принятием резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о разделе Палестины 29 ноября 1947 года, ликование охватило жителей еврейских поселений. Но одновременно, на плечи их лидеров, которым предстояло теперь стать руководством будущего государства, легла колоссальная тяжесть ответственности за успех осуществления грез десятков поколений еврейского народа. Помимо всех других важных и неотложных вопросов, прежде всего, разумеется, связанных с противостоянием враждебному арабскому окружению, требовалось выбрать место для расположения правительственного комплекса, то есть, по сути - столицы будущего государства. Иерусалим - священный и важнейший для еврейского народа город, находился далеко за пределами трех сиротских анклавов, которые по плану ООН и должны были стать еврейским государством. Поэтому, вопрос о возможном месте, где будет заседать правительство стал обсуждаться главами Еврейского агентства ("Сохнута") - фактического руководства еврейского населения подмандатной Палестины уже в декабре. 

Димона - наиболее удаленное от враждебных границ место 

За исключением узкой полоски вдоль Средиземного моря и еще одной в Западной Галилее, более двух третей территории, "щедро" отведенной ООН для еврейского государства и составлявшей не более одной восьмой от исторической Эрец-Исраэль (Страны Израиля), занимала пустыня Негев, на то время, практически не пригодная ни для сельского хозяйства, ни для возведения городов. Но для главы "Сохнута" Давида Бен-Гуриона было совершенно ясно, что без интенсивного развития инфраструктур Негева, будущая страна просто не выживет. Поэтому, он, убежденный сторонник освоения пустыни, предлагал выбрать в качестве места для будущей столицы район в самой глубине пустыни Негев, неподалеку от руин древнего города Мамшита, основанного на рубеже эр таинственными пустынными племенами набатеев и разрушенного в седьмом веке арабскими завоевателями. 

Бен-Гурион понимал, что создание столицы на месте Мамшита неизбежно приведет к возникновению всех столь необходимых в пустыне инфраструктур. Кроме того, именно это место в будущей стране было самым удаленным от границ. Последнее соображение, на тот момент выглядело едва ли не самым важным. Ведь, вряд ли кто-либо в тот момент мог поручиться, что новорожденное государство сумеет не только разгромить армии соседних арабских стран, но и значительно расширить свою территорию, превратившись из нежизнеспособных анклавов в реальную страну. 

Вот только, вся затея изначально выглядела невыполнимой, поскольку в те дни, в Негеве практически не было еврейского населения, а значит осуществить подобный план на практике было нереально. Понимал это и Бен-Гурион. Согласно воспоминаниям Зеева Шарфа - впоследствии первого секретаря правительства, "сопроводил это свое предложение глубоким вздохом, ясно осознавая, что воплотить подобную идею в сложившейся ситуации невозможно". К слову, семь лет спустя, в 1955 году Бен-Гурион все же осуществил свой план, инициировав рядом с древним Мамшитом строительство города Димона. 

Хайфа - стоит на горе и напоминает Иерусалим 

В свою очередь, Голда Меир, возглавлявшая в тот момент вместе с Моше Шаретом политический отдел Еврейского агентства, по сути дела, "министерство иностранных дел", поддерживала предложение сделать столицей крупный и хорошо развитый портовый город Хайфу. Живописно расположенная на морском берегу, на склонах горы Кармель, Хайфа тоже была относительно удалена от границ. Кроме того, здесь было достаточно места для строительства правительственного городка. И, наконец, по мнению Голды Меир, гористый ландшафт Хайфы, в некотором смысле напоминал Иерусалим. Но и это предложение также было снято с повестки дня, когда стало известно, что именно Хайфа станет "вратами исхода" для британцев, намеревавшихся оставаться в ней до самого последнего своего дня в Земле Израиля. 

