Читайте также
- Идан Амеди не зажжет факел в День Независимости
- Антон Долин: "Я еще не выбрал Израиль центром своей жизни"
- Сара Нетаниягу: "Сколько заложников вернули - даже спасибо нам не сказали"
- С мая израильтяне смогут заказать загранпаспорт онлайн - но услуга будет доступна не всем
- Израиль по-прежнему в топ-5 "самых счастливых стран"
Фельетон
Судья был мягок и внимателен. Он был в хорошем расположении духа: полчаса назад, во время перерыва на кофе, он ущипнул молодую стажерку за крутую попку, и та в ответ только лукаво улыбнулась. Это предвещало хороший роман… А кроме того он принял во внимание, что ни один адвокат не согласился защищать сидящего на скамье подсудимых худощавого сутулого парня в кипе, страшное преступление которого взывало к небесам. Пресса успела настроить против него общественное мнение многочисленными статьями, в которых детально описывала его проступок.
Все это обязывало добросовестного судью тщательно изучить материалы дела, чтобы не упустить хоть какое-нибудь смягчающее вину обстоятельство.
На первый взгляд все было ясно, тем не менее у судьи осталось еще несколько вопросов.
- Я все еще никак не могу понять, - обратился он к подсудимому, - почему ты сделал то, что сделал в парке, когда истцы приблизились к тебе?
- Я перепугался, ваша честь, - ответил подсудимый, вставая со скамьи.
- Для этого были причины?
- Аллея была темная, парни были здоровыми, лица у них были угрожающими…
- Ты заметил в руках у кого-нибудь из них оружие?
- Я не успел ничего рассмотреть, сильно испугался. В руке одного из них что-то сверкнуло…
- Что-то сверкнуло… Но ты не можешь точно утверждать, что это был нож или лом?
- Нет, не могу.
- Тогда почему ты решил, что тебе угрожает опасность?
- Было темно, их было около десяти амбалов…
- Не могу принять. Скажем, я иду по улице, мне навстречу идут 10 высоких людей – и что, я всякий раз буду реагировать столь вызывающим образом?
- В тот вечер я чувствовал себя неважно…
- Не вижу никакой связи. Итак, ты испугался – и что сделал?
- Побежал что было сил.
- Вот видишь - следователь прав, когда пишет, что на допросе ты юлил, увиливал, не признавал очевидных фактов…
- Это то, что произошло: я испугался и убежал.
- Но согласно показаниям истцов перед тем, как бежать, ты сделал еще что-то. Что именно?
Подсудимый опустил голову и не ответил.
- Ты в страхе поднял правую руку, как бы защищаясь. Было такое? – спросил сурово судья.
Подсудимый опустил голову еще ниже и негромко произнес:
- Было.
- Не слышу. Повтори громче – процесс записывается на пленку.
- Да, я защитил голову рукой, - сказал подсудимый громче.
- Каким образом?
Подсудимый показал, как он это сделал. Судья нахмурил брови. По залу прокатился ропот. Судья застучал по столу молотком, восстанавливая тишину, и обратился к подсудимому с риторическим вопросом:
- Ты признаешь, что тем самым нанес глубокое оскорбление чувствам истцов, которые вовсе и не собирались обидеть тебя. Фактически ты как бы сказал им: "Вы – преступники, вы опасны". В то время, как ни у одного из них нет преступного прошлого.
- Но… – робко начал подсудимый, и умолк, подавленный.
- Что – но? – спросил строго судья.
- Я видел, что они – арабы…
- Ну и что? Нельзя делать выводы на основании национальности. Если бы эти парни были евреями, ты тоже повел бы себя подобным образом?
- Нет.
- В Израиле все равны. И твое поведение – это явное и неприкрытое проявление национализма, и закон предусматривает строгое наказание за это. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
- На меня повлияли последние события – резня в иерусалимской синагоге, нападения с ножами на евреев на улицах, наезды на евреев…
- Погоди, погоди. Эти события не имеют никакого отношения к твоему делу. Это – отдельный процесс, он касается только тебя и этих вот парней, от которых ты бежал. Ты слышал обвинительное заключение: Нельзя на основании того, что где-то совершаются убийства, огульно обвинять и делать вывод, что все арабы – потенциальные преступники.
- Я не обвинял огульно. Меня напугал их вид.
- Вид каждого араба пугает тебя?
- Нет. Просто на той аллее было темно, их десятеро, они огромные, приближаются ко мне...
Судья достал из папки еще один лист.
- Вот что пишет обвинитель: своими действиями ты наносишь вред дружеским взаимоотношениям между разными нациями в нашей стране. А кроме того твое скандальное поведение осудила министр юстиции. Генеральный прокурор опубликовал заявление, в котором предупредил против повторения подобных явлений. Газеты полны статей, осуждающих тебя. Ты понимаешь, насколько тяжкое преступление ты совершил?
- Я не хотел…
- Если бы ты знал, сколько раз я слышал такое оправдание от сидящих на этой скамье! Довольно. Ты признаешь свою вину или нет? Вот заключение главного юридического консультанта страны: эти арабские парни имеют право вчинить тебе гражданский иск за оскорбление их национального достоинства, и тебе придется заплатить каждому из них по 120 тысяч шекелей.
- Я не хотел никого оскорблять. Я просто испугался…
- Итак, все ясно. И вот мой вердикт: учитывая твою молодость и то, что у тебя это первая судимость, я приговариваю тебя всего к году лишения свободы в тюрьме обычного режима. Не переживай, ты будешь сидеть в одной камере с мэром Ашкелона, который пытался временно запретить арабам работать в детских садах его города, и певцом Амиром Бенаюном, который спел песню про убивающего араба.
Судья стукнул молотком по столу в знак окончания процесса и горестно покачал головой: явление начинало принимать масштабы эпидемии…