1-2 Тишрея народ Израиля встречает Рош ха-Шана, один из важнейших еврейских праздников. Для еврея Рош ха-Шана это не только и не столько начало нового календарного года (мы вступаем ныне в год תשס''ד (5774) по еврейскому летоисчислению), сколько День Суда. "Четыре раза выносится приговор мирозданию: в Песах решается судьба урожая на полях, в Ацерет решается судьба плодов на фруктовых деревьях, в Рош ха-Шана все пришедшие в мир проходят перед Тобой строем, как сказано: "Создающий сердца всех их, понимающий все дела их" (Тхилим, 33:15)", в Праздник (Суккот) решается судьба дождей" (Мишна, Рош ха-Шана, 1:2). И хотя самым популярным зрительным образом Рош ха-Шана в еврейской традиции стал, пожалуй, шофар, который мы встречаем в рисунках на стенах синагог вот уже две тысячи лет, наиболее ярким и значимым символом этого дня следует, все же, признать три раскрытые Книги. Масехет Рош ха-Шана приводит, одну за другой, две сходные, но далеко не тождественные агады об этих книгах. Более известная из них звучит так: "Сказал рав Круспедай со слов рава Йоханана: "Три книги открываются на Рош ха-Шана: одна – книга законченных злодеев, вторая – книга совершенных праведников, и третья – книга обычных людей. Совершенным праведникам немедленно даруется жизнь, законченные злодеи немедленно приговариваются к смерти, а обычным людям дается время от Рош ха-Шана до Йом Кипура: заслужат – будет им дарована жизнь, не заслужат – будут приговорены к смерти" (Рош ха-Шана. 16В).

Но тут же есть и другая агада: "Учили:

Дом Шамая говорит: В день суда люди делятся на три группы: одна – совершенные праведники, вторая – законченные злодеи и третья – обычные люди. Праведникам немедленно даруется вечная жизнь. Злодеи немедленно отправляются в геенну, ибо сказано: "И пробудятся многие из спящих в прахе земном: одни – для вечной жизни, а другие – на поругание и вечный позор" (Дан. 12:2). А обычные люди спускаются в геенну, вопиют, а затем подымаются, как сказано: "И введу третьих в огонь, и очищу их, как очищают серебро, и испытаю их, как испытывают золото. Призовут они Имя Мое, и Я отвечу им" (Захария, XIII,9). И о них сказала Хана: "Господь умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и поднимает" (I Шм. II, 6).

Дом Хиллеля говорит [об обычных людях] "Великий в милости" (Шемот, 34: 6) склоняется к милости. И о них сказал Давид: "Счастлив я, когда слышит Господь голос мой, просьбу мою" (Тхилим, 66:1). И о них же сказал Давид весь этот псалом: "скудны заслуги мои, но Он спас меня" (Тхилим, 66: 6)". (там же).

Итак, внешнее сходство двух агадот налицо: перед нами категории людей, судьбу которых Высший Судия решает в соответствии с их деяниями. Но куда значительнее содержательное отличие. В агаде рава. Йоханана процедура суда происходит ежегодно, а суть приговора состоит либо в смерти, которая настигнет злодея в течение ближайшего года, либо в еще одном годе спокойной (по духу, если не по буквальному смыслу агады) жизни. Вопрос о том, что же будет потом, вообще не возникает. Умирая, человек "сводит счеты с жизнью" в самом полном и буквальном смысле слова. Агада предупреждает нас о колоссальном значении Рош ха-Шана в жизни каждого человека (по буквальному смыслу – не только еврея), но оставляет за скобками вопрос, а можно ли так уверенно причислять к лику праведников тех, кто благополучно проживает год за годом, умножая свои земные дни.

Вторая агада отходит от вопроса о точном времени суда, но акцентирует его абсолютную неизбежность. Суть приговора состоит вовсе не в самом факте физической смерти, которая воспринимается вполне стоически как абсолютно неизбежный и нейтральный момент на жизненном пути любого человека, – напротив, именно смерть открывает возможность для Высшего Суда. Только в посмертии человек может получить полной мерой и награду за добродетель, и кару за злодеяния. И школа Хилеля, и школа Шамая в данном случае согласны, похоже, что отследить в нашей земной жизни такого рода закономерности довольно не легко. Теологически вторая агада, разумеется, намного глубже и, можно сказать жизненнее (хотя речь то идет именно о смерти). Но зато в ней исчезает трагическая напряженность ежегодного ожидания Дня Суда.

Так выглядят обе агады, если их читать по отдельности. Но совершенно не случайно редактор масехета Рош ха-Шана поместил их рядом! С этого момента каждая из них составляет многозначительный и многозначный ценностно-смысловой ряд для правильного понимания своей "визави". Читая первую агаду, мы постоянно помним, что даже если явный и несомненный злодей, встреченный нами на жизненном пути, благополучно минует один Рош ха-Шана за другим, это вовсе не означает, что он, каким-то образом, избегает Высшего Суда. Этот особый, взаимообогащающий контекстуальный ряд стал исходной точкой для тонких теологических построений крупнейшего еврейского мыслителя и мистика ХIII в. РАМБАНА. В своей книге "Шаар ха-гмуль" он демонстрирует удивительное сочетание схоластического и даже формалистического пилпуля, столь характерного для талмудических дискуссий того времени, и глубочайших мистических озарений.