Все эти обсуждения, конечно же, были секретными, но, в крошечном Ишуве (еврейских поселениях Эрец-Исраэль), как, впрочем, и в современном Израиле, что знают трое…. Уже две недели спустя, к середине декабря, факт поиска места для будущей столицы просочился в прессу. И через несколько дней, сразу два местных совета выдвинули свои поселки в кандидаты на эту почетную позицию. 

Зихрон-Яаков - удобно расположить радиостанцию 

Расположенный к югу от Хайфы, на отрогах Кармельского кряжа, Зихрон-Яаков был одним из самых первых еврейских поселений в Эрец-Исраэль, созданных накануне восстановления государства. Он был построен в 1882 на деньги барона Ротшильда и назван в память о его отце Джеймсе. Жителями Зихрон-Якова были преимущественно фермеры, люди традиционных взглядов, консервативные по складу характера. Они даже не думали предлагать свой поселок в качестве столицы, чтобы "не дай Бог", не умалить важность святого города Иерусалима. Вместо этого, они предпочли говорить о «центре страны», выдвигая пять доводов, по-крестьянски незамысловатых, но прагматичных. 

Во-первых, по их мнению, Зихрон-Яаков находился, почти в самом центре выделенных ООН границ. Разумеется, они имели в виду границы не всей предназначенной для евреев территории, а лишь того маленького анклава, расположенного на побережье Средиземного моря "от Хайфы до Гедеры", где, по сути, и было сосредоточено практически все еврейское население страны. 

Во-вторых, "вокруг открываются живописные виды, а воздух свеж и здоров". Не стоит забывать о том, что многочисленные болота, которыми тогда изобиловали и прибрежная низменность, и окрестности озера Киннерет в Галилее, кишащие малярийными комарами, серьезно осложняли и без того тяжелый быт первопроходцев. 

В-третьих, "поселок расположен неподалеку от Кесарии, где может быть создан важный морской порт, третий по счету, как раз между Хайфой и Тель-Авивом". К слову, эта идея, так и не была воплощена. Как известно, Кесария оказалась заселена наиболее состоятельными жителями Израиля, совершенно не заинтересованными в том, чтобы их уютный район превращался в шумный портовый город. В итоге, новый порт в начале 60-х годов был построен в Ашдоде, а тель-авивский, наоборот, прекратил свою работу. 

В-четвертых, "в поселке достаточно места для строительства правительственных зданий". 

И, наконец, в-пятых, "поскольку поселок стоит на холмах, там будет удобно расположить радиостанцию. А, ведь, ясно, что радиостанция должна находиться вблизи от расположения правительства..." 

Герцлия - носит имя предвозвестника возрождения государства 

В отличие от предложения жителей Зихрон-Якова, обращение Герцлии было куда более развернутым и, надо сказать, весьма пафосным. Составителем его был глава местного совета Бен-Цион Михаэли, уроженец польского городка Коло, опытный партаппаратчик и бюрократ. Свой меморандум он грамотно направил прямо в Национальный комитет Еврейского агентства, по сути дела, прообраз кабинета правительства. 

"Со всей осторожностью, скромностью, трепетным уважением и осознанием важности, но при этом, со всей серьезностью и пониманием значения, - начинал Михаэли свой документ, - я обращаюсь от имени местного совета Герцлии и с согласия ее жителей, предлагая расположить у нас наше будущее центральное правительство, избрав Герцлию столицей еврейского государства". 

"Моя надежда, равно как и надежды всего народа Израиля, - продолжал он, - состоит в том, что Иерусалим всегда пребудет нашей вечной столицей, к которой мы продолжим возносить наши чаяния. Очевидно, что никакое другое место, не сможет унаследовать положение, которое занимает Иерусалим, город иудейских царей и место нашего Дома избрания в прошлом. 

Говорю же я о Герцлии, лишь для того, чтобы предложить ее в качестве временной столицы, однозначно временной, до тех времен, пока мы не освободим Иерусалим и не сделаем его столицей всей Страны Израиля, как это и было в прошлом". 

