«Недавно я спросил у друзей: «Главное русское искусство». И первые несколько человек ответили быстро: «Балет! Литература! Кино и цирк! Питие! Плакать!» Или – просто матом». (Лев Пирогов)

Попадается иной раз статья, вроде бы ничего особенного, но никак не выходит из головы. Торчит, мешает и беспокоит, как заноза в мозгу, и не просто напоминает о себе - требует какой-то реакции.

Так случилось со статьей Льва Пирогова «Главное русское искусство».

Конечно, автор имеет в виду не «искусство» в традиционном понимании, а метафорическое толкование. «Искусство», по мнению автора, нечто среднее между менталитетом, особенностями характера и умением жить. Короче, национальное искусство. По Пирогову четко сформулировать французское или немецкое «искусство» легко, зато, ох как трудно, сыскать главное искусство русского человека.

Но Пирогову удается найти ключик к решению.

Отдавая должное остроумию писателя, сумевшего зафиксировать характерные черты и черточки русского менталитета, мы все же усомнимся, что отыскал он основную главную черту, отличающего русского от других. Хотя отдельные определения, найденные им, и отлиты в четкую формулу: «Между тем, главное-то русское искусство – терпение».

Но одно дело толковать о русском характере отвлеченно, растекаясь мыслью по прихотливому древу ассоциаций; совсем другое – разглядеть живую связь русского характера с последними событиями. Одно дело – прославлять русский оригинал, сравнивая его с убогой заграничной копией. Другое – привязать русский характер к острому современному моменту. Например, понять, как относится русский к событиям в Украине вообще и в Крыму в частности.

Если прислушаешься к думке русского человека по поводу событий на Майдане и последовавших ответных шагов России, то поймешь: ничего из того, что написано Пироговым или точнее приписано русскому на самом деле не является ни самым главным, ни поистине важным. Ни великая русская литература, тем более балет; ни умение фильтровать улыбки, а уж тем более искусство любить, ждать и терпеть; ни даже столь замечательная черта – верить, будто отдохнет русский только в другой жизни. Вовсе не эти черты являются определяющими в характере истинного русака.

«Эти ничего не могут сами, но блистательно овладели главным русским искусством – презирать». (Дмитрий Быков)

Только в исторический судьбоносный момент выявляется наиважнейшее русское искусство. Тогда русский вытягивается по стойке «смирно», вливаясь душой и телом в единый строй, подтягивает живот, выпячивает грудь и поворачивает голову вправо, чтобы увидеть грудь четвертого и не выделяться из строя. Рявкает: «слушаюсь», тем самым выказывая свое любимое искусство: быть как все. И не просто стоять в одном строю, но и быть готовым по приказу сверху сложить свою голову. И посчитать это за великую честь.

Стоило президенту, как будто подрастерявшему в последнее время рейтинги, стоило Путину В. В. пригрозить мятежной Украине и сделать решительные заявления по поводу Крыма, как невиданное единение охватило все слои общества, а рейтинг резво скакнул вверх.

Мало того, что Совет Федерации единогласно проголосовал за применение силы и военное вмешательство. Мало того, что все партии, входящие в Государственную Думу, приняли на ура делегацию Крыма, а военные продемонстрировали свою боеготовность и провели широкомасштабные учения. Мало того, что официальные и неофициальные СМИ с восторгом восприняли инициативы сверху, а влиятельные деятели культуры угодливо подписали верноподданное письмо. Мало этого – вся необъятная Россия вдруг изменила свое мнение о братском украинском народе.

Тут-то и проявилось совсем другое русское искусство, отмеченное тем же Пироговым, как не самое главное: «Жена считает, что главное русское искусство - не улыбаться всем подряд, а только тем, с кем установился душевный контакт».

Короче: фильтруй улыбку. Важному и ответственному иностранцу покажи сначала ее белозубую красоту, но одновременно, чтобы не забывался – держи наготове большую дулю и сжатый кулак. Повернувшись же к зависимым народам, восставшей Украине или независимой Грузии, не стоит расточать им глупые улыбки и показывать доброжелательные русские искусства.

Лучше сразу смени их на нетерпимость, патриотический кураж и широкий великодержавный жест, указующий младшим братьям свое место и направляющий их в нужную сторону. Эдакая снисходительная улыбка к малому дитяти (украинцу), который вздумал поступать по-своему.

«Главные черты характера еврея – чувство собственного достоинства и всякое отсутствие робости и стеснительности».

Это только Пирогову кажется, будто другим народам легко и просто определить главное свое искусство. Не менее сложно определить главное искусство как для евреев в галуте, так и для израильтян на своей земле.

В обычных условиях главное искусство еврея заключается в столь противоречивых и парадоксальных сочетаниях, в таких несовместимых и странных качествах характера, что невозможно никак соотнести их с одним и тем же человеком. Как может искусство компромисса и способность приспосабливаться к разным народам, сочетаться с отсутствием какого-либо желания прислушиваться к чужому мнению. Как привычка оставаться самим собой неизъяснимым образом уживается у еврея с маниакальным желанием до конца и бесследно раствориться в чужом народе. При самом, добавим, активном противодействии аборигенов, не желающих такого растворения.

Что интересно: мнение евреев о самих себе ни в одном пункте не совпадает с мнением русского. Вот как определяет интернет-энциклопедия «Традиция» главную характерную черту евреев: «Национальный характер евреев характеризуется самоуверенностью, наглостью (хуцпа) и резким противопоставлением своего народа другим…».

Хотя если вдуматься, самая большая «хуцпа», то есть безграничная наглость, переходящая в откровенную издевку, состоит в том, чтобы после погромов, издевательств, антисемитских нападок, «пятой графы», мелочной травли и пошлых анекдотов о евреях приписывать сверхнаглость не себе, а своей жертве, «козлу отпущения», над которым много лет от души насмехался.

«Многие евреи-ашкенази (в силу самых разных факторов - воспитания, образования, давления окружающей среды и т.д.) давно и глубоко заражены революционным духом». (раввин Зельман)

Но вернемся, однако, к политическому моменту, к событиям на Украине, когда евреям следовало принять срочное решение. Когда такой момент наступил, самое главное еврейское искусство стало очевидным.

Разве кто-то мог усомниться в том, что украинские евреи безоговорочно примут и поддержат мятежный Майдан? Бросьте камень в того негодяя, кто с самого начала сомневался в поведении евреев, в том, чью сторону они возьмут. Плюньте на того, кто подумать бы посмел, будто евреи могут поступиться своими принципами. Несмотря даже на открыто антисемитские настроения, фашистские группировки типа «Правого уклона», несмотря на экстремистские лозунги и воспеваемых бунтовщиками «героев-антисемитов».

Нет, не предали, не отступили от своих железных правил. Потому как главным искусством еврея в роковые минуты истории является акт перевоплощения. Как будто так надоела им шкура еврея, что он с радостью готов напялить на себя любую маску, тем более маску революционера. И чем неожиданней и революционнее будет национальное движение, чем страшнее будет разрыв с прошлым – тем с большей радостью евреи переметнутся на другую сторону.

Стоило появиться первым баррикадам на Майдане, лишь только полетели первые бутылки с зажигательной смесью – можно было не сомневаться, что среди бойцов затесались отчаянные еврейские головы.

О том же и пишет раввин Зельман: «Неважно, кто кого свергает; неважно, почему возмущенно вопят "Долой!" - наши люди с просветленными лицами, готовые к мученичеству во имя свободы - тут как тут».