Zahav.МненияZahav.ru

Четверг
Тель-Авив
+30+16
Иерусалим
+28+15

Мнения

А
А

Не жалейте флагов

Живем в обстановке сплошных праздников и поминальных дат. Плотно спрессованный календарь накрывает одно число за другим, то скорбим, то радуемся, то вспоминаем, то чокаемся и все это на какой-то безумной скорости: то салют, то сирена.

21.04.2015
Источник:Глобус
מערכת וואלה! צילום מסך

Читайте также

Живем в обстановке сплошных праздников и поминальных дат. Плотно спрессованный календарь накрывает одно число за другим, то скорбим, то радуемся, то вспоминаем, то чокаемся и все это на какой-то безумной скорости: то салют, то сирена.

Что я знал в прошлой жизни о Дне Независимости? В году 68-м к нам с мамой в Ялте подошла пара иностранцев, представившись венгерскими туристами. Очень осторожно и как бы невзначай (мама-то блондинка, а у мальчика явно семитские черты) они бросили пару фраз на идиш. Отношения с Израилем, напоминаю, были уже год как прерваны, поэтому сомнительные венгры явно рисковали. Встреча завершилась бесценными трофеями. А именно - придарили бело-голубой флажок на подставке, буклет израильского павильона на прошлогодней выставке в Москве и крохотный серебряный магендавид величиной с шекельную монетку на тончайшей цепочке. Израильский буклет был покруче журналов «Англия» и «Америка», добываемых мамой по особой подписке, флажок и медальон с шестиконечной звездой ценились тремя этажами выше значка «Юнион Джек» или звездно-полосатой эмблемы. Для 13-лентнего пацана это было целое состояние!

Дома по ночам на всю громкость из «ВЕФ-Спидолы» орали «Немецкая волна», радио «Свобода», «Голос Америки». Рижские умельцы переделывали 13-й диапазон на коротких волнах для «Коль Исраэль». Папа слушал по ночам вражеские голоса, подавляемые глушилками, мама дрожала. В нашей хрущевке были тончайшие стены и хлипкая дверь из прессованной тырсы.

В семидесятых самые отчаянные начали подавать документы на выезд. Многих заворачивали. Сидя в отказе, они осваивали профессии заготовителей мяса (бешеные деньги!), ночных вахтеров, сторожей, переплетчиков и пр. Приятель (а от нас до Крыма ночь поездом) устроился выдавать лежаки на ялтинском пляже. Его папу и маму выперли из «Интуриста». Еврейский Киев в одночасье исчез, Одесса обезлюдела. Самые дошлые меняли квартиры на Вильнюс и Каунас, оттуда можно было легче уехать. Впрочем, и через этот фильтр проскочили не все. В Вильнюсе до сих пор приезжим показывают квартал, где они жили.

В институте клеймили сионистских захватчиков. Помню козла-профессора на лекции по научному коммунизму. В нашей любимой 381-й аудитории было два входа – верхний и нижний. С задних скамей можно было выскользнуть покурить на широком подоконнике, а еще на этой тупой и ненужной в техническом вузе дисциплине считалось особым шиком выпить. Одна беда – бутылки скатывались вниз. Короче, козел витийствовал, со слезой поминал покойного Абдель Насера и проклинал предателя Анвара Садата, выславшего военных советских советников. Наш лектор как раз к их числу и принадлежал.

- Арабские патриоты, - говорит, - никогда не потерпят этого ренегата - пособника сионистов.

- А на когда вы это планируете? – будучи подшофе, наивно поинтересовался я.

Старый разведчик взвился и резво поскакал по рядам на поиски. Слава богу, кто-то намеренно запустил пустую бутылку, пока она катилась, с другого прохода за ней с грохотом последовала вторая. Они-то меня и спасли…

Через пару лет оказалось, что арабский народ действительно не допустит - в 1981-м Садата убили на параде.

