Признаю, что в определенные моменты я испытываю сложные чувства в отношении ультраортодоксального сектора, к которому сама принадлежу. Это связано с различными аспектами жизни: политизацией раввинских судов, неупоминанием женских имен в ультраортодоксальной прессе, камнями, брошенными в офицера ЦАХАЛа, и еще рядом печальных явлений, которые подвергаются критике.

Иногда мне сложно понять линию, проводимую ультраортодоксальным сектором. Ведь если бы харедим были более щедрыми, проявляли большую готовность понять и принять ближнего, пойти на компромисс – там, где это возможно, – это помогло бы им привить любовь к еврейской традиции представителям других групп населения страны.

Сложные чувства я испытываю и тогда, когда внимательно вглядываюсь в то, что происходит внутри ультраортодоксального общества: отсев молодежи, которая не находит себя в жесткой системе образования; целые семьи, живущие в нищете; конфликты между разными течениями.

Многие спрашивают меня, что именно я люблю в обществе, к которому принадлежу? Почему я решила воспитывать детей в рамках этого общества. Я могу рассказать о прекрасном образовании, которое мои дети не получат ни в каком ином месте, я могу напомнить об уважении к семье, присущем нашему обществу, могу упомянуть об особой атмосфере взаимопомощи и поддержки. При этом мне самой трудно понять, почему ультраортодоксальный иудаизм со всем прекрасным, что есть в нем, со всей его верой и преданностью Всевышнему, прячется от внешнего мира за высокой стеной? Почему нужно скрывать все то прекрасное, что есть в нем. Я не нахожу ответа на эти вопросы.

Мне кажется, что ультраортодоксальный сектор можно сравнить со сладким малиновым сиропом высокой концентрации, имеющим однозначный вкус – сильный и абсолютный. Даже после того, как этот сироп смешивают с напитками, употребляемыми в других группах еврейского населения Израиля – религиозной и секулярной, – даже при том, что харедим задают тон во всем, что касается вопросов религии и государства, раввината и статуса-кво, питье это религиозным и светским израильтянам кажется чрезмерно приторным. Многие не хотят пить из этого источника, предпочитая испытывать жажду. Они отдаляются от веры и ведут светский образ жизни. Я, разумеется, не осуждаю этих людей, но с грустью размышляю о том, не несем ли мы, харедим, ответственность за сложившееся положение.

С этими вопросами я отправилась в США. Там я обнаружила, что еврейство не вращается исключительно между тремя израильскими полюсами: харедим, религиозные и светские. Я познакомилась с людьми, которые не считаются евреями по Галахе, поскольку имеют лишь еврейского отца. Но их сердца принадлежат еврейству, они любят традицию. Я участвовала в дискуссиях, в ходе которых обсуждался вопрос, что такое еврейство – культура, цивилизация или одна лишь генетика. И достаточно ли чувствовать себя евреем, чтобы принадлежать к еврейскому миру.

Для меня, жительницы квартала Меа Шеарим, иудаизм – это прекрасная вера, но все-таки, прежде всего, Галаха. Иудаизм состоит из «можно, нельзя и нужно». Это система понятных законов и действий. Еврейство, с которым я познакомилась в США, для меня выглядит чем-то фантастическим, далеким от реальности. Настолько оно отличается от израильской еврейской ортодоксии. Это иное еврейство, далекое, которое неожиданным образом оказывает влияние на мой сектор.

Именно в США я поняла, в чем состоит наша миссия. Мы опасаемся изменений, с огромным подозрением относимся к любому новшеству, придаем высший смысл сохранению традиции дедов и прадедов. Мы ошибаемся и, наверное, могли бы проявить большую готовность принять и понять своих братьев и сестер. Но у нас есть важная миссия, которой мы подчинены.

Возможно, в израильской реальности мы выглядим упрямыми и непримиримыми. Но когда видишь, что происходит в еврейском мире за пределами Израиля – там, где евреи ассимилируются, ищут новую идентичность, - понимаешь, что наше присутствие крайне необходимо. Наш вечный народ не может сохранять себя лишь на основе отношения к небольшому государству на Ближнем Востоке и истончающейся памяти о Холокосте. Именно иудаизм является основной сохранения еврейского народа. Это наш единственный общий знаменатель.

Миссия харедим заключается в том, чтобы быть самой еврейской частью народа. Чтобы и тогда, когда наш народ увлечен западной культурой, идеями либерализма и индивидуализма, не иссякал вечный источник еврейской веры и традиции.

Для государства Израиль мы маленькая община с большим количеством внутренних проблем, с ужасным имиджем, с неспособностью к самостоятельному экономическому существованию. Но в иерархии ценностей еврейского народа мы занимаем важное место. Мы - хранители веры.

Рахели Айбенбойм, NRG