В просвещенном штате Массачусетс (где, кстати, учился наш уважаемый премьер) суд приговорил террориста Царнаева к смертной казни. Ни один из наших гуманистов, так пекущихся о том, чтобы ни с одного шахида не упал ни один волос, не пискнул в защиту Царнаева.

Либеральная европейская общественность промолчала, политики во всем мире, за исключением Рамзана Кадырова, засунули языки себе куда поглубже и, думается, все читающие эти строки согласятся с моим вердиктом: собаке – собачья смерть.

Представляю себе недоумение жителей Большого Бостона, спроси их о том, согласен ли с приговором Барак Хуссейн Обама.

- А ему какое дело до законодательства нашего штата? – наверняка скажут они, и будут правы.

Вынесению смертного приговора предшествовал суд присяжных, признавший Царнаева виновным. Была отчаянная полемика в прессе, и поначалу 48%, а впоследствии 58% населения пригородов Бостона, согласно опросам, высказались за смертный приговор.

Эта история прямо противоположна нашей, когда 15 июля, на пленарном заседании Кнессета, в ходе голосования большинство парламентариев отказались поддержать законопроект о введении смертной казни для террористов.

Смертная казнь у нас де-юре существует, но на практике она применялась лишь дважды за всю историю страны. В последний раз — в 1962 году, когда приговорили Адольфа Эйхмана.

Инициатором и разработчиком законопроекта является депутат от партии "Наш дом Израиль" Шарон Галь. Он предложил, чтобы для вынесения смертного приговора в отношении осужденного за террористическую деятельность было достаточно большинства голосов судей, тогда как в данное время для этого требуется единогласное решение судейской коллегии.

Законопроект Галя предполагает изменение формулировки старого закона, требующего единогласного решения по приговорам к высшей мере наказания в военных трибуналах. Галь пошел дальше, предложив дать такие полномочия всем окружным судам. Важно подчеркнуть, что действие данного закона должно распространяться также на территорию Иудеи и Самарии.

Не ловите меня, а тем паче Галя, на популизме. Он не предлагает установить электрические стулья в мировых судах или в каждом подъезде многоквартирного дома. Наши окружные суды сопоставимы с судами штатов, только "штатов" этих у нас значительно меньше, всего шесть. Предложение выносить смертный приговор простым большинством, если подумать, тоже логично. Представьте себе, что один из судей - израильский араб, и независимо от того, что он думает на самом деле, этнические и общинные связи, мнение среды никогда не позволят ему отправить кровавую сволочь на встречу с 72 гуриями.

Кстати, пока бурно обсуждался законопроект Галя, выяснилось, что у нас три четверти населения выступают за смертную казнь для террористов.

Вопрос эффективности высшей меры наказания чрезвычайно тонкий и полемичный. Когда мне в редакцию звонят гневные читатели и по поводу каждого камнеметателя говорят в сердцах: - Я бы этого подонка своими руками к стенке поставил, - отвечаю:

- Так в чем же дело, у вас есть 10 шекелей? Езжайте на территории, куда-нибудь в район Кфар Тапуах, и сойдите на остановку раньше. И сразу посреди арабской деревни приступайте…

Меня в лучшем случае записывают в МЕРЕЦ, в худшем - называют левой сволочью и вешают трубку.

Будучи сторонником смертной казни для террористов-убийц, я спокойно выслушиваю альтернативную точку зрения, и среди моих собеседников таковые имеются. Во всем мире по этому вопросу идет отчаянная полемика, ломают копья и приводят аргументы "за" и "против" юристы, политики, писатели и общественные деятели. Применительно к нашим условиям я не убежден, что угроза высшей меры способна остановить "простого шахида", затраханного и обкуренного подростка-олигофрена или «обесчещенную» палестинскую девушку, братьям которой предложили смыть позор, надев на нее пояс смертницы.

Темные как ночь над Шхемом родители шахида могут на камеру упиваться своим горем и втайне радостно подсчитывать доходы от теракта для своей многодетной семьи. Фанатиков угроза смертной казни не остановит. Но заказчики терактов, вроде Баргути, в отличие от исполнителей, имеют все основания такого закона бояться как огня. При всем соблюдении юридических процедур, апелляции и безукоризненной доказательной базе есть шанс на справедливое возмездие.

Абсолютно убежденный в своем величии Нетаниягу первый раунд борьбы за законопроект Галя проспал. Чтобы коалиция поддержала новый закон, он должен был пройти комиссию Кнессета по законодательству. И тут неожиданно выяснилось, что шесть министров из десяти выразили свою поддержку предложению Галя, – в том числе и из Ликуда: Мири Регев, Офир Акунис, Дани Данон и Зеэв Элькин, а кроме того, – Айелет Шакед и Ури Ариэль из «Еврейского дома». Завязалась отчаянная дискуссия, и оказалось, что наш министр юстиции последовательно вторую каденцию выступает за высшую меру. Более того, она защитила докторскую диссертацию на тему смертной казни и в ходе работы обнаружила, что в последний раз смертный приговор террористу выносился в Израиле в 1994 году. Да и тот затем был изменен на более мягкий и, в конце концов, террорист, приговоренный к смерти, вышел на свободу благодаря сделке по освобождению Гилада Шалита.

Шакед вспомнила арест убийцы семьи Фогель, когда поднялась волна справедливой ненависти, и политики и общество требовали его казни.

Ситуация изменилась когда проснулся Нетаниягу, ему подняли веки. Генеральный прокурор Иегуда Вайнштейн, лег костьми, чтобы доказать, как пострадает имидж Израиля. (Повезло-то как жителям Массачусетса, что нет у них такого Вайнштейна.)

Дальше премьер включил форсаж и обязал министров - членов правящей партии Ликуд голосовать на заседании комиссии по законодательству против законопроекта Галя. Начались дебаты и консультации между членами коалиции. А потом он придумал правительственную комиссию во главе с министром Яривом Левиным и представителями коалиционных фракций «для детального изучения вопроса». Комиссии у нас создаются, чтобы похоронить любое актуальное предложение. Галь назвал ее «комиссией размазывания».

Вы можете понять чувства родителей жертв террора? Рон Керман, чья дочь погибла в 2003 году в Хайфе, когда взорвали автобус 37-го маршрута, был в полном недоумении: «Если премьер так зол на Иран, то почему он не считает нужным наказывать террористов во дворе своего дома?»

У меня есть весомый аргумент в этом извечном споре вокруг смертной казни. Если бы у нас террористы отбывали свой срок до конца, сообразно тяжести содеянного, а не выходили в рамках очередной сделки, то, может быть, пожизненное заключение в ужасных условиях (а кадры из этих тюрем мы все видели) меня бы и убедило. Но убийца студента Дани Гонена, интеллигентного еврейского мальчика, был освобожден из израильской тюрьмы в рамках «сделки Шалита».

Шесть парламентариев у нас проголосовали за законопроект Галя, а 94, включая «Еврейский дом» и Ликуд, были против. Когда вместо совести вырастает некий орган, называемый коалиционной дисциплиной, неладно что-то в датском королевстве.

Если это правое правительство, тогда я левый. Так кого мы должны винить в этом решении? Барака Обаму – выпускника Гарвардского университета из Кембриджа (штат Массачусетс), или другого главу государства, закончившего Массачусетский технологический институт?

Может, хватит про Обаму, у нас своя «хромая утка», да к тому же с душком.