После чего Михаэли перечислял пять аргументов, однозначно свидетельствовавших по его мнению в пользу того, что именно Герцлие полагалось стать столицей страны. 

"Название - наш поселок единственный в стране, увековечивающий имя Герцля, да будет имя его благословенно, вдохновителя и творца идеи основания еврейского государства по решению народов, - подчеркивал Михаэли, - Видение Герцля воплотилось на наших глазах. И потому будет правильно, чтобы столица нашей страны называлась бы в честь Герцля и увековечила бы великое имя этого человека, посвятившего всю свою жизнь освобождению своего народа, имя, которое навсегда будет связано с надеждой народа Израиля и его возрождения в своей стране". 

В качестве второго соображения, Михаэли объяснял, что Герцлия находится в тихом месте, в основном заселенном евреями, а значит "не во враждебном окружении" и, кроме того, "вдалеке от границы с арабским государством". Это, к слову, было некоторой натяжкой, ведь, как раз район Герцлии, вплоть до Шестидневной войны был самым узким местом, где от Средиземного моря, до границы с Иорданским королевством, захватившим Самарию, было всего около 10 километров. 

Еще Михаэли отмечал, что Герцлия расположена близко к Тель-Авиву ("всего двадцать минут на такси"). 

А также, что "в ней найдется достаточно места и даже большие здания, для того, чтобы уже сейчас расположить главные правительственные офисы, еще до того, как начнется строительство постоянных помещений". 

Наконец, глава местного совета сообщал о том, что: "Герцлия - поселок прогрессивный, и все множество общественных течений мирно уживается в ней". "Я привожу этот аргумент, - писал Михаэли, - как важный и положительный момент того, что жизнь столицы не будет нарушаться из-за столкновений различных общественных организаций". 

Завершал Михаэли меморандум подробным описанием истории поселка и перечислением экономических сфер деятельности ее жителей, с гордостью указывая на бюджет, составивший в 1947-48 году аж целых 80 тысяч лир (британских фунтов стерлингов). 

"И хотя главным аргументом, - завершал он, - для нас являются сантименты к имени Герцля, чьим именем назван наш поселок, я привел достаточно доказательств того, что имеются и иные соображения, упрощающие создание столицы у нас. Мне известно, что и в руководстве Еврейского Агентства это предложение уже поднималось, а я лишь стремлюсь поддержать мнение тех, кто знает и понимает лучше меня". 

Документ попал прямо к Бен-Гуриону, который спустя неделю, осторожно написал в ответ: «Внимательно ознакомился с вашим меморандум. Сейчас у нас пока нет соответствующего института, который должен был бы принять решение по поднятому вами вопросу. Когда он будет создан, ваш меморандум будет обсужден и решение принято". 

Сарона - готовая инфраструктура 

Наконец, "Комитет по текущему положению", созданный руководством Еврейского агентства в преддверии создания государства, детально рассмотрел вопрос. Помимо перечисленных выше мест, были приняты во внимание еще два бывших британских военных лагеря, обладавших уже готовой инфраструктурой: одно к югу от Нетании, другое - на месте бывшей немецкой колонии Сарона, возле Тель-Авива. Близость к Тель-Авиву в итоге победила. Вскоре в Сароне были возведены первые правительственные здания. Это хорошо известная теперь Кирья, где сейчас расположены учреждения министерства обороны. 

Однако, правительство пробыло там совсем недолго. В ходе Войны за Независимость, еврейскому государству удалось освободить западную часть Иерусалима и уже в конце 1949 года, под мощным давлением Бен Гуриона, по решению правительства и Кнессета, столица была перенесена в Иерусалим. Мир был в бешенстве. Да и в самом Израиле, нашлись те, кто (как обычно) считали, что "время еще не пришло", и следует "быть умным, а не правым". Но Бен Гурион настоял на своем. А спустя 19 лет в ходе Шестидневной войны, Израиль вернул себе и восточную часть города, объединив навсегда вечную столицу еврейского народа и Страны Израиля.