За отсутствие общественного интереса.

Через полтора года малоуспешной абсорбции, стало быть, в 1993 затертом году, отправился я в отпуск. Эта картинка буквально врезалась в память: помпезное здание Днепропетровского вокзала в стиле "Сталинский ампир", широкая лестница в храм железного наркома и серый поток толпящегося народа, раздваивающийся влево и вправо. А все потому, что у центрального входа стоял ментовский наряд. Два жлоба с дубинками и огромная овчарка без намордника и поводка у ног кинолога. Морды у всех четверых настолько зверские, что ни один пассажир не рискнул пойти прямо. Я себя буквально заставил пройти мимо этих мусоров, несмотря на погоду, покрылся холодным потом, и поймал себя на том, что сжимаю в кармане израильский паспорт. Выросший в рабочем городе, я знал о доблестной советской милиции буквально все. Отведал их любимое блюдо - почки по-милицейски, видел садистов, подонков, взяточников, словом, отнюдь не добрых киношных Анискиных. Дыру нехватки рядового состава успешно затыкали выходцами из кавказских и среднеазиатских республик. В своих аулах и кишлаках за право носить шинель мышиного цвета им приходилось платить, а тут через пару лет можно было вернуться "цветным" на родину.

Простите меня за далекие параллели, но и в израильскую полицию очередь из выпускников престижной тель-авивской гимназии "Герцлия" не стоит. Сами понимаете, на эту работу найти достойных желающих трудно. Трудно не только в Израиле, но и во всем мире. И везде полицию обвиняют в расизме, антисемитизме, предвзятом отношении к целым этническим группам.

С дивана законопослушным гражданам все видится в уютных приглушенных тонах. Как обыватель, я с полицией сталкивался редко. Кроме штрафов за парковку и перехода на красный свет (задумался) на личном уровне контактов с правоохранительными органами, по счастью, не было. Но то, что в силу профессии рассказывают знакомые адвокаты, пострадавшие, в особенности несчастные родители русскоязычных подростков, ужасает.

Когда это началось? Не сразу, в конце 80-х - начале 90-х алию встречали восторженно. Общий фон менялся постепенно, по мере того как "русские" начали конкурировать с коренными уроженцами на самых простых рабочих местах, селиться в недорогих кварталах, толкаться локтями там, где не огораживаются стоянкой со шлагбаумом и солидными расходами за лифт и оранжерею в подъезде. На этой ненависти к русским поймали тремп левые и правые политики, телевидение и пресса. Это не общие слова, одно время во все редакции русскоязычных газет зачастили ивритские телеканалы - русскую мафию днем с софитами искали. Антирусскими статьями, вышедшими в газетах, можно сезон топить отдельную теплостанцию. На этих сюжетах, широко обсуждаемых в семьях, уже выросло полтора поколения израильтян, в том числе и полицейских.

Чем люди примитивней, тем болезненней они относятся к чужому языку. И не надо мне рассказывать, что это естественная реакция общества. Почему-то английский, французский и арабский в автобусе не вызывает такого отторжения, как русский, амхарский или тайский.

Помните, как в 2011 году компанию русскоязычных подростков в Хайфе в ултраортодоксальном квартале Геула в Рамат-Вижниц поймали хасиды, заперли в чулан и жестоко избили. Детвора 12-14 лет рискнула в футбол поиграть. Тридцать взрослых жлобов кричали на них, обзывали "русскими ворами" и били, двое мальчишек вырвались и убежали, остальным четверым повезло меньше.

А за что в Ашкелоне сосед воткнул нож Михаилу Лобову? Йосефу Амру русская музыка не понравилась. Что ж вы, русские, не слушаете музыку мизрахи?

Из-за того же русского языка в том же Ашкелоне погиб от ножа Ян Шапшович.

Совершенно страшную хронику полицейского беспредела за последние семь лет собрал и обнародовал адвокат Игорь Глидер. Он и портал IzRus буквально выбивали из МАХАШа информацию в течение полутора лет. И это лишь частичные данные, полные не сумела получить даже комиссия Кнессета по госконтролю.

Наша полиция, в особенности рядовой состав, вышла из народа, а народ у нас, мягко говоря, разный… "У павильона "пиво-воды" стоял советский постовой, он вышел родом из народу, как говорится, парень свой".

Эти простые парни-расисты нередко абсолютно бесконтрольны и до них нет дела ни офицерам МАХАШа (отдел внутренних расследований полиции), ни министерству юстиции, которому он подчиняются.

Год назад в Ришон ле-Ционе полицейские зверски избили 14-летнего мальчика. Мои коллеги с портала "Izrus co.il" занимались этим подробно, вот что пишет Александр Коган: "Инцидент произошел в августе 2014 года в одной из школ Ришон ле-Циона. Группка русскоязычных подростков собралась поздно вечером во дворе школы и, по всей видимости, проживавшие неподалеку граждане вызвали полицию. На место прибыли двое полицейских в штатском на машине без опознавательных знаков. Недолго думая они разогнали подростков с применением насилия, особо "оттянувшись" на 14-летнем юноше. Его избили, заковали в наручники и привезли в полицейский участок.

Он буквально истекал кровью, и в участке вызвали "Скорую помощь". Мальчику оказали первую помощь в больнице "Асаф ха-Рофе", а затем вернули в участок. Он провел там ночь. По мнению адвоката Вольфовича, МАХАШ "подтасовал" документы, так как, не зная о закрытии дела, семья не могла подать апелляцию, на которую, согласно закону, у нее есть 30 дней.

