Счет омеров

Сегодня, 18 ияра, в еврейском мире отмечается день смерти (и одновременно день рождения) великого мудреца, автора мистической книги "Зоар" - рабби Шимона бар Йохая. Однако эта дата отмечается нами не столько во временных "координатах" обычного календаря, сколько в счете так называемых омеров.

Заповедь Торы "отсчитайте себе от второго дня празднования, от дня приношения вами омэра возношения, семь недель; полными да будут они" (Ваикра 23:15), привела к тому, что события, происходящие между Песахом и Шавуотом, можно приводить в соответствие со счетом омеров (нередко представляемых в виде каббалистической таблицы, в которой каждому дню внутри седмицы, равно как и самой седмице, присвоено имя какой-либо из семи Сфирот).

18 ияра соответствует 33-ему счету омеров - ЛаГ ба Омер, и именно так всеми и именуется.

Столь необычной датировке, и соответственно названию, день этот, впрочем, обязан в первую очередь другому упомянутому в Талмуде (Йевамот 62б) событию - прекращению мора, унесшего жизни тысяч учеников рабби Акивы.

Считается, что именно в память об их гибели народ Израиля держит траур, начинающийся сразу после Песаха и продолжающийся во многих общинах даже до самого Шавуота. По крайней мере, до ЛаГ ба-Омера евреи не устраивают свадеб, не используют музыкальных инструментов, не бреются.

В самом Талмуде такое объяснение, тем не менее, отсутствует. Впервые на связь траурного характера указанного периода с гибелью учеников равви Акивы было указано только в IХ веке равом Натронаем Гаоном, возглавлявшим йешиву в Суре.

Однако имеется и иное объяснение. Так рабби Цидкияу бен Авраам а-Рофе (ХIII век) объяснял траур, соблюдаемый еврейским народом в период между Песахом и Шавуотом, тем, что это тот самый период, в который души грешников очищаются в гееноме.

В Мишне (Эдуйот, 2:10) приводится два мнения относительно того, сколько времени могут продолжаться посмертные страдания. Рабби Акива полагал, что наказание грешных душ длится двенадцать месяцев. Однако, рабби Йоханан бен Нури считал, что оно продолжается лишь 50 дней - от праздника Песах до праздника Шавуот.

Рабби Цидкияу считал, что именно на этом учении о 50-дневном очищении грешных душ в гееноме основывается обычай соблюдать траур в период счета омеров.

Следует отметить, что это объяснение хорошо согласуется с представлением о том, что в момент исхода сыны Израилевы находились на 49-ой ступени нечистоты, еще одна - 50-я - и возврата бы не было. Между тем через 50 дней народ Израиля оказался готов получить Тору, что объясняется именно его восхождением на высшую ступень. Таким образом, период счета омеров соответствует периоду "50-ти-ступенчатого" духовного очищения, и в этом отношении вполне созвучен очистительным страданиям геенома.

Последняя дань

Мне не известно о существовании какой-либо специальной практики, восходящей к толкованию рабби Цидкияу, то есть о том, чтобы кто-либо в период счета омеров в каком-то особом порядке поминал души усопших, да еще бы выражал солидарность с их искупительными мучениями, однако такая духовная потребность, на мой взгляд, явно наличествует.

Действительно, с одной стороны никто не вызывает такого сочувствия, как человек, мучающийся в гееиноме (по словам Рамбама, легче вытерпеть 70 лет мучений Иова в этом мире, чем одно мгновение в гееноме), а с другой, в той или иной мере, мучений этих не избежать никому, как сказано: "даже если он совершенный праведник, должен пройти через гееном" (Эвен шлема" 10:15).

Сколько людей ушло из этой жизни неблагополучными и сломленными, сколько людей умирает в скуке, страхе и отчаянии, а иные даже и сами накладывают на себя руки. Какие страдания выпадают на долю этих душ, на долю тех, кто оказались неспособны вынести пытку загадочного человеческого бытия? Мы не знаем этого, но мы знаем, что соучастие очень часто облегчает страдание - определенно облегчает его в сем мире и, по-видимому, должно облегчать также и в мире Грядущем. А тот, кто верит в то, что "награда за заповеди бесконечна, а возмездие за грехи конечно", не может не сострадать заточенным в гееноме душам с надеждой на их избавление.

Однако не только грешники, не только запутавшиеся люди томятся в посмертии. Уже из одного широко-документированного векового опыта общения с приведениями становится ясно, что жертва преступления может быть захвачена в водоворот страстей и не находить себе покоя. Любая душа "взывающая к отмщению", любая невинная жертва несомненно заслуживает двойного сострадания, двойного - потому что, возможно, она не выдержала непомерную тяжесть возложенного на нее испытания. Но и ее участь не самая ужасная.

Очень жаль тех людей, которые хотели быть праведными и не справились, но особый трепет вызывают те, кто решили праведниками не быть и с задачей этой справились превосходно.

Когда слышишь о злодействах, и даже видишь их запечатленными на экране самими злодеями, то невольно охватывает трепет: неужели у этих существ не имеется никакого шанса переметнуться на сторону жизни?!

Неужели после смерти, которой мы им всем сердцем желаем, их души ждет в гееноме полное уничтожение? Неужели же встреча с Истиной ничего не изменит в однажды совершенном ими выборе? Неужели злодей будет держаться своей "правды", будет стоять за свой выбор до самой вечной смерти?

При всем желании найти отрицательный ответ на этот вопрос, он на ум не приходит. Причем не приходит не только потому, что так учит религия, пользующаяся своими конфиденциальными каналами информации, но и из общих соображений доступных даже атеисту. Так Сартр писал: "Человек существует лишь настолько, насколько он себя осуществляет. Он представляет собой не что иное как совокупность своих поступков, не что иное как собственную жизнь… Человек живет своей жизнью, он создает свой облик, а вне этого облика ничего нет… В счет идет только реальность. Мечты, ожидания и надежды позволяют определить человека лишь как обманчивый сон".

Человека невозможно переделать "извне", так как весь он - результат собственной внутренней работы, сопряженной с чрезвычайными рисками, которые никак не страхуются. Как писал Кьеркегор: "Худшая из опасностей - потеря своего Я - может пройти у нас совершенно незамеченной, как если бы ничего не случилось. Ничто не вызывает меньше шума - никакая другая потеря - ноги, состояния, женщины и тому подобного - не замечается столь мало".

Человек - изделие эксклюзивное, в конечном счете, завизированное лишь самим собой, и начиная с определенной точки совершенно неисправимое и непереубеждаемое. Поэтому "горе тем, которые говорят, зло - это добро, и добро - это зло, кто подменяет тьму светом и свет тьмою, горькое сладким, и сладкое горьким" (Ишайяу 5:2).

Итак, сознательному злодею невозможно переметнуться на сторону жизни, но мы не можем перестать ужасаться его выбору, не можем - по крайней мере, до поры - прекратить думать и о нем. А судя по тому, чему учил рабби Цидкияу, время счета омеров - самое подходящее время для такого рода размышлений.