Мой первый опыт габая я приобрел в общине Марьина Роща, в 1988-м году, как раз читали недельную главу "Ки таво". Я заранее знал тех, кого мне предстояло вызвать к Торе. Я был горд таким доверием, голос у меня, надо сказать, не тихий, и вплоть до шестой алии все шло нормально. Я открыл рот пошире, начал со слова "Яамод…" (Да взойдет…"), и тут второй габай рэб Аврум Генкин, светлой памяти, остановил меня, и тихо шепнул на ухо: "не вызывают". Я растерянно замолчал, не понимая, в чем моя ошибка, тот, кому дали шестую алию, поднялся к Торе, началось чтение, и до меня постепенно дошло…

23 И станет небо твое, что над головою твоею, медью; и земля, что под тобою, - железом. 24 Превратит Господь дождь земли твоей в пыль и прах, с неба ниспадет это на тебя, доколе не будешь истреблен. 25 Предаст тебя Господь на поражение врагам твоим; путем одним выступишь ты против него, и семью путями побежишь от него, и станешь ты ужасом для всех царств земли. 26 И будет труп твой пищею всем птицам небесным и животным земным, и не будет отпугивающего. 27 Поразит тебя Господь проказою Египетскою, и почечуем, и коростою, и чесоткою, от которых ты не сможешь исцелиться. 28 Поразит тебя Господь сумасшествием и слепотою, и оцепенением. 29 И ощупью ходить будешь в полдень, как ходит ощупью слепой во мраке, и не будешь иметь успеха в путях твоих, и будешь ты притеснен и ограблен во все дни, и никто не спасет.

53 И будешь ты есть плод чрева твоего, плоть сынов твоих и дочерей твоих, которых дал тебе Господь, Бог твой, в осаде и в угнетении, в которое повергнет тебя враг твой. (Дварим, гл. 28).

С тех пор, как существует обряд публичного чтения Торы, евреи чувствовали себя весьма неловко, когда наступал момент "с чувством, с толком, с расстановкой" прочитать все эти проклятия. Впрочем, Мудрецы Талмуда нашли подходящий политкорректный термин, и на их языке цитированный отрывок называется не проклятия, а упреки. Но если внимательно прочитать всю 28-ю главу, то становится ясно, что пред нами самые страшные проклятия. Мудрецы Талмуда и средневековые комментаторы приложили немало усилий, чтобы как-то "уменьшить ущерб" в тот момент, когда все эти проклятия читаются громко и вслух.

Во-первых, постарались ограничить действие проклятий определенным историческим периодом. Вот что пишет РАМБАМ: "И сказано "Подымет Господь на тебя народ издалека" и пришли Веспасиан, и сын его Тит с огромной римской армией, осадили и захватили все города Иудеи, и штурмовали стены Иерусалима, и не осталось у них ничего кроме Священного Храма, и ели они плоть сыновей своих и дочерей своих. А когда был захвачен Храм, то исполнилась мера проклятия…

Однако ныне, когда мы в Изгнании, не прокляты более деяния рук наших, ни стада наши, ни отары наши, ни нивы наши, ни сады наши, которые мы садим, но живем мы в разных странах подобно народам, жителям тех стран, и достояние наше подобно их достоянию, ибо пребывание наше в Изгнании есть Обетование "Но и при всем этом, когда они будут в земле врагов своих, не презрю Я их и не возгнушаюсь ими до того, чтоб истребить их, чтобы нарушить завет Мой с ними; ибо Я Господь, Бог их" (Ваикра, 26:44)".

Итак, все эти страшные проклятия связанны исключительно с падением Иерусалима и разрушением Храма. Но теперь, поскольку "не прокляты деяния рук наших", следует полагать, что все эти проклятия и кары остались позади. Завет Бога с Израилем – завет вечный, и потому мы можем перевести дух и успокоиться.

Кроме комментариев, ограничивающих действие проклятий определенным периодом времени, уже мудрецы Талмуда старались как-то ослабить жуткое впечатление, которое эти проклятия неизбежно производят на читателя, немного успокоить народ в синагоге в тот момент, когда эти слова прозвучат. Трактат Мегила приводит целый ряд галахических отличий и нюансов между публичным чтением проклятий в книге Торат Коаним ("Ваикра") и между тем отрывком, который мы читаем на этой неделе. "Сказал Абайе: все вышесказанное касается только проклятий в Торат Коаним, однако не касается проклятий в Мишне Тора. Ибо те проклятия сформулированы во множественном числе, и Моше их получил в Божественном Откровении. А эти проклятия сформулированы в единственном числе, и Моше их сказал от себя" (Мегила, 31:2).

Это нетривиальное умозаключение Абайе произвело сильное впечатление на Шломо Давида Луцатто, который уже знал об открытиях библейской критики, но сам придерживался веры в Божественное происхождение Торы.

"В любом случае, следует поучиться свободному исследованию, каким было оно во времена наших предков. Сказали мудрецы Мишны "Слово Господне презрел – это о тех, кто считает, что Тора не с Небес, или даже считает, что вся Тора с Небес, кроме одного пасука, которого не произносил Пресвятой, будь Он благословен, а Моше его от себя добавил" (Санхедрин, 94). И несмотря на это, не побоялись Мудрецы сказать, что проклятия в Мишне Тора Моше от себя добавил. Иными словами, согласно Шломо Давид Луцатто, перед нами выдающийся пример терпимости и плюрализма, царивших в талмудическую эпоху. ИМХО, налицо отчаянная попытка преуменьшить значение (огромное!) одного, совершенно конкретного отрывка из Торы, преуменьшить значение проклятий, не принимать их слишком всерьез. И мне трудно понять, как можно до такой степени не слушать и не слышать глас Творца Мироздания. Мне трудно смириться с мыслью, что пасук, который мы читали на прошлой неделе, "Кроме оружия твоего должна быть у тебя лопатка; и когда будешь садиться снаружи, покопай ею, и опять закрой испражнение твое" (Ваикра, 23:14), Моше написал со слов Всевышнего. Но еще труднее мне поверить, что все холодящие кровь проклятья в нашей недельной главе Моше добавил от себя.

При всем уважении к библейской критике, у меня есть два вопроса. Как могло случиться, что из множества текстов и источников были, в конце концов, приняты в качестве Священного Канона или в качестве Богоданных Книг в различных религиях и у различных народов, только в еврейской традиции мы находим такую садистскую детализацию проклятий, ужасов, и гадостей. Это – первый вопрос. А вот второй: как случилось так, что только в истории еврейского народа все эти проклятия, ужасы и гадости реализовались неоднократно, причем во всех деталях?

Профессор Авигдор Шеенан принял на себя великую и тяжкую духовную миссию, когда согласился написать "Свиток Катастрофы", который призван отразить религиозную точку зрения на эту страшную трагедию, которая постигла наш народ. Он совершенно сознательно использует, и не раз, обороты речи и выражения из нашей недельной главы, например: "Но Небеса стали медью, а земля – железом".

На заданные мною вопросы невозможно ответить, не дополнив критическое и позитивистское пост-религиозное сознание признанием того, что ответ должен включать не только имманентную, но и трансцендентную составляющую, что он не может заключаться только в плоскости исторической, но должен охватывать и метаисторические высоты и глубины.

О том, что в этих высотах и в этих глубинах скрывается, можно очень долго спорить, но совершенно их игнорировать невозможно. Дать всесторонний теологический комментарий к данной недельной главе это непростая задача, которая стоит на повестке дня различных течений иудаизма.