Знакомая женщина, по-житейски мудрая, тактичная, съездила на побывку в родной волжский город. У нее большая еврейская компания, дружат с детства и на все юбилеи летают друг к другу в разные страны и континенты. Минимум последние двадцать лет они ежегодно планируют и проводят отпуск, подставляют плечо, если в том есть необходимость, словом, являют собой тот идеальный вариант закрытого еврейского сообщества, которое вызрело в советских городах еще в 60-х, 70-х годах безнадежно прошлого века.

- Понимаешь, мы всю неделю боялись говорить друг с другом на какие-то политические темы, мучительно обходили их, а они, словно топор, висели в воздухе. Не боялись 50 и 40 лет назад в школе и институте, несмотря на присутствие явных стукачей, а тут старательно сосредоточились на погоде и детях. Ты не представляешь, с каким облегчением я села в самолет.

Представляю. Буквально позавчера трепался по скайпу с московским коллегой. Милый, мягкий интеллигентный человек, главный редактор куста безобидных юмористических изданий.

- Ну как тебе наша война?!

- Да какая у тебя война в центре столицы?

- А не скажи, ты только посмотри, что они нам за Крым устроили. Обама этот чер….

В устах сильно нерусского коллеги восточной национальности окраска Обамы кажется несколько странноватой.

- Но вы же в Израиле его тоже не любите!

- Не любим, но мы его не любим по-разному.

Он уже не слышит, оседлал сбитый боинг с «заранее заготовленными трупами на борту»; впервые за много лет приятного общения я испытываю приступ тошноты.

Выручает меня сирена, такая громкая, что ее даже слышно по скайпу, в Москве слышно. Повод прервать разговор у меня вполне пристойный. Заползаю наверх, в защищенную комнату, жду перехвата «Железным куполом», по крайней мере, звуки этой войны мне однозначно понятны.

Получаю по электронной почте известие: знакомая пара из Донецка, почти сорок лет вместе, я их студенческую свадьбу помню, кого волновало, что жених наполовину украинец, а невеста на те же 50 процентов русская, - разошлись. А вторые половины у них - еврейские, переехали бы в Израиль, как мы уговаривали, жили бы долго и счастливо, и умерли бы в один день. А возможно, здесь бы разошлись, я вот сам наблюдал, как немолодые мужики, уборщики платформ и автобусов, перегрызлись до драки на рабочем месте - Центральной автобусной станции в Тель-Авиве.

У соседа, рассказывает товарищ, небольшая фирма по установке стеклопакетов из алюминиевого профиля и жалюзи. Костяк бригады - рукастые серьезные мужики-западенцы. После кошмара с «боингом» демонстративно перешли с ним на украинскую мову, разучились вдруг понимать по-русски.

- Ладно, - рассудил каблан, - в качестве языка международного общения предлагаю иврит, и в качестве альтернативы - письмо об увольнении.

Два дня помучились и вернулись к великому и могучему.

К подруге, живущей в Мюнхене, приехала в гости киевская дочь наших общих друзей. Активистка двух Майданов, 2004-го и нынешнего, абсолютно заполитизированный ребенок. С утра до вечера смотрит украинское телевидение, щеголяет в вышиванке, рассказывает про папу и бабушку, которая якобы специально приехала на Украину его рожать.

- Да знаем мы твоего папу еще до твоего рождения, и как он в теплый Киев из оренбургских степей перебрался.

Вечером подруга собирается с мужем в гости, девушка уходит переодеться и возвращается в желтой вышитой блузке и голубой юбке, в прическу вплетены жовто-блакитные ленты. На недоуменные взгляды хозяев отвечает: - А почему тирольцы гордо носят свои наряды, шляпы, баварцы - кожаные штаны?

- На работу и в гости, не на национальные праздники?

- Своей национальной одеждой нужно гордиться! - убежденно декларирует девушка.

- Лучше бы, как немцы, гордились своими мерседесами, БМВ, порше, фольсвагенами и ауди, - не выдерживает хозяйка.

Стою в аэропорту Бен-Гурион, встречаю друзей, выкатывается группа паломников, с головы до пят, на манер римской тоги, завернутых в огромные шелковые жовто-блакинтые флаги. В ином виде благодать господня не снизойдет.

По роду работы читаю украинские новости. Первое, что единодушно собираются сделать освобожденные жители многострадального Славянска, это переплавить памятник Ленину и лишить Кобзона звания почетного гражданина города. И нету других забот, как в свое время пел сам Кобзон, и будет им счастье. Вот панацея от всех бед и разрух.

Наэлектризованность израильского русскоязычного общества по украинско-российскому противостоянию вносит безумный дискомфорт в общение. В пятницу вечером мы, три пары друзей, садимся за стол, искренне радуясь его изобилию и возможности долгожданной встречи. Все много и тяжело работают, и мы долго колдуем над еженедельниками, пытаясь выкроить этот вечер. И тут посреди нейтрального разговора о грядущем отпуске и выборе маршрута хозяин дома, разговевшись на второй бутылке, возьми и ляпни:

- А Путин - красава! Как он у вас Крым отжал.

Что тут началось! И что ему сказали гость-киевлянин, его супруга из Запорожья и моя жена-одесситка… Разругались так, что три недели не разговаривали.

По четвергам мы с женой покупаем в русском магазине продукты на неделю. В отделе бакалеи она надевает очки и старательно изучает этикетки:

- Подсолнечное масло ростовское. В сторону. Гречка московская. На фиг. Каша «Пять злаков», Ставрополь. До свиданья!

Пару лет назад мы с ней встречали Новый год в Киеве. Зашли затариться в центральный супермаркет на Льва Толстого. Все овощи и фрукты, ягоды, грибы, молочное - польское либо израильское. Аналогично в Москве, будто в овощном магазине под моим домом в Рамат-Гане.

Я фанфар боюсь - какой источник ни возьми, у всех израильских фермеров эйфория по поводу увеличения поставок нашей сельхозпродукции в Россию.

- Мы Крым накормим, - говорит приятель, занимающийся этим бизнесом. Крым наш - израильский.

- А ты не боишься, что ЕС перекроет кислород? Будет как с беспилотниками.

- Будем работать через Пармезанный край (так сегодня в России называют Белоруссию).

А пока счастливая коллега-редактор из Хельсинки прислала картинку с ценниками из отдела сыров финского супермаркета: меньше евро за килограмм. Спасибо Путину.