О Дне Независимости мы в Совке знали мало, ну разве что из папиного приемника, зато 17 апреля какого семьдесят затертого года удалось отметить национальный сирийский праздник – День эвакуации. Это когда последний французский солдат покинул гостеприимную сирийскую землю. Зря смеетесь, я вел вечер интернациональной дружбы, пятеро носатых (такой ВИА) его лабали. Все было чинно, арабы и негры в шароварах и вышиванках уморительно спивали украинские песни, потом начались танцы, разбор девиц и, понятно, хорошая драка. Когда один из «эвакуированных» начал лапать еврейскую подругу барабанщика, в ход пошла стойка от микрофона. Хорошо погуляли в КПЗ: мы в одной камере, арабские братья - в другой. Перепуганный майор, дежурный по РОВД, все звонил начальству и причитал: - Товариш-ш полковник, политическое дело, тут наши жидочки арабов побили…Ой, добре дали, а шо робить?...В шею? И почки по-милицейски? Зробимо!

Намяли бока и с перерывом в полчаса из обеих камер выпустили. Нас девушки встречали как триумфаторов.

А цепочку с магендавидом, несмотря на мамины протесты, я напялил в институте. Представляете, черная водолазка, джинсы-клеш «левис», длиннющий лайковый плащ за 500 рублей, заработанный на шаражках, трехметровый голубой шарф и элитный карликовый черный пудель. Прическа, от которой стонала вся военная кафедра, - ну как в таком прикиде без магендавида?! Всесильная секретарша декана Прасковья, на самом деле добрейшее существо, шипела в приемной: - Спрячь свою бляху, придурок! Но все девчонки были мои.

Тогда же, в семидесятые, началась суровая борьба с сионизмом. Несчастные народные артисты, на которых было жалко смотреть, вроде Райкина, Блантера и Быстрицкой, изнывали на заседаниях Антисионистского комитета. Комфортно в нем чувствовал себя только писатель Цезарь Солодарь, активно печатавшийся у антисемита Софронова. Возникают областные комитеты. В каждой области был свой еврейский поэт. Писал на идиш, русском или украинском. Клеймил сионистов, рассказывал, как евреи мучаются в Ладисполе или в Израиле. На все лады в поэмах и в прозе перепевалась пьеса Аркадия Ставицкого «Улица Шалом-Алейхема, дом 40». Вариации на тему, как один брат геройски погиб, другой стал инвалидом, третий – ударником, а четвертый, сука, решил предать Родину. Где-то в развалах нашел книжонку, автора не помню, но с удовольствием цитирую при встрече Давиду Маркишу:

Под Курском, возле Огненной дуги, мой брат Давид остался без ноги…

Однако гэбухи побаивались, с мелихой дело старались не иметь, и в партию вступать брезговали. Когда по работе вызывали на ковер, орали: - Партбилет положишь на стол!

- Только не это! - притворно пугался я. - Лучше премии лишите.

Пока живут на свете дураки…

В самую перестройку ко мне нагрянули в кабинет.

- Мы из районного отделения КГБ, вы знаете, что теперь в каждом районе есть свои отделения?

Я тогда работал в автотресте, и это знание стоило мне недорого: сто литров талонами бензина А-76. Вместо задания, рации и пистолета. Счастливые гости ретировались.

В аэропорту Бен-Гурион всех мужчин приглашали на беседу в отдельный кабинет.

- Были ли контакты с органами КГБ?

- Были, - честно признался я, вспоминая визит представителей районного комитета.

Вот идиот! Через две недели меня специально вызвали в Иерусалим, правда, оплатили дорогу, и за три с лишним часа беседы ребята узнали, что последнего шпиона в Заводском районе города Запорожья поймали в 1958 году. Я признался как на духу во всем, что знал. Иерусалим понравился.

День Независимости я предпочитаю встречать в Бат-Яме. С приходом мэра Лахиани там лучший в Израиле салют. Лахиани ушли, а традиция вбухивать в это дело пол городского бюджета осталась. Сидим на огромном пентхаузе с видом на набережную, под огромным мангалом, под нами шарики, флажки, гирлянды. Чай не День эвакуации…

Комментарии, содержащие оскорбления и человеконенавистнические высказывания, будут удаляться.

Пожалуйста, обсуждайте статьи, а не их авторов.

Статьи можно также обсудить в Фейсбуке