Одним из примеров такого неожиданного и редкого в истории еврейской мысли синтеза стало его рассуждение о трех книгах. На самом деле, по мысли РАМБАНА, человек может полной мерой получить причитающуюся ему кару или награду только в посмертии, где законы воздаяния действуют в своей явной и безупречной категоричности. Но именно эта категоричность воздаяния обуславливает его тотальную дихотомию: либо абсолютное (синоним – "неземное") блаженство, либо столь же абсолютные мучения. Но ведь даже самые отъявленные злодеи время от времени совершают добрые дела, а самые великие праведники иногда оступаются. И вот, то немногое доброе, что совершил злодей, учитывается при продлении его жизни еще на год. Соответственно, праведник полной мерой получит за свои проступки в наступающем году. По мнению РАМБАНА, вовсе не обязательно он умрет. Понятие "книга смерти" он трактует расширительно. Наказанием в "мире сиим" могут стать любые знакомые нам несчастья: болезнь, неволя, бедность. Но в том и другом случае в пределах своей земной жизни человек полностью получает "сдачу" (добром или злом) за те действия, которые были как бы отступлением от магистральной линии его жизненного пути – пути злодея или пути праведника. Поэтому, представ пред Последним и Главным Судом, он вполне может оцениваться как "беспримесный" злодей или "беспримесный" праведник, и, соответственно, ожидает его одна из двух жестко детерминированных альтернатив.

Но и вторая агада в соседстве с первой заиграла новыми красками. Хотя Последний и Главный Суд состоится только после нашей смерти, мы должны вспоминать о нем в Рош ха-Шана. Этот день наполняется новым смыслом, он становится как бы провозвестником, преддверием и предчувствием Последнего Суда, точно так же, как Шаббат в еврейской традиции воспринимается провозвестником и предчувствием Мира Грядущего. Книга жизни, которая раскрывается в этот день – это именно книга "жизни вечной". И потому еврейская молитва в эти дни буквально пронизана размышлениями и переживаниями Суда, точнее – ощущением себя пред очами Всеведущего и Неподкупного Судьи. Наиболее ярко эта идея выражена в одной из самых известных молитв Рош ха-Шана – У нетаней токеф. "Истино, что Ты Судья и Обвинитель, от века Всезнающий, и пишешь и запечатываешь и считаешь и исчисляешь, и вспоминаешь все забыто, и открываешь Книгу Памяти, и она провозглашает, ибо каждый человек расписался в ней [своими делами].

И вострубит Великий Шофар. И голос звенящей тишины будет слышен. И ангелы засуетятся, охваченные дрожью и трепетом, и скажут: вот День Суда! День Суда над Воинством Небесным, ибо не удостоятся они в глазах твоих на суде. И все пришедшие в этот мир пройдут пред Тобою, как стадо. Как пастух. Проверяющий свое стадо, проводит его под своим посохом, так и Ты проведешь, и сосчитаешь, и исчислишь души всякую душу живую, и решишь судьбу всякой твари, и запишешь Твой приговор.

И в Рош ха-Шана они будут записаны, и в Йом Кипур – запечатаны.

Сколько покинут этот мир и сколько будут сотворены, кому жить и кому умереть, кому – в свой срок, и кому – не в свой срок, кому в воде и кому – в огне, кому – от меча и кому – от дикого зверя, кому – от голода и кому – от жажды, кому – от землетрясения и кому – от эпидемии, кто будет задушен, а кто – побит камнями, кому сидеть на месте, а кому – странствовать, кому жить в мире, а кому – в беспокойстве, кто обеднеет и кто разбогатеет, кто будет унижен а кто – вознесен".

О чем это? Разумеется о том, что в этот день решается судьба каждого человека на ближайший год. Но сквозь этот, "передний план", достаточно явно проглядывает и более глубокая, метаисторическая перспектива. Грозный звук Великого Шофара, суетящиеся ангелы, Воинство Небесное, призванное к ответу – это несомненные атрибуты Великого Последнего Суда. Все это очень похоже на его описание у Даниэля: "и сидел старец в годах, одежда его бела. Как снег, а волосы на голове его – как чистая шерсть, престол его – искры огненные, колеса – пылающий огонь. Огненная река вытекает и протекает перед ним, тысячи тысяч служат ему, и десятки тысяч десятков тысяч стоят перед ним, суд сел и книги открылись" (Даниэль, 7:9-10).

В течение Десяти Дней Покаяния, начиная с 1 Тишрея (Рош ха-Шана) и кончая 10 Тишрея (Йом Кипур) в нашей главной молитве Амида появляются четыре особые вставки. Во всех них мы просим Бога, которого именуем и Царем, и Милосердным Отцом, записать нас в книгу жизни и\или вспомнить нас "для жизни". В одном случае слова "записать" и "вспомнить" идут в строку, как явные синонимы.

Эта синонимичность становится понятной, если вспомнить об особой структуре молитвы Мусаф в Рош ха-Шана. Как известно, главная еврейская молитва Амида может состоять либо из 19-ти, либо из 7-ми благословений. Первые три и последние три благословения остаются почти неизменными во все дни года. В будние дни между ними вставляются еще 13 благословений, так или иначе выражающие наши просьбы Всевышнему, а в Шаббат и в праздники – одно-единственное, посвященное святости этого особого дня. Единственная молитва Амида, в которой не 19 и не 7, а 9 благословений, это Мусаф на Рош ха-Шана. Центральные три благословения называются Малхуйот, Зихронот и Шофарот. Очевидно, что текст Малхуйот выражает центральную идею Рош ха-Шана – Царственность Бога, текст Шофарот связан с заповедью трубления в шофар. Центральная идея Зихронот, так же выраженная названием благословения, это идея всеведения и всезнания Бога, от Которого ничто не сокрыто, Который помнит все деяния своих творений от Начала Дней. Однако это же благословение, несомненно, выражает и идею суда. Часть молитвы У нетане токеф повторяется в нем дословно: "И о странах в этот день будет провозглашено: которой сужден меч, а которой – мир, которой голод, а которой – изобилие".

Похоже, что именно что-то в таком роде происходит буквально у нас на глазах…