В период работы кнессета 12-го созыва меня неоднократно приглашали в качестве консультанта по вопросу о трех Основных законах, которые обсуждались в то время. Чаще всего меня приглашали те депутаты, которые поддерживали эти законы, а не те, кто выступали против их принятия. Я с большим уважением относился к тем, кто продвигал эти законодательные акты. Я ценил тот факт, что они приглашают меня в качестве юридического консультанта, зная о том, что я скептически отношусь к ряду положений обсуждаемого законодательства.

Основной закон о свободе деятельности, принятый в марте 1992 года, с формальной точки зрения был важнейшим законом государства Израиль. Он включал в себя ограничения, касающиеся изменения этого закона в будущем - подобное было бы возможно лишь в том случае, если за изменения проголосует большинство парламентариев. Он также включал в себя «ограничительный пункт». Этот пункт содержал также еще один Основной закон — О достоинстве и свободе человека.

Данный ограничительный пункт («пискат ха-хагбала») позволяет суду забраковать любой закон, если, по мнению юристов, он противоречит двум Основным законам, упомянутым выше таким образом, что «не соответствует ценностям государства Израиль», «не предназначен для достойных целей» и «наносит чрезмерный ущерб правам граждан».

Я никогда не подозревал лидеров нации в злых намерениях, но, участвуя в обсуждении, не мог не выразить своего удивления: каким образом будут определяться «ценности государства Израиль», «достойные цели» и «чрезмерность ущерба правам граждан»?

Я поделился своими сомнениями с одним из известных судей, выразив предположение, что большая часть израильских судей вряд ли одинаково понимает все эти три определения. «Что делать в том случае, если в суде будут заседать люди, чьи ценности соответствуют ценностям аятолл? - спросил я. Мой собеседник, человек, соблюдающий еврейские традиции, с уверенностью ответил: «Они (судьи) и есть аятоллы».

Еще одна туманная формулировка беспокоила меня в те дни. Она касалась гражданских прав. Вскоре выяснилось, что мое беспокойство было оправданным. В ходе обсуждения Закона о достоинстве и свободе человека было предложено включить в него пункт о «праве на равенство». По окончании бурной дискуссии было решено не затрагивать вопрос равенства, поскольку его определение является довольно туманным. Однако весьма скоро Верховный суд внес поправку о равенстве, утверждая, что подобное право является частью понятия «честь и достоинство человека».

Сама возможность отвергать законы в судебном порядке была впервые определена в известном постановлении американского суда в 1803 году. Тогдашний президент США Томас Джефферсон был потрясен этим решением и подверг судей жесточайшей критике. Несмотря на то, что решение суда было в пользу его правительства. Американцы с большой осторожностью отнеслись к этой судебной возможности.

Второй подобный случай произошел лишь пятьдесят лет спустя. В Израиле впервые суд забраковал принятый кнессетом закон в 1969 году. Но с тех пор, как были приняты Основные законы, подобная практика стала рутинной. Все законы, принимаемые кнессетом, стали «условными». Судебная власть получила статус высшего законодательного органа, фактически стоящего над парламентом.

Сложившаяся ситуация нанесла огромный урон принципу верховенства закона в Израиле. Ведь любой закон фактически является «условным» до тех пор, пока он не будет истолкован судебной инстанцией. Границы этого толкования весьма широки. Сама суть демократии оказалась вывернутой наизнанку. Законодатели несут ответственность за принимаемые ими законы, однако их полномочия в этом вопросе, как и полномочия в том, что касается исполнения этих законов, переданы в другие руки.

Тот, кто заинтересован в нормальном функционировании демократического режима должен понять: Израиль нуждается в кардинальной конституционной реформе. В демократическом государстве ответственность за происходящее несут народные избранники, депутаты парламента. Их избрание отражает «ценности государства», определяет «достойные цели». Именно они выражают волю граждан государства.

Авраам Дискин, NRG