Психическое здоровье пострадавшего мальчика, который последний год провел в психиатрической лечебнице, продолжает ухудшаться. У него развилось психотическое расстройство, он испытывает то приступы немотивированного страха, то приступы агрессии, считая, что его собираются опять избивать. При этом, как отмечают в семье, из "Скорой помощи" поступил счет на почти 500 шекелей на имя мальчика. Речь идет об оплате "амбуланса", который вызвали дежурные в участке, куда подростка привезли истекающим кровью.

МАХАШ, - сообщает адвокат, - принял решение вообще не открывать дело "за отсутствием общественного интереса".

Когда эфиопская община выходит на улицы и угрожает разгромить пол-Тель-Авива, мгновенно возникает пресловутый общественный интерес, и даже сам премьер-министр спешит извиниться за полицию.

Наши по таким "единичным случаям" на улицу выходят крайне неохотно. И всегда находятся оппоненты-резонеры, которые возразят: "А зачем они мешали соседям, громко говорили по-русски". А где вы в Израиле видели тихих подростков? Вот когда, голуба, отметелят твоего ребенка, твою кровиночку, доведут его до психического расстройства, я на тебя посмотрю.

Мой коллега с радио РЭКА Цви Зильбер в прямом эфире беседовал с адвокатом Эдуардом Вольфовичем. Выяснил, что полицейские были в гражданском, не представились и в грубой форме потребовали убраться со двора. Реакция подростков была вполне ожидаема, значит, можно мальчишку избить до бесчувствия. Зильбер еще успел поговорить с рядом известных русскоязычных адвокатов. Больше всего их возмущает формулировка "за отсутствием общественного интереса". Значит, факт зверского избиения имел место, а дальше налицо лакуна, намеренно созданная в законе. И расследование, подтверждает адвокат Вольфович, МАХАШ вел… пока не принял решение о закрытии дела.

Вот именно об "общественном интересе" шла речь на недавней встрече общественной комиссии, занимающейся болезненной проблемой применения чрезмерной силы и предвзятого отношения израильской полиции к репатриантам, с министром юстиции Айелет Шакед. Комиссия создана по инициативе НДИ, но ее члены, кроме депутата Кнессета 17 и 19 созывов Леонида Литинецкого, никакого отношения к партийным структурам не имеют и готовы сотрудничать со всеми, кто готов прекратить этот многолетний полицейский беспредел. Это адвокат Игорь Глидер, занимающийся защитой граждан, пострадавших от произвола и немотивированного насилия со стороны полицейских, социолог д-р Элина Бардач-Ялов, известная своими исследованиями, которые ведутся в институте "Русский Израиль", и упомянутый мной журналист Алекс Коган.

Это не первая встреча с сильными мира сего. Когда пару месяцев назад люди в штатском проломили в машине голову девочке-инвалиду в Ашкелоне, комиссия встречалась с министром внутренней безопасности Гиладом Эрданом и представителями высшего звена полиции. В этой "консерватории" - израильской полиции давно пора многое менять, как и в МАХАШ, который напрямую подчиняется министерству юстиции, но и там давно не "наблюдается общественного интереса"

Министру юстиции Айелет Шакед было представлены на встрече многочисленные документы, свидетельства о преднамеренном замалчивании вопиющих фактов, обвиняющих полицейских в немотивированном насилии и произволе. У Игоря Глидера конкретные дела, подтверждающие безнаказанность полицейских и преднамеренное замалчивание дел по обвинению полиции. У Александра Когана - многочисленные обращения обиженных репатриантов. Д-р Алина Бардач-Ялова рассказала министру юстиции о данных опросов общественного мнения, проведённых институтом "Русский Израиль". В последние годы наблюдается катастрофическое снижение доверия репатриантов к полиции.

Мне почему-то кажется, что нынешний министр юстиции Айлед Шакед отличается от своей предшественницы Ципи Ливни. Та рассматривала этот пост как табуретку для продвижения мирного процесса.

Комиссия надеется, что будет создан прямой канал связи для передачи экстренной информации в случаях нарушений со стороны полиции по отношению к репатриантам. Айелет Шакед, понятно, заверила, что займется решением проблемы и возьмет их под свой контроль. А наше дело проверить, так что - добро пожаловаться.

Фанфар в финале статьи не будет. Сразу после сообщения о встрече пошли отзывы, выясняющие, на кого эта комиссия работает. На тебя, дорогой читатель, твоих детей и внуков. - У победы много отцов, - грустно пошутил мой коллега Саша Коган. Пока отцы не в состоянии общество решением этой вопиющей проблемы оплодотворить.

Есть в Ришон ле-Ционе движение "Ришоним", и я беседовал с ее активистом Максимом Бабицким, который очень много сделал, чтобы обнародовать кошмарную историю зверского избиения 14-летнего мальчика. Он не политик, не журналист, а бизнесмен, занимающийся общественной деятельностью в свое свободное время. - Мы, - сказал Максим, проверяем возможность выхода народа на демонстрацию протеста, но не хотим, чтобы это было холостым выстрелом, как недавно в Ашкелоне, когда на улицу вышло 80 человек.

Максим ближе по возрасту к тому полуторному поколению, на которое я возлагаю большие надежды. Мое - инертное, аморфное, не способное встать с дивана и занимающееся пустым резонерством в интернете. Чтобы выдавить из него раба, сорока лет в пустыне мало, советская власть загибалась значительно дольше.